[87].
Образование Митридата включало ботаническую медицину с персидскими ризотомистами и греческими собирателями корней. Маги были специалистами по растительным ядам и противоядиям. Родной дед Митридата Фарнак I открыл растение, которое называли фарнакеон, считавшееся панацеей. Аристотель, наставник Александра, внушил своему ученику любовь к естественной истории и медицине. Митридата тоже очаровывали естественные науки и медицина — но с довольно необычной стороны. Страстью Митридата были яды. Он понимал двойственность pharmaka, лекарств, полученных из сильных растительных, минеральных и животных субстанций. Парадоксальным образом, эти субстанции могли быть фатально токсичными или же служить тонизирующим средством, дарующим здоровье. Все зависело от дозы. И для каждого яда Природа изобрела противоядие — фактически некоторые яды можно было нейтрализовать с помощью других ядов[88].
Один древний историк, Мемнон, объявил, что Митридат был серийным отравителем с раннего детства[89]. Это кажется маловероятным, хотя в ходе своего длительного царствования Митридат действительно пользовался ядом как оружием. Слухи, которые записал Мемнон, видимо, появились потому, что молодой Митридат экспериментировал с ядами, основываясь на том принципе, что токсины можно использовать как к благу, так и ко злу. Вполне вероятно, что он начал исследовать легкодоступные яды еще мальчиком. Понт был одарен огромным количеством смертельных природных ресурсов. Дети учились узнавать широко распространенные ядовитые растения, такие как аконит (монаший капюшон), чемерица, белладонна, тис, белена, болиголов. Начинающий токсиколог мог ловить ядовитых пауков, ос и змей и экспериментировать с ядами на маленьких животных.
Были у царевича и вполне безобидные увлечения — он собирал красивые агаты, кристаллы и минералы. Став царем, Митридат писал трактаты о камнях и янтаре, и его знаменитая коллекция утонченной резьбы агатовых кубков и колец-камей оказалась в руках разных богатых римлян после его кончины, а впоследствии оказалась в королевских музеях Европы.
Воспитание персидского царевича было описано во всех увлекательных подробностях греческими историками Геродотом и Ксенофонтом, чьи книги читал и Митридат. Оба автора много путешествовали по древней Персидской империи и, как и Эсхил, восхищались некоторыми персидскими обычаями и ценностями, которые внушали детям с ранних лет, такими как справедливость, благодарность, ответственность и самоконтроль. Мы можем быть уверенными, что юный Митридат слышал множество семейных преданий от родственников — о происхождении его царства и славных предках. Но Митридат мог также жадно читать и интересные рассказы о своих предках у Геродота и Ксенофонта и узнавать из книг, как стать достойным греко-персидским монархом.
История жизни самого Ксенофонта также была необыкновенной и увлекательной: он был командиром 10 тысяч греческих наемников, которые сражались за персидского узурпатора Кира Младшего, потерпевшего поражение в борьбе за власть в Месопотамии около 400 г. до н. э. Мемуары Ксенофонта — «Анабасис», или «Поход десяти тысяч», рассказывали о долгом, мучительном возвращении домой через Понт. Огромная армия Ксенофонта разбила лагерь под каменными стенами Синопа — родной город Митридата дал воинам Ксенофонта еду и припасы[90].
Исторический роман Ксенофонта «Киропедия» («Воспитание Кира») изобилует волнующими историями о детстве, военной карьере и рыцарской доблести Кира Старшего, основателя Персидской империи (ок. 550 г. до н. э.). Ксенофонт рассказывает о том, как Кир Великий стал добрым и просвещенным царем, преданным делу Истины и Света, управляя тысячами независимых племен от Парфии до Черного моря с их полного согласия. Уважение Кира к Истине также подразумевало справедливость, милосердие и щедрость. Ксенофонт открывает секрет власти великого монарха — этот вопрос интересовал и Митридата. Это была способность Кира внушать почтительный страх и ужас, в то же время завоевывая верность и преданность своих сторонников. Персы считали, что самый лучший царь — это волевой, добрый отец своего народа. Интересно, что Митридат впоследствии выбрал прозвище Евпатор («Добрый Отец»)[91].
Ксенофонта рассказывает о том, как Кир, опытный колесничий, преобразил древнюю боевую колесницу. Он дал ей более мощные и длинные оси и высокую, обитую бронзой «башенку», которая защищала колесничего; кроме того, царь одел колесничего и всех четырех коней в плетеные кольчуги. Затем Кир добавил зловещее завершение своего замысла: острые кривые лезвия, которые на 3 фута выступали из колес. Кир модифицировал колесницу, превратив ее из легкого, элегантного «кеба» в чудовищную машину уничтожения, которая могла продавить себе путь через ряды врага. Некоторые самые увлекательные пассажи Ксенофонта описывают чудовищный эффект от применения трехсот колесниц Кира, снабженных еще и острыми серпами[92].
Сам Митридат стал чемпионом в гонках на колесницах — опасные соревнования, зачинателем которых был Кир. Маленький царевич, возможно, стал управлять колесницей в возрасте 8 или 9 лет. Управлять упряжкой из двух или четырех коней в течение нескольких (до двенадцати) кругов вокруг забитого людьми стадиона с U-образными поворотами — и это были гонки без правил! — требовало необыкновенного умения и силы. Будучи взрослым, Митридат выигрывал колесничные гонки на играх по всему эгейскому побережью и Анатолии. Его рост, сила и отвага позволяли царю заниматься этим весьма рискованным видом спорта, доходя при этом до неслыханного «экстрима». Кир правил восемью конями, запряженными в одну линию. Митридат побил его рекорд, завоевав славу тем, чю управлял колесницами с десятью галопирующими скакунами! Конечно, чем больше лошадей — тем больше адреналина. Этот эпизод позднее вдохновил молодого римского императора Нерона на написание поэмы: Нерон критиковал самонадеянность Митридата (ко временам Нерона число лошадей в царской колеснице было преувеличено и достигло шестнадцати). Позднее, состязаясь на Олимпийских играх в Греции, Нерон попытался повторить удивительный рекорд Митридата. Император разбился и чуть не погиб[93].
Со времен Кира персидские мальчики из знатных семей усваивали три «столпа» благородного образования: ездить верхом, стрелять и говорить правду[94]. Мальчики начинали ездить верхом сразу после того, как научились ходить. Как мы уже видели, заговорщики при дворе пытались устроить «несчастные случаи», чтобы устранить законного наследника понтийского престола. Были и попытки его отравить. Многие — в том числе и сам Митридат — считали, что причастной к этому была его мать, царица Лаодика. Подозрения древних должны были иметь под собой почву. Такие замыслы были обычным делом в том предательском мире, где жил Митридат.
Возможно, именно из-за тех опасных скакунов, которых ему давали для верховой езды, Митридат стал опытным всадником, одаренным легендарной выносливостью. Учиться стрелять — значило уметь обращаться с луком и стрелами и уметь бросать дротики со скачущего во весь опор скакуна: эти умения были ключевыми для охоты и войны. Митридат и его друзья жили как новобранцы в тренировочном лагере: они по очереди охраняли синопскую цитадель, практикуясь в рукопашном бою с персидским harpe, саблей и копьем. Они питались по-спартански: ели хлеб, водяной кресс и пили воду. Мальчиков брали на короткие экскурсии по сельской местности: они охотились на кроликов и другую мелкую дичь. В охотничьем парке отца-царя мальчики практиковались в охоте на оленей и старых львов, а может быть, кабанов и медведей. Митридат любил охоту — царевич и его товарищи не могли дождаться того момента, когда они, как Кир, Ксеркс, Дарий и Александр, смогут отправиться в горы и охотиться на настоящую дичь. Мощная спортивная и военная подготовка была частью и греческой системы образования, и историки рассказывают нам, что Митридат — необыкновенно высокий и мощный подросток — блистал в борьбе, кулачном бою, беге, плавании, во владении кинжалом и мечом и в традиционном рукопашном бою гоплитов с копьем и щитом[95].
Как будущий командир армии Понта, Митридат должен был научиться править и защищать богатство и независимость своего царства. Его отец ожидал, что сын будет знать историю, географию, экономику, природные ресурсы, города, дороги, крепости и торговые отношения Понта и соседних территорий[96]. Митридат должен был унаследовать и заботы отца в области внешней политики, в том числе и столкновения с могущественными скифскими кочевниками из областей Северного Причерноморья и степей. Сложная дипломатия поддерживала равновесие между демократическими греческими городами и местными монархиями Востока. Очень сложно проследить за запутанными переговорами и постоянно менявшимися политическими союзами того времени по фрагментарным древним источникам: это предмет для постоянных споров среди современных историков. Однако ключевой проблемой для любого монарха в Анатолии было то, как относиться к растущей власти Рима и его имперским притязаниям на земли к востоку от Средиземноморья.
Во время последней Пунической войны отец Митридата помог Риму, послав свои войска, чтобы помочь победить Карфаген (в 146 г. до н. э.). Когда Митридат был ребенком, его отец снова встал на сторону Рима, помогая подавить народное восстание в Анатолии. Римский сенат признал Понтийское царство официальным «другом Рима» — другими словами, государством-клиентом, которое римляне надеялись контролировать