— Как не найти, — отзываются корабельщики.
Фемер и сунулся:
— Пошлите за парусами в Силезию. Что там за мастера, что за хитроумные затейники! Вот будет хорошо!
— Хорошо-то хорошо, да не дюже, — говорит Петр, и улыбка, словно солнце из-за тучи, на лице его заиграла. — Вот ты толкуешь, что народ у вас хитроумный, а вдруг да ваши купцы паруса не за серебро да золото продавать вздумают, а за хитрость какую-нибудь? Сумеешь ли тогда полотна закупить?
— А как же! — отвечает Фемер. — Я самого царя Соломона на разных загадках перехитрил бы.
— Вон как! Что за генерал у меня! — говорит Петр, и задает он Фемеру три загадки, вроде провера решил устроить. Первая загадка такова: в чем человек нуждается, когда на свет появляется?
Фемер в ответ:
— А это ясно: человек нуждается в повивальной бабке.
Петр усмехнулся:
— Нет, не то.
Вторую загадку задает:
— Чем солдат запасается, когда в поход собирается?
Фемер опять попал пальцем в небо:
— Деньгами, ваше величество, солдат запасается.
Третья загадка:
— Без чего на тот свет не пускают?
— Без креста и ладана, ваше величество! — гаркнул немец.
— Это по-твоему. А по-моему, не больно ты горазд на отгадки, — говорит Петр и велит страже: — Отведите-ка моего верного слугу на покой куда следует. Пусть немного подумает, а потом уж в Силезию поедет. Устал он, видно, в дороге.
Повели Фемера, куда приказано. А там солдат Иван похаживает, с тоски-кручины песенки про ткачей — земляков своих — распевает. Парень он был веселый, никогда не унывал. Достал бумажку, написал на ней:
Простой солдат.
Даю совет.
Умом богат,
А денег нет.
Высунул руку сквозь решетку, приклеил ту грамоту над острожным окном: пусть-де люди читают.
Вот в ту же каталажку, где сидел Иван, и привели его начальника.
Посадили и Фемера на хлеб, на горох да на воду. Фемер, что ни дадут, тут же сжует и все не сыт. А солдат Иван горошины три в рот бросит — и тем доволен. Остальное кладет в сумку-котомку, приберегает.
— Что это ты горох не ешь? — спрашивает Фемер.
— Я и так сыт. Мало работаю — мало и ем. А вот в наступление пойду, запасец мне понадобится.
Легли спать. Фемер у Ивана из сумки-котомки весь горох и высыпал себе. Лежит и жует. Всю ночь жевал, да еще полных два кармана осталось.
Утром Иван за сумку, а в ней пусто. Спрашивает Фемера.
— Я ничего не знаю. Я спал. Мыши, наверно, это…
— Вот так мыши завелись! И мешок завязали и объедков не оставили.
Смотрит Иван — живот у Фемера стал как гора.
— Не подумай, что с твоего гороха… У меня своего девать некуда. Вот целых два кармана…
— Тогда дай мне горстку!
Хоть и жаден был Фемер, а горстку все-таки дал. Глядит Иван, а в горохе остаток моточка пряжи, которую мать когда-то дала.
— Эх, чужой горох сначала надо было хоть провеять! А то мои нитки видны.
— Это у меня карман расшился.
— Карман расшился, а горох не провалился! Что за горох такой?
…Сидит Фемер в углу на соломе, думает: «Как же мне царевы загадки разгадать, своим умом царя удивить, богатства своего не лишиться, украденной казной попользоваться?» И ничего-то он придумать не может.
Наутро царь к себе Фемера требует:
— Ну, разгадал мои загадки?
Фемер новый ответ припас. Думает: «Угожу царю».
— Когда человек на свет появляется, он в добром государе нуждается, таком, как вы, ваше величество.
Ответа на другие загадки Петр и слушать не захотел.
Опять Фемера в каталажку отвели. Совсем он раскис, в глазах намыленная петля мерещится. Не пьет, не ест, сидит, как воробей, нахохлившись.
А Ивану и горя мало. Он откусит хлебца, запьет водицей и похаживает себе по каталажке; с утра до ночи то песни распевает, то притчи сказывает.
Немец Ивану про свое горе плачется:
— Сгубили меня царевы загадки!
— Какие такие загадки?
Послушал Иван их да и говорит:
— Загадки — как загадки. Кто голову на плечах не только для шапки носит, тот отгадает.
— Отгадай! — просит Фемер. — Деньги пополам делить буду. Только молчи…
Иван согласья не дает:
— На что мне деньги? Хлеб да вода — солдатская еда. А еду эту мне и без денег приносят!
Так и не стал отгадывать.
На второе утро немца опять к царю зовут. И на этот раз Фемер ничего не отгадал. Снова его в каталажку втолкнули. Последние сутки остаются на размышление.
Иван похаживает, в окошко поглядывает, над Фемером потешается:
— День да ночь — сутки прочь, а там и галстук крученый наденут.
На третье утро повели к царю Фемера: как он ни мудрил, как ни вертелся, загадок не разгадал. Привели его караульные обратно да на корабельную мачту указывают.
Иван похаживает по каталажке, нет-нет да и скажет:
— Столб вкопают, галстучек сплетут и за тобой придут.
Фемера в озноб бросает. Краденому богатству не рад, своя-то шкура дороже.
Иван советует:
— Хоть бы завещание написал, кому добро отказываешь.
Тут Фемер как бухнется в ноги солдату и ну сапоги лизать! Спасти просит, золотые горы сулит.
Иван смекает: после Фемера пропадет золото невесть где. Не лучше ли то золото заполучить до последнего рубля да и вернуть отечеству на пользу?
— Ладно, — говорит солдат, — так и быть, постараюсь, хоть и хотел ты меня с белого света сжить. Сколько заплатишь?
Фемер сулит тысячу. Иван без запроса свою цену выставляет, а если, мол, дорого — не обессудь.
— За первую загадку все земли, все дома твои.
Думать некогда, петля по Фемере скучает.
— Согласен! — кричит.
— Не больно слову-то верю. Пиши о том грамоту.
Написал Фемер. Иван прочитал — не сплутовал ли немец — и стал отгадывать первую загадку. А немец его слова в точности записывает и себя утешает: «Хорошо еще, что деньги не потребовал…»
Однако прежде времени обрадовался. За вторую загадку Иван их и запросил:
— Все твои деньги отдашь — золото, что в подвалах хранишь, камни самоцветные да брильянты.
Опять Фемеру делать нечего.
— Бери! — говорит.
Иван и вторую отгадку сказал.
Фемеру не терпится, торопит он солдата.
— Говори третью отгадку. Какая цена?
Иван в ответ:
— Давай поменяемся шинелями — ты наденешь мою, а я твою. И в третьей грамоте собственноручно напиши, что отдаешь ты мне свое звание, а мое себе берешь.
Подумал-подумал немец, да делать нечего. Подмахнул и эту бумагу.
Убрал Иван все грамоты в картуз, сказал Фемеру третью отгадку.
Только успел немец эту отгадку записать, как видит: царь Петр мимо каталажки едет.
А Петр ничего мимо глаз зря не пропускал.
Заметил он над окном Иванову бумажку, прочитал, любопытно ему стало. Приказал солдата к себе привесть. Скоренько привели Ивана.
Царь на его грамотку и указывает:
— Ты писал?
— В точности, ваше императорское величество.
— А почему ты думаешь, что у тебя ума много?
Отвечает Иван:
— Так что я из мастерового села, а мы там всем миром думаем. С темна до темна в светелках ткем. Чтобы челнок веселей летал, сказки сказываем, загадки загадываем, кто во что горазд. К примеру сказать: окунек прыткий, ныряет с ниткой, не живет в воде, не бывает на сковороде.
Улыбнулся Петр и черный ус покрутил.
Иван стоит, руки по швам, ждет, что дальше будет Царь и дает ему те же самые загадки, на которых Фемер прогорел.
— Подумай. Коли не хватит ума, сразу откажись. Не люблю того, кто не по своей силе кладь поднять хочет.
Иван на попятную не пошел и прямо ответ выкладывает:
— Когда рубашка рождается, она в старательных руках нуждается, идет в мялку, на прялку, на стан да в чан. Когда человек на свет появляется, прежде всего в пеленках нуждается. А пеленки, кроме ткача, выткать некому.
— Пожалуй, верно, — усмехнулся царь.
— Как ткач без челнока — не ткач, так и солдат без хорошей амуниции — не солдат. Без челнока и золотые руки полотен не наткут, без добротной парусины и ладные корабли не поплывут. Когда солдат в поход собирается, рубахой да портками запасается. Выходит, и на войне без ткача не обойтись.
Царь и за второй ответ похвалил солдата.
— А скажи-ка, без чего на тот свет не пускают? — дает он третью загадку.
Иван и тут нашел, что сказать:
— Ваше величество, ясно дело: как без пряжи холсты не соткешь, так и без савана на тот свет не попадешь — не берут. А кто саван может соткать, сами ведаете: ткач.
— Ладно ты, Иван, смекнул. Вижу, что и народ и свою сторону любишь. — И спрашивает царь его: — Теперь скажи ты мне, где полотно хорошее на паруса раздобыть и кого послать за ним?
Иван отвечает:
— Лучшее полотно в селе Иванове, а рядом с ним село Кохма есть, ваше величество. А за парусиной пошли меня.
— Много ли тебе денег на полотно дать? — спрашивает царь.
— Пять рублей.
Взял Иван из государевой казны пять рублей, чтобы щей в трактирах по дороге похлебать, и погнал в Иваново. А уж снега почернели, грачи прилетели, весна, скоро и корабли на воду спускать.
Как закатился солдат в Иваново, перво-наперво созвал всех ткачей. Встал на возок, снял шапку, поклонился честному народу и такую речь повел:
— Швед на нас обозлился, хочет все земли у нас отнять. В море выплыл, силой похваляется, в Питер завтракать собирается, в Москву к обеду поспеть хочет и все наши города огню предать. Царь Петр корабли снастит — плыть навстречу недругу, а парусов нет. Вся надежда на вас, ткачи — ивановцы, кохомчане. Соткем хорошие полотна — поможем врага выгнать с земли русской, не соткем — останутся Петровы корабли без парусов, а мы пропадем!
Все ткачи знали Ивана. Зашевелился народ. Понесли к Ивану полотна наилучшие, что иглой не проколешь, гвоздем не проткнешь. Дают и ни копейки не спрашивают.
Погнал Иван возы к Питеру, да по дороге смекнул и завернул к тому самому купцу, где парусину добротную Фемер сбыл. Строгонько повел себя Иван с этим купцом. Петровым указом припугнул: как ни вертелся купец, а пришлось уступить Ивану и эту парусину. Иван выехал из ворот да кнутом на прощанье купцу погрозил: смотри, мол, шельма, другой раз не попадайся.