ейна. Следует также подумать о незаметной организации соответствующих складов. Третья группа наших специалистов будет действовать в качестве представителей торговых фирм. Их задания: сбор разведывательной информации о коммуникациях, аэродромах и военных базах Великобритании, передвижениях войск и, что очень важно, подготовка площадок для приема грузов и парашютистов в «день Икс». Кодовое название нашего плана — «Амина». План утвержден шефом.
— Адмиралом Канарисом? — спросил Бахман. Полковник кивнул и добавил:
— Лучше не называть фамилий. Дальнейшие планы мы обсудим в свое время.
Внезапно на лице полковника возникла гримаса боли, он прижал руку к груди в области сердца и побледнел. На лбу у него выступили крупные капли пота. Опершись о спинку стула, он тяжело задышал.
— Что случилось? — вскрикнул обеспокоенный консул. — Вызовите врача! Быстро! — приказал он Гансу.
— Кажется, доктор Иоахим еще у дочери барона, — сказал Бахман и выбежал из комнаты.
Консул уложил полковника на диван. Через минуту вбежал Ганс, за ним Иоахим. У доктора не было с собой фонендоскопа, поэтому он только проверил пульс и послушал сердце.
— Подготовьте машину. Больного необходимо отвезти в больницу.
— Доктор, это что-то серьезное? — произнес слабым голосом полковник.
— Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Я только позвоню в больницу, чтобы приготовили место, — сказал Иоахим и вышел в соседнюю комнату. Поддерживая полковника под руки, Ганс и консул проводили его в машину.
— Господин доктор, лечение полковника может иметь большое значение для вашей карьеры. Мы обо всем будем сообщать в Берлин, — сказал Иоахиму Ганс.
— Для меня значение имеет только то, что больному нужна помощь. Я — врач.
Машина поехала в сторону больницы.
В тот вечер Марта в первый раз почувствовала себя настоящей хозяйкой дома. После того как полковнику стало плохо, гости начали расходиться. Марте пришлось одной их провожать. Когда ушел последний из гостей, раздался телефонный звонок. Она подняла трубку и растерялась. Звонил Вильям.
— Добрый вечер, говорит Мистер Зингер, — представился он.
Марта не могла произнести ни слова.
— Почему ты не отвечаешь? Ты одна?
— Да.
«Чего он хочет от меня?» — подумала Марта.
— Я целую вечность тебя не видел. Тосковал по тебе, по твоему голосу, по твоему чудесному, милому лицу. По тебе всей. Сейчас я подумал, что, если не увижу тебя, сойду с ума.
Марта облегченно вздохнула. Она ожидала, что Вильям будет ее шантажировать. Угрожать компрометацией.
— Я прошу тебя, очень прошу, не звони мне больше, — сказала она.
— Может быть, встретимся? — предложил он.
— Я тебе советую, откажись от телефонных звонков. О встрече не может быть и речи. Это конец. — Она старалась придать своему голосу решительные ноты. — Слушай, я тебе скажу откровенно. Это правда, что я назло тебе вышла замуж за Ганса. Но теперь я его полюбила. Это было нелегким делом. Мне пришлось много настрадаться, прежде чем примириться со случившимся.
— Веришь ли ты в то, что говоришь? Ты внушаешь себе это. Может быть, ты это делаешь, чтобы сделать мне больно?
— Нет, Вильям, правда, нет. Он меня любит, у меня теперь дом… Кажется, я беременна. Поэтому, я прошу тебя, будь джентльменом и оставь меня в покое. Не разрушай моей жизни во второй раз. Я хочу быть только женщиной и женой.
Вильям заколебался и спустя мгновение сказал:
— Конечно, ты имеешь на это право.
— Спасибо, что ты меня понял, — с явным облегчением произнесла Марта.
— А я все-таки буду ждать твоего звонка. Помни, что мой дом всегда для тебя открыт. Скажу прямо: я жду тебя.
— Спасибо. Ты ведь знаешь, что я не воспользуюсь приглашением.
— А может быть…
— Спокойной ночи, — сказала Марта и положила трубку.
«Все прошло хорошо. Он на самом деле вел себя по-джентльменски», — подумала Марта. Когда она села за стол, взгляд ее невольно задержался на их с Гансом свадебной фотографии. «Действительно ли я счастлива?» — задумалась она.
В резиденции Витгенштейнов царила тишина, и только в комнате Марты горел свет. Наргис почувствовала, что подходящий момент наступил, и направилась на чердак, в помещение для слуг, осторожно ступая по лестнице. Дорогу она знала наизусть и могла идти на ощупь. В руках у нее была пачка листовок, которые она, как всегда, собиралась спрятать на чердаке. Внезапно девушка заметила нечто, возбудившее ее любопытство. Сквозь маленькое окошко она увидела Августа и Кристину, которые внимательно оглядывались вокруг у задней стены дворца. Кристина держала в руках большую корзину, потом вдруг исчезла в зарослях винограда, как раз в том месте, где был вход в подвал. Август же украдкой вернулся в дом. Через минуту он вышел с собакой и направился к воротам. «Что здесь происходит? Почему они так странно себя ведут?»
Через несколько минут Август вернулся, но уже один, без собаки. Он спрятался около живой изгороди и все время смотрел на часы. Вскоре появилась Кристина, но уже без корзины. Вместе, постоянно оглядываясь по сторонам, они вернулись в дом. Почти в то же время перед резиденцией остановился автомобиль. Из него вышел Бахман и направился прямо в свои комнаты. «С какой целью ночью Кристина пробиралась в подвал? Что ее муж сделал с собакой?» — размышляла Наргис и, крайне заинтересованная, решила при первой же возможности выяснить причину загадочного поведения супругов Витгенштейн.
Ганс открыл дверь своим ключом. Марта еще не спала, ждала мужа. Первое, что она увидела, был портфель полковника, который Ганс принес из больницы. Она поинтересовалась здоровьем их высокого гостя.
— Я боялся, что будет хуже. Состояние предынфарктное, ослабла сердечная мышца. Это не очень опасно.
— Слава богу, — вздохнула Марта. — Полковник останется в больнице или вернется сюда?
— Останется дня на два, на три. Для наблюдения. О нем позаботится доктор Иоахим.
— Ну, если доктор Иоахим, то мы можем быть за него спокойны. Это прекрасный врач.
— Да, — неохотно подтвердил Ганс. — Только вот… — Он не докончил фразы.
— Что такое? — спросила Марта.
— Ничего. Ничего…
— Я приготовлю тебе ужин.
Ганс спрятал портфель полковника в ящик своего стола и старательно запер дверцу на ключ. Когда он вернулся в столовую, ужин уже ждал на столе.
— А ты уже ела?
— Нет, я ждала тебя.
— Поужинаем вместе, — сказал Ганс, садясь за стол.
— Я не голодна, но люблю сидеть с тобой, когда ты ешь. Почему ты такой беспокойный, взвинченный? — заботливо спросила она.
— Ах, не стоит об этом!
— Не стоит так не стоит. У нас есть о чем поговорить кроме работы. Улыбнись, пожалуйста, улыбнись. Я так люблю, когда ты улыбаешься.
— Слушай, ты, кажется, шила платье жене английского консула?
— Зачем ты спрашиваешь? Ты же прекрасно знаешь об этом.
— Они знают, что ты моя жена?
— Но ведь все об этом знают. Кажется, я не тайно выходила за тебя замуж? — сказала развеселившаяся Марта.
— Ты не так меня поняла. Я думал о том, не пробовали ли они потянуть тебя за язык, расспрашивать обо мне, о моей работе.
— Мы, кроме как о тряпках, ни о чем не разговариваем. Когда один раз с ней был ее муж, он только о том и говорил, как англичане помогают Ирану и как они нас любят. Известная песенка.
— Вот именно. Это может быть только начало. Мы должны предусмотреть любой их следующий шаг. Следовало бы их опередить.
— Я не понимаю, о чем ты. Дорогой мой, я действительно не подхожу для таких вещей. Хочу быть твоей хорошей, любящей женой. Надеюсь, ты не сомневаешься, что я очень стараюсь быть такой? Прошу тебя, прекратим это раз и навсегда, хорошо? А теперь скажи: ужин тебе понравился?
— Он был превосходен.
— Ну, тогда идем спать… — игриво прошептала Марта и прижалась к мужу. Он взял ее на руки и, улыбаясь, понес в спальню.
Весь дом постепенно погружался в сон, только Август вертелся в постели. Наконец он встал и закурил сигарету. Кристина тоже проснулась.
— Что с тобой? — спросила она.
— Ничего.
— Ты раздражен.
— Нет. Я же сказал — ничего.
— Что с тобой происходит? Тебя настолько вывело из равновесия убийство какой-то дурацкой собаки?
— Не знаю, дурацкой ли. Убийство животных всегда возбуждало во мне отвращение. А эта собака была такой верной, все время ходила за мной.
— О господи, как вы, Витгенштейны, похожи один на другого! Тот, внизу, постоянно обливается одеколоном, поскольку ему всюду мерещится трупный запах, а тебя мучает совесть из-за убийства собаки!
— Одеколоном?
— Да. Розовым.
— Зачем он это делает?
— Ты не слышал? Я же тебе говорила: он всюду чувствует смерть. Говорит, что его тело пахнет трупом. И этот человек должен был быть героем, солдатом! Убийство врага — это ведь солдатский долг. Так было всегда. А он только видит труп. Витгенштейны! Нежные, утонченные господинчики. А когда надо действовать, так сразу удирают. Погаси сигарету, меня мутит. Господи, когда же кончится этот кошмар? А куда ты его выбросил?
— Кого?
— Пса.
— В реку… Завтра все будут спрашивать, куда он исчез.
— К черту! Ты первый должен спрашивать, куда делась собака. Потом все забудут. Подумай лучше о Генрихе.
— Да, ты права.
Во всем доме царила тишина, только издалека доносились голос Марты и грубоватый смех Ганса.
— О господи! — сказала Кристина. — А если они его найдут? От одной только мысли у меня мурашки по коже бегут. Я с ума сойду. Там, на столе, стоит бутылка. Налей мне стаканчик.
— Ты слишком много пьешь.
— Пуританин нашелся! Я сама себе налью. — Она встала с постели.
— Оставь… — уговаривал ее Август.
— Отойди! — крикнула Кристина. — Лучше сам возьми себя в руки. — Она быстро опорожнила стакан.
На следующий день за завтраком, как и боялась Кристина, Маргит опередила Августа: