Люди, собравшиеся у могилы поэта, выливали из бокалов по нескольку капель вина на могильную плиту Хафиза, а остальное выпивали.
— Я вижу, ты действительно влюблен в Хафиза, — сказала Марта. — Но твои стихи не уступают его поэзии, — добавила она кокетливо.
— Ты шутишь, дорогая!
— Я говорю совершенно искренне. Мне очень нравятся твои стихи. Давай уйдем, — предложила она.
Они направились к шоссе, где стояла машина Вильяма.
— Ты знаешь, баронесса Ширин интересуется тобой, — сказала девушка.
— Что ты ей сказала?
— А как ты думаешь? — строптиво спросила Марта.
— Марта… Ты призналась?
— Я сказала только, что это была девичья влюбленность, и я не поддерживаю с тобой никаких контактов. Ты хотел бы, чтобы так было?
— Ты действительно сказала, что не встречаешься со мной? — все еще не верил Вильям.
— Да. Но ты не ответил на мой вопрос.
— У тебя есть что-то для меня? — сменил он тему.
— Не знаю, заинтересует ли тебя то, что я скажу…
— Все, что ты скажешь, будет для меня интересно.
— Я была в доме Витгенштейнов. Один из рабочих, который уже давно не работает на фабрике, как раз выходил из конторы Карла. Я заметила, что эта мелочь очень взволновала Августа. Не успел этот рабочий выйти со двора, как Август втащил его в помещение рядом с гаражом и начал допрашивать, с какой целью тот встречался с бароном. Он явно чего-то боялся. Рабочий объяснил, что ничего не сказал Карлу, а просто хотел поблагодарить барона за то, что тот послал его сына в Германию.
— Кто послал его сына? — заинтересовался Вильям.
— Из беседы получалось, что Август, без ведома барона. Разговор был коротким, потом рабочий ушел, а я направилась за ним и узнала, где он живет. — Марта вручила Вильяму листок с планом.
— Он не заметил, что ты за ним следишь?
— Наверняка нет.
— Это значит, что этого рабочего и Августа связывает какая-то тайна, о которой не знает Карл.
— Похоже на то.
— Мы должны это узнать.
— Но как?
— Мне кажется, что я могу рассчитывать на твой ум, — произнес Вильям и добавил: — Интересно, знает ли Ганс эту тайну.
— Хорошо, что ты мне напомнил! — спохватилась Марта. — Ты знаешь, несколько дней назад Ганс принес Августу в подарок макет, демонстрирующий процесс возникновения нефти: начиная от разложения растений и животных в воде и до собственно образования нефти.
— Ах так! — вскрикнул Вильям. — Значит, их интересуют не только ковры, они мечтают о нефти. Скажи, как у тебя дела с Гансом?
— Тебя интересует, флиртует ли он со мной?
— Это также меня интересует.
— Пока он довольно вежлив. Однако я думаю, что его пост советника по животноводству не соответствует его настоящим занятиям. Человек он скрытный, увлекается фотографией и киносъемкой. Как-то я спросила, почему он так неразговорчив. Он ответил, что бог дал человеку двое ушей, но только один язык.
— То есть познакомил тебя с первым принципом разведывательной работы, — сказал Вильям, открыл дверцу и сел в машину.
— Вот именно. — Марта села рядом.
Вильям, не зажигая фар, продолжал:
— Кто знает, не играет ли Ганс в этой «пьесе» какую-то важную роль. Тебе надо сблизиться с группой «Дашнак».
— Но они же убили моего брата! — ответила пораженная Марта.
— Знаю. Но это фашисты. Тогда тебе легче будет войти в доверие к Гансу. Вот возьми, это «Майн кампф» на персидском языке. Поставь эту книгу у себя в библиотеке на видном месте. — Вильям протянул Марте том.
— Ты думаешь, я справлюсь?
— А тебе не нравятся такие игры? — спросил он с улыбкой.
— Нравятся только потому, что ты их любишь, Вильям. Мне нравится быть с тобой, несмотря на то что мы встречаемся тайком, прячась от людей. Вильям, скажи, дорогой, ты не покинешь меня, когда кончится эта игра?
— А как ты думаешь?
— Сама не знаю. Знаю только, что не смогу жить без тебя. Увези меня отсюда. Увези куда-нибудь, где я могла бы быть с тобой. Я буду любить твою Ирландию как собственную страну.
— Успокойся, я буду с тобой и сейчас, и тогда, когда все это кончится.
— Правда?
— Правда.
— А что будет с твоей женой?
— Не беспокойся об этом, моя маленькая, мы как-нибудь устроим свою жизнь.
— Как ты себе это представляешь?
— Когда придет время, я скажу тебе. Сейчас нам надо узнать тайну Августа. А ты, как и прежде, умело веди игру с Бахманом.
— Ты не ревнуешь?
— Я абсолютно уверен в твоей любви и верю в твой ум. Поэтому я спокоен, — сказал Вильям.
Он обнял Марту, тихим движением расстегнул ее платье и в темноте нашел губами ее нежную грудь.
— Вильям, дорогой, не здесь… — прошептала она.
Кругом царила тишина. Только со стороны мавзолея Хафиза ночное эхо доносило напевную декламацию стихов. Вильям включил фары в завел мотор. Они остановились в совершенно пустынном месте. Лишь там, в темноте ночи, они могли принадлежать только себе.
ГЕНРИХ
Ширин с книгой в руке сидела в одиночестве в дворцовом парке. Эта часть сада была спланирована по типу древних вавилонских садов. По колоннам террасы вились лианы и длинные стебли винограда с пожелтевшими, словно позолоченными, листьями.
Внезапно Ширин услышала голос звавшего ее барона:
— Моя прелесть, иди сюда, посмотри, что прислала Маргит!
Ширин захлопнула книгу, положив между страницами павлинье перо. Поднялась с плетеного тростникового кресла и через террасу вошла во дворец. В салоне стоял огромный раскрытый ящик. Карл вынимал из него тщательно запакованные камни, раскладывал их на столе, прилагая к каждому карточку с описанием. Потом достал несколько ожерелий из клыков диких животных и блестящую кожу ящерицы.
— Прекрасная, правда? Ты посмотри только, как это оригинально, — сказал он.
— Вижу, что кроме трубок и камней ты начинаешь собирать зубы и ящериц. А жена твоего брата собирает черепа разных несчастных.
— Тебе не нравится?
Ширин не ответила. Не говоря ни слова, она вышла из комнаты.
В это время Кристина в своей комнате наслаждалась крепким кофе. Август читал немецкий журнал. Весь стол был завален небрежно разбросанными газетами. На обложке иллюстрированного журнала была помещена фотография Чемберлена, выходящего из самолета и державшего в поднятой руке экземпляр Мюнхенского договора. Под снимком были два слова: «Мир спасен!»
— Ага, забыл тебе сказать, — произнес Август. — Представь себе, арестовали нашего шантажиста.
— Я же говорила, говорила… Почему?
— Что — почему? Попросту его арестовали за то, что он торговал наркотиками, кажется опиумом. У него в доме даже нашли много гашиша.
— Откуда ты знаешь?
— Слышал на фабрике.
— Да?
Кристина подошла к окну. Через двор неторопливо шел молодой человек лет двадцати пяти. Лицо его заросло густой бородой, на голове — истрепанная шляпа с широкими полями. На нем было длинное свободное пальто, через плечо висела сумка. На первый взгляд он производил впечатление бродяги. Молодой человек вошел во дворец и вскоре появился в дверях комнаты, в которой сидели Август с женой. Пораженная, Кристина сначала не узнала вошедшего, а затем вскрикнула:
— Генрих! Это ты…
— Я, мама, собственной персоной.
— Господи, как ты выглядишь! Откуда ты взялся?
— Почему ты не послал телеграмму? — спросил Август, здороваясь с сыном.
— Я подумал, что будет приятно провести рождество с вами, и приехал.
— Он весь в этом. Захотел — и приехал. Появляется и исчезает.
— У входа я встретил Юзефа, он показал мне, где вы живете.
— Садись уж, садись. Господи, на кого ты похож! — повторила Кристина.
— Все нормально. Нос, глаза, уши — все на своем месте.
— А борода?
— Должен же я чем-то отличаться от женщин, которые начали носить мужские костюмы.
— Ты наверняка голоден. — Кристина позвонила слуге и распорядилась приготовить еду.
— Расскажи, что в Париже, — попросил Август.
— Неинтересно. А старая тетка уже красится по новой моде.
— Я слышал, что ты спал под мостом. Это правда?
— Это самое лучшее место на берегу Сены.
— Чтобы избавиться от службы в армии, ты готов бродяжничать по чужим странам и, возможно, даже нищенствовать. Ты уже и выглядишь как нищий.
— Меня это устраивает.
— Слышишь, что говорит твой сын? Он мог быть инженером, промышленником, а сам… готов на все, чтобы только не идти в армию.
— Папа не любит убивать животных, а я не люблю убивать людей.
— О, это не одно и то же. Армия учит человека мужеству и находчивости. Учит его быть сильным. Убийство не имеет с этим ничего общего.
— Это только так красиво говорится. Что мы делали бы после вторжения в Чехословакию, если бы чехам пришло в голову сопротивляться? Нам пришлось бы их бить, или, говоря яснее, убивать.
— Но до этого не дошло, — сказал Август.
— Перестаньте наконец, — прервала их Кристина. — Такое впечатление, что я слушаю евреев или коммунистов.
Генрих стал рассматривать фотографию, висевшую над макетом, изображавшим процесс образования нефти. На снимке были запечатлены семь столбов, стоящих в пустыне.
— Так образуется нефть, — предупредил вопрос Август.
— Нет, дело в снимке. Он прекрасен. То ли столб, то ли образ, Во всяком случае, настоящий сюрреализм. Это действительно прекрасно.
— Правда? — с удовлетворением спросил Август.
— Там должна быть нефть, — добавила Кристина.
— Что?
— Как солдат в армии все связывает с тем, что его окружает, так и отцу повсюду мерещится нефть.
— Кристина, ради бога!
— Пана, там действительно есть нефть?
— Конечно. Под этими камнями спят золотоносные источники. Эта пустыня станет когда-нибудь Меккой нефтяников. Это я тебе говорю.
— И поэтому ты здесь торчишь?
— И поэтому тоже. Сейчас я ищу ее месторождения в Северном Иране совместно с голландской компанией.