Вероятно, нельзя назвать неожиданным то, что для него, прожившего жизнь, полную войн и борьбы, невероятных погодных и астрономических явлений — комет, бурь на море, ураганов, метеоритов, — погибелью стала еще одна могучая сила Природы. Конечно, есть какая-то ирония в том, что именно Луна, Царица ночи, привела к падению Митридата, воина Солнца и Света, в ходе его грандиозной борьбы против сил Тьмы, представленных Римом. То, что Помпей решил атаковать ночью, вполне соответствовало образу Рима на востоке, находящемся под иранским влиянием. Примечательно, что Сулла также нападал посреди ночи. И наоборот, кумир Митридата Александр, как известно, отверг совет своих военачальников атаковать Дария ночью, поскольку не желал «красть победу, как вор»[478].
Римляне шли в бледно-белом свете луны. Длинные синие тени, протянувшиеся далеко вперед, создавали впечатление, что римляне ближе, чем они были на самом деле. Лучники Митридата, введенные в заблуждение оптическим эффектом, выстрелили слишком рано. Стрелы, не нанеся вреда, упали на землю, намного ближе намеченной цели. Римляне приготовились к бою.
На верху склона множество воинов Митридата все еще вооружались, отступали в тыл с навьюченными верблюдами, чтобы пополнить запасы снарядов. Когда первые ряды войск, охваченные паникой, отступили под стремительной атакой римлян, страх объял армию Митридата, зажатую в каменном ущелье. В битве при лунном свете поздним летом 66 г. до н. э. люди Помпея вырезали и захватили в плен около 10 тысяч воинов Митридата, многих из них — невооруженными. Помпей захватил лагерь и запасы продовольствия[479].
Но Помпей был разочарован. Царя Митридата не было ни среди убитых, ни среди взятых в плен.
Когда началась битва, Митридат с Гипсикратией, которая скакала рядом с ним, повели восемьсот всадников на прорыв через наступление римлян. Битва была чудовищной — Помпей приказал своей пехоте наносить удары по лошадям, чтобы уничтожить веру Митридата в его конницу. Митридат и Гипсикратия с двумя товарищами были отрезаны от остальных. Эти четверо в конце концов прорвались в тыл римлянам и галопом скрылись в скалах за полем битвы[480].
Гипсикратия в ее персидско-амазонском наряде — короткой тунике, плаще, остроконечной шерстяной шапке-ушанке, кожаных ботинках и облегающих штанах с зигзагообразными узорами — никогда не чувствовала усталости от тяжелой езды или сражения. Она так по-мужски ловко орудовала копьем и боевым топором, что неудивительно, что Митридат звал ее Гипсикратом. И она была предана ему. Эта «героическая амазонка осталась бы со своим возлюбленным до самого конца его долгой одиссеи», как писал Теодор Рейнак. Митридат обрел последнюю, лучшую любовь своей жизни, стойкую подругу на время отчаяния, лежавшее впереди[481].
После Митридатовых войн, когда по Италии ходили рассказы о последней стадии, как казалось, бесконечной войны, даже римляне с трепетом слушали историю Митридата и Гипсикратии. Через поколение или около того история этой пары стала романтической сказкой о благородстве и отваге, приключениях и верной любви. В изображении Валерия Максима, писавшего в начале I столетия н. э., Гипсикратия была «царицей, настолько любившей Митридата, что ради него она вела жизнь воина, обрезав себе волосы и взяв в руки оружие, чтобы разделить с ним его ношу и опасности». Когда Митридат был «жестоко разбит Помпеем» и был в бегах среди «диких народов, она следовала за ним, неутомимая телом и духом»[482].
Слава Гипсикратии расцвела в рыцарских романах. Она была первой в длинной цепочке пажей-женщин, героинь в мужских одеждах, о которых рассказывали повести, баллады и пьесы Шекспира. Средневековые хроники изображают царя и амазонку как друзей, равных между собой, а их любовь приводят в пример идеальных супружеских отношений. Боккаччо (1374) считал, что Гипсикратия «решила стать такой же стойкой и суровой, как любой мужчина, она пересекала горы и долины, путешествовала днем и ночью, ночевала в пустынях и лесах на жесткой земле в постоянном страхе перед врагом, окруженная со всех сторон дикими животными и змеями». Спутница Митридата, высказывал свое предположение Боккаччо, «утешала его радостями, которые, она знала, были ему необходимы»[483].
Гипсикратия является одной из героинь «Книги о Граде женском», знаменитого труда Кристины Пизанской (1364) о женщинах, которые не уступали мужчинам по своей силе, уму и изобретательности. Как и Боккаччо, Кристине импонировала борьба Митридата, отражавшая негативное восприятие в Европе алчной Римской республики, противостоявшей популярным среди народа правителям. «Римляне втянули Митридата в ужасную войну, — писала Кристина. — На кону стояла судьба всего царства, и всегда была угроза смерти от рук римлян», и все же Гипсикратия «сопровождала его во все далекие и странные земли». Кристина изобразила ее светской дамой, «созданной для более утонченной жизни», но отрезавшей свои «длинные золотые волосы и одевшейся как мужчина», не задумываясь о защите своей кожи от пота и грязи. Ради любви к Митридату Гипсикратия превратила свое «изящное тело» в «хорошо сложенного рыцаря в доспехах», одетого в шлем и «отягощенного кольчугой»[484].
В действительности Гипсикратия, конечно, была суровой всадницей-воителем, вышедшей из евразийской кочевой культуры, в рамках которой девочки и мальчики обучались ездить верхом, охотиться и воевать друг с другом.
На холмах над полем боя Митридат, Гипсикратия и двое их товарищей остановились перевести дыхание. Имена этих двоих Плутарх не приводит. Возможно, одним был Битуит, военачальник конницы из Галлии, отмеченный за то, что храбро сражался рядом с царем. Возможно, другим воином был Гай, сын Гермея, друга детства Митридата, или полководец Метрофан. Группа из четырех человек вела лошадей по труднопроходимым дорогам прочь от поля битвы. Другие выжившие в сражении при лунном свете присоединились к ним: несколько всадников и около 3 тысяч пехотинцев. Митридат потерял около 10 тысяч человек в ночной атаке Помпея, и все же он и его наиболее верные сторонники вышли из этого испытания живыми.
Митридат повел этот потрепанный отряд в Синору (Synorion, Пограничная Земля), свою укрепленную сокровищницу на границе Армении. Рядом с турецким поселком, до сих пор носящим имя Сунур или Синури («Граница»), археологи обнаружили руины оборонительной башни Синоры. Здесь беглецов встретила Дрипетина и евнух Менифил. В Средние века преданность Дрипетины станет образцом дочерней любви. «Девушка была ужасно некрасива», писала Кристина Пизанская, но «она любила своего отца настолько, что никогда не покидала его». Как царица Лаодикеи Дрипетина «могла прожить спокойную и размеренную жизнь… но она предпочла разделить страдания и труды своего отца, когда он отправился на войну. И даже когда могущественный Помпей нанес ему поражение, она не оставила его, но заботилась о нем с любовью и вниманием»[485].
В Синоре царило волнение и плохие предчувствия, но Митридат уже разработал план. Он отправил посланника к Тиграну с просьбой об убежище в Армении. Митридату нужно было спешить: Помпей должен был вскоре напасть на их след.
Великие сокровища Синоры были необходимы ему, но как перенести большие объемы золота и других ценностей? Без возможности перемещения богатства Митридата теряли смысл. У него не было вьючных животных, только несколько верховых лошадей и пара тысяч преданных сторонников.
Митридат, поскольку он дал клятву, действовал по принципу: один за всех и все за одного. Его решение было оригинальным и щедрым. Царь отдал все свои богатства своим сторонникам, таким образом распределив ношу — и имущество — между многими людьми. Кедровые сундуки, наполненные драгоценными одеждами и украшениями, были распахнуты. Царь раздал одеяния, браслеты, ожерелья и кольца своим воинам. Затем он открыл бронзовые шкатулки с золотыми и серебряными монетами ценой 6 тысяч талантов (что равняется годовому жалованью 100 тысяч бойцов). Он распределил монеты, отдав каждому своему стороннику плату более чем за год и выплатив щедрую премию ветеранам. То, что осталось, было положено в кожаные мешки. По своей щедрой и действенной раздаче сокровищ решение Митридата напоминало Александра, который разделил свое имущество между верными ему войсками. Это также стало важным свидетельством взаимного доверия и верности Митридата и его сторонников: царство было потеряно, и все же они готовы были делить со своим предводителем опасности и изгнание до конца своих дней.
После этого Митридат и евнух Менифил отправились в хранилище лекарств в крепости и приготовили отравленные пилюли. Плутарх передает, что перед отъездом из Синоры царь снабдил Гипсикратию и «каждого из своих друзей смертоносным ядом, чтобы никто против своей воли не попался в руки римлян»