Только что прибывший в лагерь под Геок-Тепе господин был еще довольно молод. Однако заметная хромота и легкая седина в висках делали его старше. Строгий костюм, все еще заметная выправка, а более всего знак отличия военного ордена в петлице выдавали в нем отставного военного. Никто не понимал, зачем он прибыл сюда, можно сказать, даже после шапочного разбора, да никому, в общем, не было до того дела.
— Господин поручик, — спросил он у первого попавшегося офицера, — не подскажете, где я могу найти морскую батарею?
— Отчего же не подсказать, — словоохотливо отозвался тот. — Если вы сейчас пойдете прямо, то шагов через двести, нет, пожалуй, триста, будет бывшая маркитантская лавка Манукяна. Он, правда, уже уехал, но оставшаяся куча мусора свидетельствует о месте его пребывания довольно точно. За ней повернете направо и пройдете еще примерно столько же. Там увидите парк четвертой батареи двадцатой бригады. Только смотрите не перепутайте их с такой же батареей девятнадцатой бригады, они очень похожи!
— Благодарю вас, — решился перебить его путешественник, — но мне нужна морская батарея.
— Да я же вам только о ней и толкую! — даже немного рассердился поручик. — Вы же не слушаете, а потом, чего доброго, заплутаете!
— Прошу прощения, — смутился молодой человек.
— То-то же, — сменил гнев на милость его собеседник и продолжил свое обстоятельное повествование. — Морская батарея, надобно вам знать, приписана к четвертой батарее. Ей теперь командует капитан Полковников. Весьма достойный офицер, доложу я вам! И не смотрите, что он всего лишь капитан и довольно молод для своей должности. Судьба так распорядилась, что прежний командир полковник Вержбицкий пошел на повышение, а присланного вместо него подполковника Мамацева текинцы убили.
— Очень жаль.
— И не говорите! Только женился, а жена, точнее теперь уж вдова, доложу я вам… красавица!
— Тем более жаль, но как же…
— Так вот, моряки стоят вместе с четвертой батареей, но не рядом, поскольку рядом стоит мортирная, а несколько дальше. Вы их сразу заметите, по форме. Матросы ведь в черных шинелях ходят.
— Благодарю вас.
— Только если у вас надобность к лейтенанту Шеману или гардемарину Майеру, то их теперь там нет. Если вам угодно встретиться именно с ними, то они пока еще в госпитале.
— Нет. Мне нужен кондуктор Будищев.
— А, наш «мясник»? Берите выше, он теперь прапорщик. Выслужился, да-с.
— Какое приятное известие. Но почему вы назвали его «мясником»?
— Ах, мой друг, — сделал неопределенный жест офицер. — Видели бы вы его в бою, не спрашивали бы!
— Я — видел! — отрезал молодой человек, которому не понравилась интонация поручика, и решительно пошагал в указанном ему направлении, опираясь одной рукой на трость с большим набалдашником, а во второй неся саквояж.
Идти ему было нелегко, но он, кажется, совсем привык к своей хромоте и не обращал на нее никакого внимания.
— Лешка? — удивленно воскликнул обрадовавшийся возможности немного передохнуть от вечной писанины Будищев. — Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. Здорово, братан!
— Здравствуй, — счастливо улыбнулся Лиховцев, ставя на застеленный ковром пол свою ношу. — Ты не представляешь, что мне стоило добраться сюда!
— Как раз представляю, — ухмыльнулся Дмитрий, обнимая старого друга, после чего хитро ухмыльнулся и добавил: — А потому спрашиваю, на хрена ты поперся в такую даль? Что-нибудь с имением?
— О, нет. С ним все прекрасно. Урожай в этом году хотя и не самый лучший, но все же вполне пристойный. Так что все хорошо, но, если позволишь, полный отчет я дам тебе позднее.
— Рассказывай, что такое приключилось, что ты не смог доверить это почте?
— О, ты знаешь о существовании почты! — удивился Алексей. — Что же сам не писал своим?
— Некогда было, — нахмурился почувствовавший неладное Дмитрий.
— К тому же не все можно доверить бумаге, — продолжал Лиховцев, но, заметив, как напрягся его товарищ, не стал ходить вокруг да около. — Гесю арестовали!
— Кто?!
— Жандармы, кто же еще? — изумился подобной непонятливости Алексей. — Ее взяли около месяца назад. За что, не знаю, но теперь это, увы, не редкость.
— Как ты узнал?
— Случайно. У меня были дела в Петербурге, и я зашел навестить ее, но нашел вашу квартиру опечатанной. Пошел в модную мастерскую, а она тоже закрыта и никого нет. Тогда я направился к Барановским, и они мне все рассказали. Впрочем, им тоже известно немногое. Вроде бы она укрывала опасного преступника или преступницу. Что-то в этом роде.
— Погоди-ка, — прервал его Будищев, — если квартира опечатана, то где Стеша с Семкой?
— Кажется, в старом доме Степаниды. Владимир Степанович предлагал им гостеприимство, но они отказались.
— Охренеть! — выругался прапорщик и, не зная, куда выплеснуть свою злость, пнул лежащий на полу узел с каким-то барахлом. — В господа бога душу мать!
— Я подумал, что тебе следует знать это, причем конфиденциально. А потому почта с телеграфом отпадают.
— Что нужно знать? — весело спросила Люсия, заходя внутрь.
Следом за ней зашел ее брат, и в кибитке сразу стало тесно. Барышня немного смутилась перед незнакомым человеком, но, в конце концов, она была не одна, а потому приличия оказались соблюдены.
— Позвольте представить вам моего друга и однополчанина Алексея Лиховцева, — мрачнея на глазах, начал Дмитрий. — Он управляющий моим имением и только что приехал. А это барон и баронесса Штиглиц, соответственно Людвиг и Люсия. Прошу любить и жаловать!
— Что-нибудь случилось? — удивленно спросила девушка, благожелательно улыбнувшись новому знакомому.
От того не укрылось, какими взглядами обменялись Дмитрий и Люсия, и он смог лишь растерянно пробормотать:
— Некоторым образом да. Но, кажется, я не вовремя…
Конец