Наделенный такой исключительностью царь персов во все времена лишь от случая к случаю снисходил до забот и жалоб простых смертных, поручая все государственные дела огромной массе чиновников от самого низкого ранга (писцов и сборщиков налогов) до самого высшего (начальника личной охраны царя и главного царского советника).
Понтийские цари, унаследовавшие основы государственности распавшейся Ахеменидской державы, поскольку сами были персами, сохранили и иерархию государственных должностей. Так, верховный надзор за царством и всеми чиновниками осуществлял хазарапат — тысяченачальник. Он же стоял во главе государственной канцелярии и первой тысячи отряда «бессмертных». Хазарапату подчинялись все наместники, царские судьи, управляющие царскими усадьбами и сборщики налогов. Ему же подчинялись личные телохранители царя. На равных с хазарапатом по своему могуществу стоял хшатра пан — блюститель царства. Помимо того, что он являлся первым советником Царя и предводителем «бессмертных», под его началом находились также судебные следователи, полицейские чиновники, глашатаи, весь штат соглядатаев и лазутчиков во главе с гаушакой.
Не менее могущественным был и гандзабара — сокровищехранитель. В его ведении находилась царская казна. Ему подчинялись сборщики торговых пошлин и судебных штрафов, счетоводы, заведующие складами, мелкие казначеи и аштабарру — начальник копьеносцев — с отрядами особой стражи, подвластной только царю и сокровищехранителю. Правой рукой сокровищехранителя был упагандзабара — помощник казнохранителя.
Особняком от всех стоял рабхайла — начальник войска. Он подчинялся только царю и в особых случаях — хшатрапану. Ему же были подвластны: аспаэштар — начальник конницы; ратаэштар — начальник колесниц; каран — начальник пеших войск и флотоводец.
Особо приближенным к царю считался оросанг — широкопрославленный, который являлся благодетелем царя и пользовался величайшей царской милостью. На пиру, в совете или на войне оросанг всегда находился подле царя, он же выполнял особые царские поручения. Иногда оросанги вступали в родство с царями, беря в жены царских родственниц. Однако претендовать на царский трон оросангам и их потомкам строго воспрещалось, даже считалось верхом неблагодарности.
Став во главе царства, Митридат основное внимание уделял войску и походам за пределы Понта, стремясь к расширению своих владений и заодно пополняя казну военной добычей. Внутренними делами государства Митридат почти не интересовался. За время его двухлетнего отсутствия Понтом управляли его друзья, получившие высшие должности в государстве. Опираясь на войско, они жестоко и без промедления подавляли любое недовольство и среди знати, и среди народа. Будучи военачальниками, Фрада, Сузамитра и Архелай не знали, как осуществлять надзор за вороватыми чиновниками на местах, как выявлять судей, берущих взятки и выносящих несправедливые приговоры. Они не умели выбирать нужных людей в соглядатаи, часто не знали, что творится в отдаленных провинциях. Более того, Сузамитра разогнал оставшихся после смерти Гергиса лазутчиков и доносителей, считая их всех людьми низкими и алчными.
Должность гаушаки и сам Митридат считал постыдной и недостойной честного человека, поэтому он не назначал на эту должность никого из своих друзей. Постепенно воровство безнаказанных чиновников встревожило Митридата, как и действия разбойничьих шаек в горах Париадра.
Нарушалась торговля, все меньше поступало налогов в казну, все сильнее проявлялось недовольство народа, оставленного на произвол всемогущих судей и налогосборщиков. Даже далекий от всего этого Тирибаз все чаще говорил Митридату, что пора наводить в царстве порядок.
— Надо сделать так, как было при твоем отце, — твердил он. — Не зря у него было прозвище Эвергет!
Перед тем как приступить к раздаче высших государственных должностей, Митридат призвал к себе Стефана, Моаферна и Сисину. — Все вы были не последними людьми в царствование моего отца, — сказал им Митридат. — Более того, мой отец доверял вам как никому. Поэтому я спрашиваю у вас, как мне укрепить царство изнутри? На кого из знати опереться? Мой отец опирался на эллинов Синопы и Амиса, а я для них чужак, поскольку больше доверяю персам. На кого вы можете указать, сказав, этот человек достоин такой-то должности либо он занимал эту должность при моем отце и справлялся со своим делом? Я жду, что вы скажете мне, друзья.
Стефан, Моаферн и Сисина переглянулись между собой, удивленные такой просьбой Митридата. Первым подал голос находившийся тут же Тирибаз. Собственно, это по его совету Митридат вызвал сюда и остальных.
— Много достойных людей, персов и греков, было казнено твоей матерью, Митридат, сразу после похорон твоего отца, — промолвил Тирибаз. — Вся их вина заключалась в том, что они пользовались доверием царя и, значит, вполне могли отравить его. Не знаю, многие ли уцелели тогда из тех, кто стоял во главе государства. Я сам был вынужден спасаться бегством и долго не был в Синопе. По возвращении из прежних приближенных твоего отца я увидел одного Гергиса, да и тот был казнен по твоему приказу, Митридат, так и не успев послужить тебе.
— Об этом приходится лишь сожалеть, Митридат, — вздохнул Стефан. — Уж кто-кто, а Гергис был на своем месте и дело свое знал до тонкостей! Твой отец его очень ценил, да и твоя мать тоже.
— Что же, заменить Гергиса некем? — недовольно спросил Митридат. — Вот ты, Стефан, какую должность занимал при моем отце?
— Сначала я сидел в царской канцелярии, потом стал помощником казнохранителя, — ответил Стефан.
— Неужели должность гаушаки тебе не по плечу, дорогой дядюшка? — Что ты, милый племянник! — засмеялся Стефан. — Для этого надо уметь разбираться в людях, как Сисина разбирается в лошадях, а Моаферн в ядах. Я на это не способен, свидетели боги!
— Всему можно научиться, — сказал Митридат.
— Чем обучать меня тому, что мне чуждо и противно, лучше найти того, кто уже умеет это, — возразил Стефан. — Помнится, у Гергиса на примете был один негодяй, тоже армянин. Гергис доверял ему самые опасные поручения и даже называл его своим «ухом» и «глазом». Жаль, я забыл имя этого армянина.
— Зовут его Зариатр, — подсказал Тирибаз. — Он куда-то скрылся, когда Гергису отсекли голову.
— Не хватало только доверять должность гаушаки какому-то негодяю, — проворчал Митридат, — а если он вздумает мстить мне за Гергиса?
— С какой стати? — пожал плечами Тирибаз. — Гергис не был Зариатру ни родственником, ни другом. Он просто спас его в свое время от недругов и щедро платил ему. Вот и все. Негодяй тем и хорош, что он готов служить кому угодно, стоит лишь поманить его золотом. — Да, — согласился со Стефаном Моаферн, — разнюхивать и выслеживать этот Зариатр умеет не хуже Гергиса. Когда мы скрывались в горах, Зариатр частенько наступал нам на пятки. Надо непременно разыскать его, Митридат.
— Ладно, — сказал Митридат, — с Зариатром решим позднее. Кого, по-вашему, следует назначить хазарапатом? Ни Сузамитра, ни Фрада с этим не справились. Дела в государстве идут из рук вон плохо!
— Они и не могли справиться, — заметил Тирибаз. — Что они оба умеют? Сражаться в конном строю, стрелять из лука, рубить мечом — больше ничего!
— На эту должность годятся вельможи с государственным мышлением, а не военачальники, — согласился с Тирибазом Стефан.
— Хорошо, — сказал Митридат, — назовите мне таких.
После непродолжительных споров прозвучали имена эллина Критобула и перса Ариоманда. Причем Стефан и Моаферн настаивали на Критобуле, а Тирибаз и Сисина — на Ариоманде.
Митридат разрешил их спор.
— Я сделаю Ариоманда хазарапатом, а Критобула — своим старшим секретарем, — сказал он. — Таким образом, оба будут при деле. Теперь кого мне назначить хшатрапаном и предводителем «бессмертных»?
Тирибаз предложил перса Изабата, обосновав это тем, что Изабат довольно изворотливый человек, быстро мыслящий и способный на неожиданные решения.
— По-моему, именно такой человек годится в блюстители царства, — сказал Тирибаз. — Он же сможет начальствовать над гаушакой и всей сворой доносителей и судебных следователей.
— Но Изабат не отличается храбростью, — возразил Митридат, ценивший в мужчинах прежде всего это качество.
— Просто война — не его стихия, — пояснил Тирибаз. — Изабат более годится для распутывания интриг и раскрытия заговоров, так как сам по своей природе интриган. Сделай его хшатрапаном, Митридат. Не пожалеешь!
Стефан, Моаферн и Сисина поддержали мнение Тирибаза — все трое неплохо знали Изабата.
— Будь по-вашему, — уступил Митридат. Сокровищехранителем Митридат решил сделать Стефана. На этот раз Стефан не стал возражать.
— Помощника и начальника копьеносцев, дядюшка, подберешь себе сам, — добавил при этом Митридат.
Стефан согласно закивал головой: он был доволен таким назначением.
— Пора приступить к главному, — промолвил Митридат и оглядел своих советников. — Будем ли менять предводителей войска?
— Будем, — коротко ответил Тирибаз.
Моаферн и Сисина молча с ним согласились. Стефан сидел с отсутствующим видом, понимая, что его мнение здесь не требуется.
— Диофант не годится в верховные военачальники, — сказал Тирибаз. — Он — эллин, а у нас в войске большинство составляют персы и каппадокийцы.
— Но Диофант знает персидский язык, — вставил Митридат. — К тому же он мой двоюродный брат. И я ему вполне доверяю.
— Речь идет не о доверии, друг мой, — продолжил Тирибаз. — Ты разве не обратил внимание, что Диофант мастерски командует только греческой фалангой? Азиатскими отрядами, не знающими греческого построения, он руководит гораздо хуже. Над азиатами должен стоять азиат, поскольку переучить все наше войско на эллинский лад нам не под силу.
— Опять это противостояние — эллины и варвары, — нахмурился Митридат. — Я не желаю раскола ни в своем войске, ни в государстве! Эллины и азиаты должны на равных служить мне.
— Не стану спорить с тобой, — кивнул Тирибаз, — но без гибкости в этом деле нельзя. Пусть эллины будут там, где они сильны: в фаланге и на флоте, а персы как прирожденные наездники — в коннице и на колесницах. Сила заключается во взаимодействии тех и других. Однако следует заметить, что Пафлагонию и Галатию мы завоевывали без Диофанта и его фаланги: он был в это время в Тавриде. Решающими во всех сражениях с галатами и пафлагонцами были удары нашей конницы и колесниц…