— Предложил заняться сексом в служебном кабинете?
— Вот еще! Если бы попробовал, получил в глаз. Но он бы не решился на такой безрассудный поступок. У меня безупречная репутация. Они там меня побаиваются.
— Ну? Что же он попросил?
— Не будешь смеяться?
— Нет.
— С головой у меня все в порядке. Предупреждаю на всякий случай.
— Я знаю. Говори, наконец.
— Попросил приготовить пояснительную записку для дьявола, — сказала она торжественно.
— О чем?
— Вот! Ты ухватил самое важное. Всегда любила твою способность видеть главный смысл происшествия. Этот хмырь попросил меня перечислить возможные просьбы, которые люди могут потребовать в обмен на душу.
— Зачем?
— Чтобы дьявол лучше подготовился к переговорам.
— Чушь несусветная.
— Я тоже так подумала, но он был настойчив.
— Скорее всего, какой-нибудь умник задумал написать серию книг о дьявольских штучках. Тема популярная.
— Нет. Мне показалось, что он чего-то боится.
— Поверил в то, что дьявол его строго накажет, если он не договорится с тобой?
— Да, точно. Редко приходится говорить с человеком, который за время разговора несколько раз меняет цвет лица: то он белый, то красный, то желтый… И пот в три ручья. Мне стало его жалко, и я согласилась.
— Что он пообещал тебе за работу?
— Он очень обрадовался, даже всплакнул немного на радости. Сказал, что теперь моей жизни больше ничто не угрожает. Пообещал заплатить деньги, немного, правда, две тысячи рублей.
— Не похоже на дьявола. Тот обычно не жадный.
— Ты смеешься надо мной?
— Ничего смешного в твоем рассказе нет. Будет очень хорошо, если эта история закончится написанием серии оккультных книг. Однако, кажется, дело серьезнее, где-то рядом с нами появились сволочи, решившие поиграть в дьявола. Им хочется скупить людей по дешевке, но их умственный уровень настолько низок, что самостоятельно изобразить дьявола они не могут, вот им и потребовалась информационная поддержка.
— Это лучше, чем дьявольские козни?
— Нет. Люди умеют быть жестокими.
— Ты думаешь, что это люди Карачуна?
— Скорее всего. Есть маленькая вероятность, что это его конкуренты. Но сомневаюсь. Уж слишком грандиозна идея. Для такой операции нужна тщательная подготовка. Они сначала обязательно поубивали бы конкурентов. Так у них работает мозг. Остался бы самый сильный.
— Значит, ты считаешь, что это люди?
— Конечно, люди.
— Но как же быть с продажей души?
— Ты когда-нибудь продавала душу?
— Нет.
— Правильно. А почему? Ты не способна предать. Но продать душу — это предать веру. Если ты не веришь, твоя душа не нужна дьяволу. Имеет ценность только прямое предательство. Принято считать, что предательство — это воинское преступление или нанесение вреда стране. Но у предательства огромный потенциал. Муж предает жену, дети предают родителей, родители детей. Предают свою работу, друзей и самого себя. И во всем этом кошмаре есть общее — всегда обнаруживается кто-то, получающий от этого выгоду. Без этого предательство не имеет смысла.
— Кто же эти благополучатели? — спросила Лида.
— Какие-то люди. Люди, понимаешь? Не мистические персонажи.
— Что же мне делать?
— Включи в свой список стандартный набор: деньги, секс, власть, продвижение по службе, жратву от пуза, доступные воображению извращения и пороки. Думаю, что этого будет достаточно. А если нет — это еще лучше. Заказчики будут вынуждены уточнить свои требования, что нас устраивает, чем ее больше мы будем знать, тем лучше. Наше оружие по-прежнему — информация. Слова часто эффективнее кинжала.
— Пожалуй, так и поступлю.
— Правильнее было бы отказаться.
— Почему-то мне кажется, что за дурацкой историей с дьяволом стоит твой Карачун или, что более вероятно, его Хозяин. Для моей книги такой поворот сюжета просто находка. Мы впервые обнаружили какое-то обоснование поступков твоих врагов. Не знаю, как дело обстоит на самом деле, но в моем тексте попытка стать подобным дьяволу смотрится очень органично.
— Хорошо бы ты ошиблась, — сказал я грустно. — Нам только дьявольских штучек не хватает.
Беседа с администратором
Люблю следить за тем, как меняется настроение Лиды во время работы над текстом. Вот ее руки мелькают над клавиатурой, потом вдруг на лице появляется счастливая улыбка, и я понимаю, что написанная фраза нравится ей. Выглядит это замечательно. Смотрел бы часами…
— Перестань за мной подсматривать, — не выдержала она. — Займись делом, мне кажется, что ты стал лентяем, смотри, не успеешь закончить работу к назначенному сроку.
Не по своей воле я стал фрилансером. Постоянная работа устроила бы меня больше. Однако футуроному не приходится выбирать. Заказы, как правило, поступают от журналов и Интернет изданий, но случаются подработки и от частных лиц. Сейчас я должен заниматься подробным анализом возможного возрождения общин, как одного из вероятных способов социального устройства счастливого будущего.
Пример бессмысленного, но хорошо оплачиваемого частным инвестором проекта. Вероятность исполнения подобного сценария близка к нулю. Когда я соглашался на эту работу, у меня были некоторые предположения о том, как идея общины может быть востребована в будущем, однако даже поверхностный анализ информации выявил столько нелепостей и несуразностей, что мой энтузиазм пропал, его не смогли подогреть даже мечты о крупном гонораре. Не отказался я от работы только потому, что хотел разделаться с этой темой раз и навсегда.
В запасе у меня было еще две недели, я был уверен, что успею исполнить свой научный долг, тем более что я знал, о чем писать.
Однако поработать не удалось. Раздался телефонный звонок. Лида взяла трубку, поздоровалась, прослушала длинную фразу, скорчила недовольную рожицу, сказала: «Да», и положила трубку.
— Что это было? — спросил я.
— Сейчас к нам придет в гости известная литературная дама. По делам.
— Зачем?
— Будет меня воспитывать.
— Какая чушь!
— Смотри не скажи этого при гостье. Пусть это будет нашим маленьким секретом.
Вовремя Лида предупредила меня о том, чтобы я не влезал в разговор. Мне не хватает такта и сдержанности, и я распускаю язык, когда при мне начинают учить Лиду «правильно писать». Бывали случаи, когда я был излишне груб. Иногда я бываю не прав. Но люди, которые думают, что знают, как «правильно писать», раздражают меня. Что же, придется погулять пару часов по набережной, там хорошо думается.
— Что надо купить? — я взял хозяйственную сумку и направился к двери.
— Подожди. Я хочу, чтобы ты присутствовал при нашем разговоре.
— Почему?
— Мне все равно придется тебе его пересказывать, но я человек заинтересованный, могу некоторые важные вещи пропустить или придумать смысл, которого там не было. Потом обсудим.
— Хочешь, чтобы я подтвердил твою правоту?
— Не люблю, когда ты так говоришь.
— Что-нибудь еще?
— Тебе нужно работать, зачем терять два часа лишь потому, что литературная дама решила меня отчитать.
Спорить было бесполезно. Пришлось бросить сумку на место и вернуться к проблемам традиционных общин. За два часа можно было сделать две страницы.
Важная литературная дама появилась через полчаса. Ничего вразумительного я так и не успел придумать.
Сели за стол. Лида заварила свежий чай, достала какого-то печенья и пряников. Майя Валерьевна — так звали литературную даму — устроилась на самом краешке стула, словно боялась испачкаться.
— Да, конечно, — сказала она, оглядевшись. — Нужно увеличивать гонорары нашим авторам. Как-то скученно вы живете.
— У нас три компьютера, — сказала Лида.
— Я заметила. Правильно ли я поняла, что должна буду говорить с вами при вашем муже?
— Да. У меня нет от него секретов.
— Вы ошибаетесь, если думаете, что присутствие постороннего человека заставит меня отнестись к вашему творчеству мягче, или что я буду использовать менее жесткие формулировки. Я не собираюсь ограничивать себя в выражениях. Не покажутся ли вашему мужу наш рабочий разговор оскорбительным? Знаете ли, всякое бывает. Случайному человеку профессиональный подход может показаться излишне грубым.
— Все в порядке. Не сдерживайте себя. Видите ли, мой муж занимается будущим. Все, что он услышит, может быть крайне важным для его исследований. Иногда надо жертвовать самолюбием ради науки.
— Мне говорили, что вы — экзотическая пара, но я не знала, что до такой степени. Это так оригинально!
— Так что вы хотели мне сказать?
Майя Валерьевна с опаской посмотрела на меня. Но я вел себя пристойно, потому что, честно говоря, не смог сообразить, какую игру затеяла Лида. Так что вид у меня был скорее озадаченный, чем злобный.
— Меня послали к вам сообщить о правилах, которые должны соблюдать авторы, желающие публиковаться в нашем издательстве. Напоминаю, что мы — коммерческое предприятие, поэтому наши требования должны быть приняты безоговорочно и не могут быть предметом торга. Тексты, не отвечающие критериям, принципиальным для издательства, — не принимаются и не рассматриваются, отказы не комментируются.