Всего, согласно Аппиану, Митридат собрал 140 тысяч человек пехоты и 16 тысяч человек конницы, обслуживаемых огромным количеством вьючных животных, носильщиков, дорожных рабочих, снабженцев и других сопровождающих лагеря. Он увеличил свой флот вдвое — до 400 кораблей. Бывший наемный полководец Митридата, Архелай, перешел на сторону Рима. Но его командный состав впечатлял: римляне Марк Варий, Луций Магий и Луций Фанний присоединились к Дорилаю, Гордию, Неоптолему, Диофанту, Таксилю, Гермократу, Александру Пафлагонскому, Дионисию Евнуху, Евмаку (бывшему сатрапу Галатии), Коннакориксу (Галату), Митрофану и Аристонику[397].
В 74 г. до н. э. Серторию было около 50 лет, а Митридату около шестидесяти. Никогда не встречавшись, они тем не менее распознали друг в друге родственные души и сходные интересы. Несмотря на личное стремление каждого к миру и безопасности, два лидера поклялись вести войну с могущественными силами Рима. Каждым из них очень многое было поставлено на карту.
Глава 12.Падающая звезда
Четыре белоснежных коня влекли золотую колесницу, инкрустированную драгоценными камнями, сиявшими в первых лучах утреннего солнца. Колесничего не было. Прекрасные кони проскакали бешеным галопом по выветренной всеми ветрами скале и рухнули в искрящееся море под ними.
Была заря первого дня весны 74 г. до н. э. Великолепное жертвоприношение Митридата, о котором рассказал Аппиан, — жертва солнечным богам, Митре и Гелиосу, и Посейдону, богу океана и землетрясений, — было совершено, дабы обеспечить успех в новой войне с Римом. Яркий образ — величественные белые скакуны, тонущие в море, — сохранился в последующей римской, византийской, средневековой и современной традиции. Например, почти пятьсот лет спустя раннехристианский автор Сидоний Аполлинарий описал великолепный замок в Галлии, украшенный драматичным изображением жертвы Митридата. В 1678 г. английский драматург Натаниэль Ли описал, как Митридат сбросил с обрыва «повозку, в изумрудах всю, и полную коралловых трезубцев, и сотню скакунов, как вихрь диких»[398].
Современные историки ничего не пишут об этом грандиозном ритуале, но его мультикультурное значение было вполне понятно сторонникам Митридата. Жертвоприношения коней Солнцу практиковали древние греки, троянцы, скифы и персы. Древние персидские цари приносили в жертву коней, дабы почтить Солнце; по традиции маги убивали пять белых коней для реки Евфрат; а когда Ксеркс вторгся в Грецию, персы принесли лошадей в жертву реке Стримон во Фракии. На Митридата, видимо, также повлияло великое жертвоприношение коней на Родосе — может быть, он его даже видел.
Каждую весну родосцы — великолепные моряки, которым удалось справиться с флотом Митридата, — гнали колесницу с четырьмя конями в море, дабы почтить Гелиоса, который вел свою солнечную колесницу по небу[399].
Вдобавок ко всему Митридат также совершил великое огненное жертвоприношение, как он уже сделал после своей победы над Муреной. Исполнив ритуалы, дабы умилостивить этих могущественных богов-мужчин, Митридат отправился в Пафлагонию во главе своей армии. Тут он произнес ободряющую речь к своим воинам.
Митридат подробно рассказал о своих знаменитых предках и с гордостью описал, как его маленькое царство стало великим под его скипетром. Царь подчеркнул, что его армии никогда не были побеждены римлянами, когда он лично вел их в бой. Митридат хвалился своими обширными ресурсами и мощной обороной. Римляне, объявил он, руководствовались «корыстолюбием и жадностью» и хотели поработить всех. «Почему сенат отказался оформить Дарданский мирный договор письменно? Потому что римляне выжидают удобного момента, чтобы вновь напасть на меня! Поддельное завещание вифинского царя Никомеда показывает, что они жаждут владеть нами».
Митридат подчеркнул, что у римлян серьезные проблемы и в самом Риме, и в других странах. «Римляне сейчас заняты серьезной войной с Серторием в Иберии, а в Италии идет междоусобная война. Из-за их порочности нет у них никакого союзника и никто по доброй воле не является их подданным!» Указывая на своих трех римских полководцев — Вария, Фанния и Магия, Митридат воскликнул: «Смотрите! Лучшие из них — враги своему отечеству и союзники нам!»
После этой пылкой речи Митридат отправился в Вифинию. Римский правитель Котта бежал в Халкедон. Кизик послал Котте 3 тысячи гоплитов, но большая часть вифинцев приветствовали Митридата, как своего освободителя, — они страдали под пятой сборщиков налогов, которых прислал Сулла. При приближении Митридата испуганные римляне рванулись в Халкедон. толпясь у городских ворот. Но ворота были прочно закрыты Коттой, который скрылся внутри. Когда прибыла армия Митридата, произошла безжалостная резня. Римские гражданские лица и кизикские воины, брошенные за пределами ворот, «погибали, находясь между врагами и друзьями, простирая руки к тем и другим»[400].
Между тем бастарны, воины Митридата, прорубились через массивную бронзовую цепь, защищавшую гавань Халкедона, сожгли 40 кораблей и захватили 60. В морском сражении пало лишь 30 бастарнов, но больше 3 тысяч римских, халкедонских и кизикских моряков расстались с жизнью. На суше Митридат потерял 700 человек, но больше 5 тысяч римлян были убиты и 4500 взяты в плен в первом сражении Третьей Митридатовой войны. Римский полководец Луций Лициний Лукулл, разбивший лагерь на реке Сангарий, пытался ободрить свои легионы после такого страшного разгрома[401].
Митридат, ликуя по поводу своей победы, надеясь снова обрести свою анатолийскую империю, пошел на укрепленный порт Кизик — врата в Азию. За армией из 120 тысяч пехотинцев. 16 тысяч кавалеристов и 100 колесниц с серпами тянулась целая орда маркитантов и строителей дорог и мостов; говорили, что в целом войско Митридата насчитывало до 300 тысяч человек[402].
Лукулл, протеже Суллы, стал консулом в Риме в 74 г. до н. э. Его товарищ по консульству Котта был послан управлять новой провинцией Вифиния. Лукулл завидовал своему конкуренту Помпею (он тоже был протеже Суллы, только более молодым и жестким): Помпей как раз завоевывал себе лавры, сражаясь с новым союзником Митридата Серторием в Испании.
Конечно, именно Лукулл был выбран для войны с Митридатом в 74 г. до н. э. Сенат, опасаясь, что Митридат планирует напасть на саму Италию со своей армадой, обещал 3 тысячи талантов на набор флота. Однако Лукулл хвалился, что ему не нужен флот, чтобы одолеть Митридата. Он сам набрал три легиона и принял команду над двумя легионами Фимбрии, все еще размещенными в Анатолии: всего у него было около 30 тысяч пехотинцев и 2500 всадников.
Не только сам Лукулл находился в серьезном меньшинстве: «фимбрианцы» тоже окажутся проблемой. Они были причастны к мятежам и гибели двух предыдущих полководцев, Флакка и Фимбрии. Суровые бойцы, но при этом ленивые и неуправляемые, эти легионеры были, по словам Плутарха, испорчены «привычкой к роскоши и жаждой наживы», а также недисциплинированным руководством Мурены. Как гнилые яблоки, «фимбрианцы» могли втайне «заразить» армию Лукулла своей жаждой добычи и открытым неповиновением.
Во время этой новой войны Рима, целью которой было уничтожить врага, названного Лукуллом «новый Ганнибал», ломались верность и дружба, царил опустошительный хаос и колесо Фортуны совершало неожиданные обороты. Конфликт — который называют борьбой между олигархической гегемонией Рима и демократическими идеалами выборов, свободы и национализации земли — привлекал участников со всех уголков Древнего мира, от Испании до Каспийского моря, с реки Дон до Персидского залива. Опасные земли, катастрофическая погода и даже небесные чудеса — странные явления и сами боги — примут участие в этом эпическом состязании между Лукуллом и Митридатом[403].
Советники Лукулла подсказывали ему, что он должен захватить Понт, который остался незащищенным, пока Митридат был в Вифинии. Главным сторонником этой точки зрения был Архелай — полководец-перебежчик, бывшее украшение войска Митридата. Может быть, Архелай вспомнил, как раньше Сулла предлагал короновать его самого царем богатого Понтийского царства Митридата во время переговоров в Дардане. Однако Лукулл лишь презрительно фыркнул: «Зачем мне обходить зверя, чтобы идти войной на его опустевшее логово?» Затем Лукулл увидел огромную армию, которую набрал Митридат. Ошеломленный римлянин отступил — ему была нужна хитрая стратегия, чтобы разбить такие огромные силы.
Митридат немедленно спровоцировал сражение, послав армию под руководством римлянина М. Вария, одноглазого полководца Сертория. В Офрии Лукулл вышел ему навстречу, дабы ответить на вызов. Армии стали лицом друг к другу на равнине под ясным голубым небом и собирались вступить в бой.
Внезапно небо будто раскололось. Огромный пылающий предмет из расплавленного серебра разорвал небеса и врезался в землю между двумя армиями. Войска, как пишет Плутарх, «разошлись без боя», однако «расходились» они, скорее всего, на бешеной скорости. Писатель Майкл Кёртис Форд в своем приключенческом романе про Митридатовы войны представил себе, что на обе армии обрушился настоящий дождь из комков земли и режущей металлической «шрапнели», когда пылающее небесное тело врезалось в землю. Форд рисует сцену, когда Лукулл и Митридат удивленно смотрят в загадочный кратер с разных сторон. Взгляды двух полководцев встретились: каждый пытался прочитать, какое сообщение от богов увидел другой в этом событии. В изображении Форда командиры без слов пришли к соглашению вступить в бой в другой раз