А Гаврилин? Он их союзник? Или в самом деле случайный знакомый, допущенный в тайну?
В этом есть неувязка. Выходит, что Анастасия и Татьяна ходят по пароходу и размышляют, кому бы довериться? Нашли Гаврилина: открыли страшную тайну ему. Потом подумали: слишком мало посвященных, – и поделились с Андреем. Простая логика говорит, что Алеша Гаврилин – член клана Анастасии.
Вернее всего, попытка привлечь меня на свою сторону – не последняя. Будут ли меня подкупать, соблазнять или пугать – посмотрим.
Андрей незаметно заснул, так и не раздевшись, но, когда возвратился Гаврилин, он услышал его и спросил сквозь сон:
– А повар Эдик – он ваш агент?
– Какой еще Эдик! – почти искренне ответил Гаврилин.
И Андрей, так и не проснувшись, уверился в том, что и Алеша связывает Эдика со стокгольмской шкатулкой. Значит, есть и третья партия? «Где ты, Эркюль Пуаро?»
– Кто? – спросил Гаврилин, склоняясь к Андрею. – Ты о ком?
От Гаврилина пахло хорошим табаком и коньяком.
– Проводили совещание в баре? – спросил Андрей.
– Только с Татьяной, – ответил Гаврилин. – Бабушке Анастасии пора спать.
И тут в мозгу Андрея нечто щелкнуло, словно открылся замочек.
Все стало простым и очевидным.
А так как открытие пришло в полусне, то Андрей тут же проговорился.
– Понял, – сказал он.
Гаврилин зажег настольную лампу, потушил верхний свет и шумно уселся на койку.
– Чего еще понял, мой друг? – спросил он.
– Анастасия Николаевна, – сказал он. – Энестешиа!
– Что?
– Это по-английски. Вы не знаете, Алеша, но в пятидесятые годы был фильм. Очень популярный, назывался «Энестешиа».
– Где популярный?
– Разумеется, в Америке, у нас его не показывали.
– И что же было в том фильме?
Андрей почти совсем проснулся.
– Ты же полиглот, Алеша, – сказал он. – Так по-английски произносится имя Анастасия.
– И какое это имеет к нам отношение?
– Но ведь тот фильм о великой княжне Анастасии! О том, что она спаслась во время расстрела царской семьи. Жила в Германии, пока ее не признали родственники. А наша Анастасия – тоже Николаевна.
– Очень интересная теория, – сказал Алеша. – За одним исключением.
– Правильно. – Андрей снова засыпал… засыпал…
– Сейчас какой год на дворе?
– Кажется, девяносто второй.
– В восемнадцатом году Анастасии было лет восемнадцать. Значит, получается, что ей сейчас за девяносто?
– Замечательно сохранилась старушка, – сказал Андрей и заснул окончательно.
Хотя и во сне понимал – не ему рассуждать о возрасте великой княжны. Мало ли что бывает!
Глава 6Март 1992 г
Во сне Андрей наблюдал интересные гонки: Ленин в кепочке убегал по палубе «Рубена Симонова» от яростной Анастасии. Она стреляла на бегу из гранатомета и кричала: «Это тебе за папу! Это тебе за маму! Это тебе за братца Алешеньку!» Ленин увертывался от гранат, те поражали случайных туристов, но туристы не обращали на это внимания – они глазели на Стокгольм, а если кто-то, обливаясь кровью, падал за борт, остальные смыкали ряды.
Андрей проснулся ночью. Из приоткрытого иллюминатора все еще доносилась музыка. Алеша спал на спине, похрапывая, и был спокоен и безмятежен во сне.
Конечно, с бабушкой Анастасией не все совпадает, но вдруг она подвластна тому же феномену, что и Фрей? Ведь не скажешь Алеше о своем диком подозрении! А что? Если есть Ильич, то почему бы не быть царевне Анастасии? Если ее убили в восемнадцатом году, то, значит, ей сейчас семьдесят четыре года – возраст не такой уж почтенный, ни о каких девяноста с лишним годах и речи нет. Да, Анастасия Николаевна выглядит на семьдесят с хвостиком и бодра, как нормальная семидесятилетняя женщина. А уж кого к ней приставили в виде племянницы – это дело организации.
Тогда возникает любопытная и не лишенная логики схема.
Существует определенный физический феномен – инкарнация под угрозой неминуемой смерти. Она возможна лишь для личностей экстраординарных, одаренных невероятной жизненной силой и, скажем, жизнелюбием. Но почему Анастасия?
Что-то в ней есть. Недаром же существует столько легенд о том, что именно она спаслась от расстрела. Почему этих легенд не рассказывают ни о Татьяне, ни об Ольге, ни об Алексее, наконец? Самозванки – все, как на подбор, Анастасии!
Эх, сейчас бы проглядеть все документы, связанные с расстрелом царского семейства. Ведь никто не изучал их под таким углом: а почему история выбрала в кандидаты на выживание именно Анастасию?
«Получается удивительная ситуация, о которой никто, кроме меня, и не догадывается, – думал Андрей. – Есть две группы людей, которые охотятся за действительным или вымышленным сокровищем. В одной находится двойник Ленина, потому что именно у него есть одно ирреальное достоинство – он унаследовал у вождя отпечатки пальцев. В другой группе состоит великая княжна, казненная по приказу того же Ленина. Зачем она нужна? Наверное, она помнит, что было в той шкатулке, куда она была отдана, как она выглядит…»
Алеша Гаврилин забормотал во сне. Невнятно и негромко, словно беседовал с кем-то на зверином языке.
«…А может, мне все это только кажется, – размышлял Андрей. – Может, она просто пожилая женщина, которая… постой, Андрюша, а что пожилой женщине делать в компании явных авантюристов и даже убийц? Зачем ей выпытывать у меня планы конкурентов и даже склонять меня к тому, чтобы шпионить за конкурентами?
Заметим: обе группы охотников за сокровищами сходятся в главном – существует шкатулка, она находится в Стокгольме, ее можно раздобыть.
Господи, как остаться скептиком, разумным холодным человеком, если тебя окружают выжившие из ума вожди и древние царевны!
А завтра надо будет заниматься делами Бегишева.
Ну и что, разве неинтересно?…»
Андрей проснулся, когда Алеша уже включил приемник и слушал какой-то ансамбль.
– Кто это? – спросил Андрей.
– «Машина времени», – ответил Алеша, – очень популярная группа.
– Ого. – Андрей взглянул на часы. – Так мы и завтрак проспим.
Завтрак они чуть не проспали. Во всяком случае, ресторан уже почти опустел и дамы-монархистки его покинули.
Зато Фрей сидел перед горкой сосисок и, насадив на вилку, макал каждую в горчицу и медленно засовывал в рот, оттяпывая по кусочку. Напротив него сидел Алик, который смотрел на вождя завороженно и лишь шевелил губами, подсчитывая, видимо, сосиски.
– А, пришел! – сказал Алик, увидев Андрея. – А то ваши уже ждут.
– Андрей Сергеевич сначала позавтракают, – откликнулся Гаврилин. – У них есть жесткий распорядок.
– А пошел ты, – неуверенно отмахнулся Алик, который терялся, когда наталкивался на сопротивление.
– Спасибо, – сказал Алеша и пошел к стойке, чтобы налить апельсинового сока.
– Ждут ведь, – воспользовался отсутствием Гаврилина Алик.
– А товарищ Иванов? – спросил Андрей.
– Мы кушаем, – ответил Ильич.
– Тебе налить сока? – спросил издали Гаврилин.
– Я сейчас сам подойду, – сказал Андрей.
Когда они стояли возле стойки и ждали свою яичницу, Алеша произнес:
– Запомни, умоляю, когда поедете! Какой адрес, понял? Это может оказаться важным.
– Ты меня уже нанял?
– Не время шутить, – сказал Алеша.
– Неужели за нами не будут следить?
– Обязательно будут. Но они могут вас потерять.
Алик встал со своего места и подошел ближе.
– Мне тоже омлета, – сказал он.
– Омлет кончился. – Повар был другой, незнакомый.
Так и неизвестно, что же стало с Эдиком и жив ли он. И кому он служил. Неужели милой старой даме Анастасии Николаевне?
– Не давай им тобой крутить, – предупредил Гаврилин. – Они хотят сломить тебя, понимаешь?
– А вы?
– А мы? Вопрос поставлен некорректно. Я в это понятие не вхожу. Мне ничего от тебя не надо, мне не нужны драгоценности, но я любопытен, как кот.
– Твои союзники, чего они от меня хотят?
– Эту проблему мы с тобой уже обсуждали. Они хотят «того же, чего хотел мой гимназический приятель Костя Остен-Сакен от его подруги Инги Зайонц, – любви».
Алик был готов воткнуть последние сосиски в рот вождю, но тот нагло делал вид, что его не замечает. И это зыбкое равновесие тянулось до тех пор, пока в ресторан не ворвалась возмущенная Антонина в норковой шубе и павловском платке. Хороша – как солистка ансамбля «Березка». Страшна – как валькирия из «Нибелунгов».
– И долго мы будем, – крикнула она с порога, – прохлаждаться?
И действие ее голоса было таково, что Ильич, протолкнув в глотку сосиску, покорно поднялся и направился к двери, за ним – Алик. Тогда Антонина перевела взгляд на Андрея и спросила:
– А вам что, Берестов, отдельное приглашение? Вы забыли, что состоите у нас на зарплате?
– И аванс взял? – громко произнес Гаврилин.
– Аванс не брал! – Андрей тщетно пытался попасть в тон соседу.
– Тогда никуда не ходи. Поиграем на бильярде. Потом к девочкам поедем, – заявил Алеша.
Андрей улыбнулся ему и пошел к Антонине.
– Ну то-то, – сказала валькирия и больно ущипнула его за бедро, когда он проходил мимо.
Бегишева в машине не было. Зато рядом с шофером сидел Аркадий Юльевич.
– Вас за смертью посылать, – заявил он Антонине. Остальных не заметил. Даже Ильича, чем тот был обескуражен. Фрей громко откашлялся, но это не произвело впечатления на посольского сотрудника. Шофер сразу взял с места, видно, знал, куда ехать.
Ехали молча.
Андрей подумал, что так, наверное, молчат десантники перед прыжком в тыл врага. Сидят в самолете и думают свои предсмертные мысли.
Выехали в какой-то новый район. Дома вокруг были современные, с лоджиями, невысокие – этажей по пять. Вокруг широкие газоны, кое-где сохранились сосны, дальше начинался сосновый бор.
Машина резко повернула на асфальтовую дорожку, что вела к микрорайону. Над ним возвышалась водонапорная башня, похожая на детскую пирамидку из колечек.