Антиоха с улыбкой поблагодарила рыжеволосого фрурарха и поинтересовалась его именем. Кто знает, может, именно этот человек в ближайшем будущем окажет ей неоценимую услугу.
Начальник стражи с готовностью назвал себя. Его звали Фрасимед.
— Я родом из Гераклеи Понтийской, — со значением добавил он.
Гераклеоты всюду ценились как отважные воины и умелые мореходы. Антиоха улыбнулась ему еще раз.
Царица шла по узкой, мощеной камнем улице, стиснутой с двух сторон высокими заборами из тесаных известняковых глыб, и наслаждалась солнцем, светившим ей прямо в лицо. Прохладный ветерок обвевал ее, лаская.
— Не напирай! Не наступай на пятки! — покрикивал на воинов гераклеец Фрасимед, польщенный знаками внимания царицы. — Вы сопровождаете не кого-нибудь, а супругу царя!
В бане на женской половине дворца Антиоху дожидались ее служанки, приготовившие для своей госпожи ванну с горячей водой, чистые благоуханные одежды, различные мази и притирания.
Старшая из служанок тихо сообщила царице, что после бани ее поведут к царю.
Антиоха облегченно вздохнула. Наконец-то в ее положении что-то прояснится.
Брат и сестра встретились в одном из помещений мегарона, совсем небольшой комнате, уставленной мраморными бюстами царственных особ и знаменитых на весь свет полководцев.
Митридат сидел в кресле, когда Антиоха вошла туда, сопровождаемая Тирибазом.
Она отвесила супругу низкий поклон, остановившись в нескольких шагах от него.
— Садись, сестра, — сказал Митридат. Тирибаз услужливо подставил Антиохе стул.
Он хотел тотчас уйти, но Митридат повелел ему остаться. Антиоха заметила на коленях у брата папирусный свиток, который он развернул, едва она села напротив него.
Митридат стал читать холодным и бесстрастным голосом, словно выносил приговор.
Антиоха сразу узнала поддельное завещание, написанное ею.
— Можешь не продолжать, — прервала она Митридата, — это чтиво мне известно. Ты позволишь мне объясниться?
— Сначала выслушай мои обвинения, царица, — сказал Митридат. И начал перечислять после короткой зловещей паузы: — Ты отравила Артаксара, моего друга, делившего со мной труды и опасности. Только за это тебя надлежит предать смерти. Помимо этого, ты обманом склонила на измену Сузамитру, вела интриги с целью стать единственной правительницей Понта. Угрожала расправой Фраде, сеяла вражду среди моих верных сторонников. Ты слишком далеко зашла, сестра. И ты слишком рано меня похоронила.
Антиохе вдруг стало страшно не столько от слов Митридата, сколько от его взгляда, тяжелого и неумолимого. Еще ее смущал Тирибаз, который хоть и молчал, но одним своим присутствием сбивал Антиоху с мыслей. То, что она собиралась сказать Митридату, дабы оправдаться перед ним, вовсе не предназначалось для ушей Тирибаза.
— Царь, может, мы поговорим без свидетелей? — попросила Антиоха и умоляюще посмотрела на брата.
— Неужели Тирибаз мешает тебе? — с издевкой промолвил Митридат. — Но он молчит и чесноком от него не пахнет. Обнажаться тебе здесь не придется, а потому оставь свои уловки, сестра.
— Мне придется обнажать свою душу, а это трудно сделать при постороннем, поверь мне, Митридат, — тут же нашлась Антиоха. — К тому же мне нужно сказать тебе нечто касающееся нас двоих…
Митридат был неумолим:
— Скажешь при Тирибазе, от него у меня нет тайн.
Антиоха поняла, что присутствие Тирибаза необходимо Митридату, чтобы быть неуступчивым и беспощадным до конца, чтобы любые ее попытки разжалобить его не достигали цели. Митридат рассчитал верно: будь вместо Тирибаза кто-нибудь другой, это не смутило бы Антиоху, ибо спустя некоторое время этот человек проникся бы к ней невольным состраданием и, возможно, даже стал бы просить царя помиловать ее. Антиоха отлично знала все слабые места мужчин.
Но Тирибаз был царице не по зубам.
Все женские чары разбивались о его невозмутимую неприступность. Антиоха знала также, что Тирибаз никому не доверяет, а женщинам особенно. Быть раскованной, изворотливой и обольстительной в присутствии Тирибаза Антиоха не могла.
И Митридат знал об этом.
Лить слезы и унижаться — да еще в присутствии Тирибаза! — Антиоха не собиралась. Поэтому она смело пошла в наступление.
— Выходя за тебя замуж, Митридат, я думала, что стану женой великого царя и воителя. Я полагала, что рожденный мною сын станет наследником громкой отцовской славы, но я быстро разочаровалась. Мой муж все лавры победителя предоставил Диофанту, а сам, надев дорожный плащ, отправился странствовать, как будто предназначение царей в этом и заключается. Если несчастного Одиссея обрекла на долгие скитания кара богов, то какой рок заставил моего супруга на два года покинуть свое царство, мне просто непонятно. К моим советам, Митридат, ты всегда был глух, зато охотно внимал наставлениям друзей и того же Тирибаза. Словно сказанное мною является полнейшей бессмыслицей, а речи твоих друзей — образчиком мудрости. Ну так поделился бы этой мудростью со мной, чтобы я прониклась уважением и любовью к твоим советникам, постигла высший смысл твоих необъяснимых поступков. Ты исчез на два года, оставив меня в полном неведении относительно твоей судьбы. Все это время я жила под присмотром Артаксара и Сузамитры, словно я не царица, не мать наследника трона. Эти двое заправляли всем в государстве, предоставив мне властвовать лишь над евнухами и служанками. Это ли не оскорбление!
— Сузамитра и Артаксар действовали по моему повелению, — сурово вставил Митридат. — Покидая Синопу, я сказал тебе, что оставляю царство на них. Не на тебя, а на них.
— Я полагала, что твое отсутствие продлится месяц, может, два, но никак не два года! — сказала Антиоха. — Объясни же мне, наконец, цель столь длительного путешествия. Где ты был все это время, Митридат?
— Сначала я был в Пафлагонии, где умер тамошний правитель царь Манес, — ответил Митридат. — Я мирил его сыновей, затеявших междоусобицу из-за трона. Потом я посетил Вифинию, Галатию, Каппадокию и Пергам, где сейчас властвуют римляне. В эти Страны мне вскоре предстоит вести свое войско, поэтому я своими глазами должен был увидеть дороги, по которым пройдут мои воины, города, которые им предстоит взять, реки и горы, которые предстоит преодолеть.
— У тебя поистине великие замыслы, брат мой, — сказала Антиоха. — Но зачем тебе понадобилось самому скитаться на чужбине? С этим прекрасно справился бы тот же Тирибаз.
— Тебе этого не понять, — отрезал Митридат.
Антиоха не обиделась: ей нельзя было обижаться сейчас. И она спросила как ни в чем ни бывало:
— Ты навестил Лаодику, когда был в Вифинии? Или посещение Никомедии не входило в твои замыслы?
Дело в том, что их старшая сестра Лаодика, неожиданно овдовев, оставила сына Ариарата на троне Каппадокии, а сама вышла замуж за вифинского царя Никомеда.
Митридат рассказал Антиохе, как он несколько дней гостил у Лаодики, умолчав о том, что большую часть времени он все же проводил с царем Никомедом, столь же честолюбивым, как и Митридат. Два царя заключили тайный союз, поклявшись иметь общих друзей и врагов, а также наметив направления своих совместных походов.
Антиоха, много лет не видевшая Лаодику, с интересом расспрашивала о ней Митридата. Как она одевается? Не располнела ли? Сильно ли ее изменили годы? Любит ли она царя Никомеда?
Митридат терпеливо отвечал на вопросы Антиохи, то и дело стараясь перевести разговор на саму Антиоху, вернее, на то, что ее ожидает. Наконец это ему удалось.
— Да, я пригласил Лаодику и ее мужа как-нибудь посетить Синопу, и они ответили согласием. Однако, Антиоха, тебе не придет ся повидаться с Лаодикой, ибо дни твои сочтены. Антиоха взглянула на брата почти с неприязнью.
— Из-за того, что я провела ночь с Сузамитрой, ты намерен вынести мне смертный приговор. Это же глупо, Митридат! И совсем не красит тебя как царя!
— Ты забыла про Артаксара, — холодно напомнил Митридат.
— Ах да! — Антиоха нервно рассмеялась. — Я совсем забыла про это ничтожество, путавшееся под ногами, пока я не отравила его. Но я сделала это в целях самозащиты, поскольку Артаксар не раз угрожал мне расправой. У меня есть свидетели, Митридат.
В конце концов, это ты виноват, что все так произошло. Именно ты! И не надо усмехаться, Митридат, и смотреть на меня такими глазами. Ты исчез на два года, оставив меня «хранительницей очага», как ты выразился перед отъездом. Еще ты сказал, что Артаксар и Сузамитра останутся при мне верными советниками, а на деле вышло, что это я оказалась при них и неизвестно кем. А когда прошел слух о твоей смерти, эти двое и вовсе возгордились. Спроси евнухов и служанок, как они унижали меня, Стефана спроси. Ему-то ты веришь, надеюсь.
— Со Стефаном я уже разговаривал, и он поведал мне о том, как ты враждовала с Артаксаром и Сузамитрой, — сказал Митридат. — Еще Стефан рассказал мне, как ты просила его помочь тебе уничтожить Фраду. Предлагала щедрое вознаграждение, если Стефан отравит Сузамитру.
— Вот мерзавец! — Красивое лицо Антиохи исказилось от гнева. — Он наговаривает на меня! Этот похотливый осел замучил меня знаками внимания, об этом он тебе, конечно, не рассказывал. Гнусный негодяй и мерзавец!
— Наберись мужества, Антиоха, — повысил голос Митридат, — и выслушай мой приговор. Ты умрешь так же, как умер Артаксар, — от яда.
— Когда? — дрогнувшим голосом спросила Антиоха.
— Завтра.
— Можно мне напоследок увидеть сына?
— Можно. Тебя проводят к нему.
— Сузамитру ты тоже казнишь?
— Нет.
— Почему?
— Он мне еще нужен.
— А я, стало быть, уже не нужна, — горько усмехнулась Антиоха. — Я всегда подозревала, Митридат, что для тебя друг ценнее жены.
— Жена делит со мной ложе, друг — невзгоды и опасности, — сказал Митридат. — Женщину себе на ложе я всегда найду, а где мне взять другого Сузамитру?
— Но Сузамитра лег в постель с твоей женой!..
— Это ты затащила его туда, Антиоха. И не пытайся опорочить Сузамитру в моих глазах!