— Она упряма…
— И продолжает заниматься своим расследованием? — спросила Кристина. В этот момент она заметила пса, крутившегося около укрытия Генриха. — Убери его отсюда!
Август незаметно увел собаку и спрятал ее в доме, потом возвратился к жене.
— Я достала отраву для собаки.
— Что ты мелешь?
— То, что слышал. Ведь она же может нас выдать. Ты хочешь дождаться, пока на нас свалится беда? Ты сегодня же это сделаешь!
— Когда ты пойдешь к Генриху?
— Я должна отнести ему лекарство. Но как? — Она посмотрела на мужчин, стоявших у бара. Внезапно рядом с озабоченными Витгенштейнами появился Ганс.
— Позвольте, господа. Прибыл наш высокий гость. Надо его встретить, — произнес Ганс настойчиво.
Из машины вышел тучный лысый мужчина. Внешне он напоминал Муссолини. Бахман вытянулся, что-то доложил. Прибывший кивнул головой и спросил:
— Вы живете здесь?
— Так точно! Пока здесь, господин полковник, — почтительно ответил Ганс и представил гостю сначала Марту, потом Августа и его жену.
Услышав фамилию, полковник повернулся к Августу:
— А, Карл фон Витгенштейн?
— Нет, господин полковник, это его брат. С бароном же произошел несчастный случай. Он парализован. Господин Август пока сотрудничает с нами, с фирмой Деттердинга. Он выдающийся специалист в этой области. В будущем он займется в этом районе нефтью, — доложил Ганс.
— Это очень важно. Это ваш сын геройски пал на фронте?
— Да, господин полковник, — ответил Ганс.
— Мы гордимся родителями, воспитавшими таких героев, — произнес полковник в поцеловал руку Кристины. Та в первую минуту не знала, что ответить, но взяла себя в руки и сказала:
— Да. У нас был единственный сын, и мы принесли его в жертву на алтарь отечества.
— Семья Витгенштейнов давно живет в этой стране и пользуется большим уважением. Их сын, несмотря на сравнительно недолгое пребывание в Иране, пользовался большой популярностью. Он был художник и оставил после себя много картин, — продолжал Бахман.
— Художник? — спросил полковник.
— Да, кроме всего прочего… — подтвердил Ганс.
В разговор вмешалась Марта:
— А может быть, господин полковник пожелает взглянуть на эти картины, они в самом деле неплохи, — предложила она.
Офицер с удовольствием согласился. В комнатах гость обратил внимание на ковер, изображавший рыцаря с фашистскими эмблемами.
— Это наш сын. Ковер соткали работницы нашей фабрики, — пояснила Кристина.
Август принес несколько картин из другой комнаты.
— Мы намерены организовать выставку работ сына господ Витгенштейн. Пусть иранская молодежь убедится в том, что за дело третьего рейха отдают жизнь даже художники, — сообщил Бахман.
Тем временем Август и Кристина расставляли картины вдоль стены. Одна из них изображала фанатичную толпу, над которой нависла карикатурная фигура Гитлера. Август сейчас только заметил, что совершил ошибку, принеся именно это полотно, и попытался прикрыть его другим. Однако полковник заметил это и, осмотрев экспозицию, произнес:
— Наглядная пропаганда имеет огромное значение для нашего дела. Я поддерживаю вашу инициативу, с той лишь поправкой, что демонстрировать надо произведения, выражающие душу и стремления нашего народа. А наш дух должен изображаться полным полета, энергии, жажды борьбы, стремления к завоеваниям, упорства, любящим новый порядок и свободу. В такой экспозиции нет места интеллектуальному сифилису, которым заражает мир прогнившая Франция.
Ганс Бахман уничтожающе глянул на Августа и услужливо спросил:
— Отказаться от этой выставки?..
— Как раз наоборот. Ее надо устроить, но показать только те работы, которые служат укреплению нашей национал-социалистской идеи, — решительно заключил полковник.
— В нашем консульстве много соответствующих картин. Можно на время выставки одолжить их и пополнить экспозицию… — предложил Ганс.
— Да, это можно.
В это время из сада донеслось громкое хоровое пение. Удивленный полковник спросил:
— Что это такое?
— Наши офицеры поют иранский гимн о царе царей, — пояснил Ганс.
В ответ группа иранских офицеров запела на ломаном немецком: «Германия, Германия превыше всего…»
Гость удовлетворенно улыбнулся и вышел в сад к собравшимся. За ним направились Ганс с женой и Витгенштейны. При виде полковника собравшиеся прекратили петь и приветствовали его на гитлеровский манер.
— Не останавливайтесь, господа. Продолжайте петь! Пойте! Это имеет огромное значение. Это, господа, является символом нашего единства. Скажу больше: эти гимны скоро зазвучат далеко за границами наших стран… В самом сердце России.
Раздались аплодисменты. Высокий гость продолжал:
— Вам известно, господа, что иракский народ сбросил с себя ярмо английского колониализма. Я привез хорошие новости. Третьего апреля в Ираке создано новое правительство великого иракского патриота Рашида Али эль Гайлани. Его поддержал весь народ. Конечно, англичане стараются вернуть к власти своего прислужника Нури Саида. Но сегодня Ирак не одинок. За ним стоят такие великие державы, как Германия, Италия… Сегодня Ирак, завтра Ливан, Сирия, Иордания, Палестина, Египет пойдут дорогой свободы. Господа, поднимем тост за нашу победу!
Все дружно выпили. Иранский офицер, которого гитлеровский коллега только что учил фашистскому приветствию, подошел к полковнику и, откашлявшись, сказал:
— Но ведь король Фейсал, который всегда был английским слугой, так и остался иракским королем.
— О, с королями разное случается, — с легким пренебрежением произнес полковник, — Сегодня так, завтра по-другому.
— А зачем Гайлани заявил, что будет придерживаться нейтралитета и сохранит верность англо-иракскому договору 1930 года? — спросил иранец.
— Считаю это заявление дипломатическим ходом, сейчас необходимым. Зачем Гайлани дразнить льва, хоть и старого. Мы должны усыпить бдительность англичан и, конечно, прежде всего русских, — авторитетно заявил полковник. Иранец на минуту задумался.
— Да, но ведь должна была произойти революция, — произнес он. — Массовое участие рабочих, солдат…
— Уважаемый коллега, — прервал его полковник, — сейчас не время устраивать революции. Ведь каждое стихийное, хаотическое движение может оказаться опасным. Этого только и ждут красные. Ираку необходимо сильное правительство, которое в нужное время смогло бы достойно противостоять англичанам. Это правительство должно действовать очень предусмотрительно и дипломатично.
В этот момент к полковнику подошла Марта.
— Телефон, господин полковник.
Полковник вошел во дворец. Ганс Бахман пригласил всех офицеров выпить баварского пива, кто-то поставил пластинку с немецкими мелодиями. В это время к дому подъехал автомобиль. Из него вышел немецкий консул. Ганс выбежал на террасу. Консул, поздоровавшись с ним, сказал:
— Британские войска атаковали Басру. Премьер Рашид Али эль Гайлани не согласился пропустить восьмидесятитысячную англо-индийскую армию из Индии через Ирак. Это послужило Англии поводом для вооруженной агрессии.
— Идем к полковнику, — сказал Ганс.
Они вошли во дворец. Полковник как раз заканчивал телефонный разговор.
— Я уже все знаю, господа, знаю, — произнес он, увидев входивших. — Где мы сможем спокойно поговорить?
Ганс пригласил их в свой кабинет. Они сидели втроем: полковник, консул и Бахман.
— Каково сейчас положение Гайлани? — спросил полковник.
— По последним сведениям, — начал консул, — в иракской армии насчитывается сорок тысяч солдат и офицеров. Она состоит из четырех дивизий и моторизованной бригады. Авиация имеет на вооружении шестьдесят самолетов. Но англичане направили в Ирак из Палестины оперативную группу, состоящую из Арабского легиона, танковой бригады, кавалерийской дивизии и морской пехоты.
— К сожалению, — после минутного раздумья ответил консул, — наши опасения подтвердились. Мы всегда считали, что восстание в Ираке преждевременно, Гайлани выбрал не лучший момент. С самого начала это нас не устраивало. И ход событий показал, что мы были нравы. Арабы, как это им свойственно, все делают второпях. Теперь же возникшую проблему следует решить следующим способом: всячески инспирировать гражданскую войну. Заставлять ее тянуться до бесконечности, чтобы таким путем связывать вооруженные силы Великобритании. Тогда мы облегчим армии Роммеля выполнение ее основного задания: наступление на Египет.
— А наше участие? — спросил полковник.
— Его ограничим до минимума, — сказал консул. — Мы можем нанести удар только в критический момент, к тому же ограниченными силами. Сейчас наша главная задача — усыпить бдительность русских.
— Да, — согласился полковник. — На примере событий в Ираке мы должны сделать вывод о том, как следует действовать здесь, в Иране. Нам нельзя совершать подобной ошибки. Необходимо четко координировать наши действия. Любое крупное начинание в Иране должно оставаться под нашим контролем. А вы, господа, должны внимательно следить за развитием событий. Записывайте, — обратился он к Гансу.
Бахман потянулся за блокнотом, вынул из кармана авторучку и стал внимательно вслушиваться в слова полковника.
— Наши директивы на ближайшие недели следующие. Всю деятельность вы должны сохранить в абсолютной тайне. Необходимо усыпить бдительность англичан, а значит, ни в коем случае не допускать утечки информации. В ближайшую неделю вы примете пятьдесят офицеров абвера, которые в течение нескольких дней будут переброшены из Центра в ваш район для выполнения специального задания. Целью первой группы под командованием обер-лейтенанта Мерцига будет подготовка к выводу из строя нефтеперерабатывающего предприятия в Абадане, чтобы таким путем лишить горючего британский флот. Группа Мерцига будет выступать как делегация Гамбургской экспортной компании. Вторая группа — под видом экспертов предприятия «И. Г. Фарбениндустри» — займется приемом перебрасываемых в Иран оружия и взрывчатки. Вы можете разместить их, — обратился он к Бахману, — в качестве специалистов в красильне ковровой фабрики Витгеншт