Глава 13Возвращение домой
Но обозначенный замполитом срок в два дня, внезапно изменился до четырех. В часть поступило новое указание, поэтому все командование бегало как в одно место ужаленное. Впрочем, время пролетело быстро.
Из-за отвратительной погоды, обе роты почти безвылазно сидели в казарме и читали уставы. Ветров еще недели три назад приказал командирам рот ежедневно проводить с личным составом «информирование» о том, что происходит в Советском Союзе.
Когда же дождь заканчивался, нас выводили на строевой плац, вроде как подышать свежим воздухом. Но на самом деле, цель сего мероприятия была совсем в другом. Вооружившись вениками и совками, мы доблестно вычерпывали воду из луж… ДА, именно так. Это армия, тут круглое носят, квадратное катают, а воду собирают совками. Кому в голову пришла такая гениальная мысль?
Конечно же, нашему замечательному замполиту. Ну не нравилось ему, когда весь плац был залит грязной мутной водой — с близлежащих холмов, состоящих из глины, вся вода стекала прямо к нам. А поскольку «ливневки» на территории воинской части никто не проектировал, то все текло прямо по тротуарам. И как только дождь прекращался, начиналась спецоперация по обнаружению и устранению крупных источников влаги.
Новый командир части, майор Хлебов, оказался суровым офицером, хотя и довольно молодым. На вид ему было около сорока. Вблизи, правда, я его не видел, зато хорошо слышал. Каждый раз, когда он оказывался где-то рядом, были слышны его крики. Кстати, его предыдущего места службы никто не знал. Было предположение, что майора перевели откуда-то из воздушно-десантных войск, но как оно обстояло на самом деле, никто не знал.
Майор Хлебов уделил много внимания относительно боевого расчета, хранения имеющегося вооружения и боеприпасов. По его инициативе склад был перестроен, установлена новая система охраны. Пересмотрены и изменены маршруты движения патрулей. Внешнюю ограду усилили двумя дополнительными линиями колючей проволоки, одна сверху, вторая внизу, с внутренней стороны. Теперь, если снаружи кто-то умудрится перекусить «колючку», прыгать ему придется в очередную путаницу. Вместе с командиром, в часть прислали нового инженера. Тот сразу же принялся за дело и растянул вокруг части на самых доступных участках МЗП — малозаметное препятствие. Жутко неудобная вещь, если в нее попасться. Особенно проволочную МЗП не любили танкисты — если эта дрянь намотается на гусеницы, все — пиши, пропало. Потом полдня снимать, вооружившись кусачками и монтировками.
Еще в части появились собаки. С кинологами. Точнее наоборот, сначала появились кинологи, а потом собаки. Но они размещались отдельно и с другими срочниками никак не соприкасались.
Также, по инициативе Хлебова были организованы достаточно оригинальные военные игры. Из числа старослужащих были отобраны несколько человек, которых вооружили боевым оружием с холостыми патронами, вывезли за километр от части и дали им вводную — проникнуть обратно. Как угодно. А в самой части, другая команда получила задачу препятствовать им. Понять, как и откуда они придут и организовать «встречу». В принципе, в этом был толк. Вот только неопытные срочники не смогли придумать ничего дельного и ударили в лоб. Смекалку проявили лишь в одном моменте — напали ночью. Вся часть была поднята по учебной тревоге. Проникновения допущено не было. А злые и грязные дембеля, вернулись в казарму ни с чем… Воронин только посмеялся — мол, ничего страшного — размялись, побегали. В целом, общая цель была достигнута, но Хлебов был крайне недоволен.
Та история, что произошла летом с проникновением противника на территорию, сильно его возмутила. После разбора полетов, он сказал, что при нем подобное полностью исключено.
Все эти игры — ерунда. Будь тут моя опытная команда, мы бы с легкостью проникли сюда без единого выстрела, достаточно использовать правдоподобный отвлекающий маневр и сбить не очень сообразительного противника с толку.
Тут тоже происходили свои курьезы. Личный состав дежурного подразделения постоянно чередовался — то наша рота, то соседи из второй казармы. На третий день отрабатывали учебное нападение на КПП. Когда под окнами нашей казармы пробегала очередная группа, мы услышали, двустороннюю связь с дежурным по части.
— Вторая группа, доложите обстановку. Где противник?
— Противник захватил контрольно-пропускной пункт. Оказывает сопротивление, движется в сторону лазарета. У нас раненый, враг превосходит числом.
— Еще раз, повторите, что там у вас?
Тут совсем рядом взорвался взрывпакет. Раздалась плотная стрельба — это пулеметчик на крыше лазарета «отстреливался» от условного противника холостыми патронами. Все затянуло белым дымом, с едким запахом пороховых газов. Связист чертыхнулся. Раздался грохот, будто упало что-то тяжелое. Потом кто-то выругался. Шум, возня.
Наконец, последовал неуверенный доклад.
— Раненый, кажется, умер! — доложил связист.
— Как умер? — опешил дежурный. Такой сценарий был не предусмотрен. — Петров, как это случилось?
— На него упал рядовой Литвинцев и перевернул носилки.
— Пульс проверяли? Может он притворяется?
— Не могу подтвердить.
За последнее время, этот боец стал еще толще. Интенсивная подготовка не пошла ему на пользу, а кушал он по-прежнему много. Поэтому, чтобы лишняя масса не набиралась, его заставляли бегать. Много бегать.
— Так, Петров, заканчивайте этот цирк! — раздался голос Воронина. — Раненого воскресить и вернуть обратно в подразделение! Всему отделению вернуться на исходные позиции. Начинаем сначала!
Вообще, подобные вводные, позволяли хоть немного поддерживать имеющийся личный состав воинской части в боевой готовности. Солдат наконец-то начал понимать, что ему делать и куда бежать в случае чего. Большую часть таких тренировок я не застал, обо всем уже позднее узнал со слов сослуживцев.
Димка Самарин, как и я, теперь были на особом счету. Даже Карпов и Воронин к нему относились иначе. Потом стало известно, что с ним проводили беседу и тот изъявил желание после окончания срочной службы, продолжить как сверхсрочник.
А десятого декабря восемьдесят пятого года, меня все-таки отправили домой. Ну, как отправили — выдали военный билет и отпускной. Посадили на «УАЗ» и отвезли к ближайшей железнодорожной станции, неподалеку от той птицефермы, где мы когда-то из трагическим образом сбежавшей курицы суп варили. Трагическим, потому что не убежала.
Электропоезда пришлось ждать часа три — за это время я успел обойти весь поселок, все тщательно осмотреть, обо всем подумать и даже промокнуть. Снега в Афганистане не было, да и здесь, на приграничье, температура крайне редко опускалась до нуля. В основном варьировалась в районе плюс пяти — семи градусов. Ветер с гор в эту сторону сходил редко, а потому было относительно тепло.
Невольно вспомнил о том, что скоро должен был наступить восемьдесят шестой год. Праздники не за горами.
А вообще, в силу своего реального возраста, давно уже перестал считать тридцать первое декабря за праздник. То же самое касалось дня рождения и других праздников. Помнится, один из таких дней, мы встречали в канавах Пальмиры, лежа в грязи на брюхе и ожидали команды на штурм. Кажется, это был две тысяча семнадцатый год.
А когда боевых задач не было, ничего кардинально не менялось. Не с кем мне было праздники встречать, ведь я остался один. С бывшей женой и дочерью отношения не поддерживались. И не потому, что я не хотел — просто некогда было. Да и бывшая супруга придерживалась мнения, что нахрена им такой отец, который девяносто девять процентов своего времени, проводит где-то в командировках?! Я все понимал, но ошибочно полагал, что это нормально. Жаль, что я ошибся. А потом просто не пришлось.
Это все осталось в прошлом. Точнее, в будущем. Тьфу ты, запутаться можно.
С одной стороны, мне вовсе не хотелось становиться на одни те же грабли и проходить через все снова, завязываясь только на карьере военного. Но это единственное, что я умел хорошо. Какие же у меня цели? Вечно быть военным и закончить точно так же, как в прошлый раз? Нет, пожалуй, не для этого мне дали второй шанс. Я должен что-то сделать, что-то важное, чего я пока еще не понял. Наверное, время еще не пришло.
Вот Женьку Смирнова я уже вытащил. Но были и другие. Да только память сыграла злую шутку — навскидку не мог вспомнить, кто, где и при каких обстоятельствах погибнет. Конечно, были у меня друзья с гражданки, которые не вернулись с Афганистана. Но у меня не было абсолютно никакой информации о том, где они и что.
Ехать домой на Родину, я не боялся, да и с чего бы?! Просто это было странно. Я вновь увижу мать, которую не видел уже больше пятнадцати лет, войду в свой родной дом, таким, каким я его запомнил из детства и подросткового возраста. Возможно, увижу друзей, кого-то из родных… Черт возьми, я уже и не помнил никого. За многие годы военной службы, многое просто выветрилось из головы. Я остался совершенно один, в окружении только своих верных бойцов. Но и они тоже иногда уходили, кто-то навсегда, выполнив свой долг, а кто-то просто наверх, по карьерной лестнице. Уйти из спецназа — вариантов на гражданке немного. Зато они достаточно хороши. А вот по службе — не очень, потому не давали.
Вскоре подошел электропоезд. Учитывая близость границы, ходил он тут редко. Так получалось, что до войны тут был достаточно оживленный поселок и сюда проложили отдельную ветку. Во время ремонта основной магистрали на севере, здесь иногда пропускали поезда, но случалось это не часто. Раз в три дня — все остальное время, станция пустовала. Да и поселок был небольшой, птицеферма работала в сильно сокращенном режиме — кто сюда будет ездить?
До дома больше тысячи километров — далековато, но это даже хорошо. Хотя, повторюсь, ездить в поездах не люблю.
Батайск город небольшой, рядом Ростов-на-Дону, где я и учился в университете, пока меня не отчислили. Уже и не помню, за что именно.