Андрей перевел, чем смутил даму.
– И здесь ты тоже намерен скрываться? – спросила она.
– Я не хочу афишировать, – ответил Ильич.
– Сколько же тебе теперь лет?
– Это не важно, – сказал Ильич.
– Но ты настоящий?
– Я настоящий.
– И отпечатки пальцев?
– Все проверено, – вмешался в разговор Аркадий Юльевич. – Нет сомнений.
– Не исключено, – раздался голос молодого человека из-за шторы, – что ему пришили пальцы.
– Чьи пальцы? – не понял Андрей.
– Пальцы той мумии, что лежит на вашей Красной площади.
– С ума сойти! – обиделся Фрей. – Да вы посмотрите! Это мои собственные пальцы.
– Мне хотелось бы, чтобы все кончилось благополучно. Если вас поймают на лжи, то в первую очередь погибнет Владимир Ильич. Но и нам не поздоровится. Вы же знаете компанию моего папы. Они быстро раскусывают подделки.
– Разумеется, мадемуазель… фрекен Парвус, – согласился Аркадий Юльевич. – Но нам важно ваше мнение.
– Мое мнение? Оно мало кого интересует. Зато меня интересует, на какой процент я могу рассчитывать.
– Я полагал, что вы пошли на это ради принципов, ради высокой идеи.
– В эту высокую идею не верит никто, кроме двух или трех мастодонтов. Но у них железные сердца. Сердца коммунистов.
Андрей переводил беседу, осознавая, что меньше всех понимает, о чем и о ком речь. Впрочем, его это не должно интересовать – так больше шансов остаться живым и здоровым.
– Разговор о процентах может идти только после получения шкатулки, – твердо сказал Аркадий Юльевич. – Мы с вами не имеем представления о ее сегодняшней стоимости.
– Двадцать процентов, – сказал из-за шторы теннисист, и Андрей поспешно перевел реплику, получая удовольствие от этой гротесковой сцены.
– В крайнем случае, – сказал Аркадий Юльевич, оттеснив остальных от источника благодеяний, – мы отыщем объект и без вашей помощи, фрекен Парвус.
– А вот этого мы не допустим, – возразил голос из-за шторы. – Вы не дома, вы в Швеции, а здесь не выносят русскую мафию и русских проституток.
– Не имеем чести относиться к этим категориям! – вмешался в беседу Фрей. – Я не проститутка!
Он грассировал, как настоящий Ленин, но этого никто, кроме Андрея, не замечал.
– Спокойно, – остановила спор фрекен Парвус – это имя было Андрею знакомо, но не настолько, чтобы связать с ним конкретные воспоминания. Что-то из области ленинской эмиграции. – Если мы сейчас перессоримся, то вообще упустим единственный и, возможно, последний шанс. У вас есть соперники?
– Серьезных соперников нет, – соврал Аркадий Юльевич, который, конечно же, знал о конкурентах. – Но осторожность никогда не мешает.
– Даже если конкурентов нет, – согласилась с ним фрекен Парвус, – они в любой момент могут возникнуть.
Фрекен, или госпожа, Парвус была неглупой, хитрой женщиной, умеющей вцепиться в ситуацию и, вернее всего, добивавшейся своих целей – свидетельство чему молодой теннисист, явно ей преданный.
– Как же вы такого откопали! – На этот раз госпожа Парвус обращалась к Аркадию Юльевичу, вычислив, что именно он в тройке визитеров принимает решения. Почему-то это не понравилось Фрею, хотя, разумеется, госпожа Парвус была права.
– Я прошу вас, товарищи, – начал Ленин на безобразном школьном английском языке, которым, видно, овладел в задней комнате на Красной Пресне, – уважать лидера партии.
– Ого! – воскликнула старуха. – Заговорил! Скажи наконец, где тебя сделали?
– Я вас покидаю. – Для удобства Ленин перешел вновь на русский язык. – Занимайтесь своими интригами без меня. Я пришел сюда, выполняя волю партии, и не намерен подвергаться оскорблениям со стороны самозванцев и идиотов. Попрошу вас, Андрей, переводите как можно точнее и не стесняясь задеть их чувства.
Андрей с удовольствием перевел как можно ближе к оригиналу. Настолько близко, что Аркадий Юльевич в растерянности заметил:
– Нет смысла называть идиоткой уважаемую даму. Так мы ничего не добьемся.
– Вы перевели, Андрей? – спросил Фрей. – Тогда мы пошли.
Он потянул Андрея за рукав, и тот счел за лучшее подчиниться. Интересно, как большевики и охотники за драгоценностями будут выпутываться из трагикомической ситуации?
– Остановите его! – закричала госпожа Парвус, когда Фрей с Андреем достигли двери. – Кто у вас, в конце концов, хозяин?
– Распоряжаюсь здесь я, – ответил Аркадий Юльевич, который совершил стратегическую ошибку, переоценив свою роль, и не имел сил теперь от нее отказаться.
Аркадий Юльевич поднял руку и, указав перстом на Фрея, крикнул ему вслед:
– А ну немедленно вернитесь и не ставьте под угрозу наше дело! Я кому говорю?
Ленин уже был в передней, он стащил с вешалки свое пальто и, одеваясь, говорил:
– Распустились! Лучше бы я обратился непосредственно в ЦК Российской компартии. Вы как думаете?
– Не знаю, – сказал Андрей. – Вернее всего, вас бы там осмеяли.
– Вот это меня и остановило.
В коридор вылетел Аркадий Юльевич.
– Сколько раз вам нужно говорить! – кричал он. – Вы что тут о себе возомнили?
– Андрюша, он тоже, кажется, думает, что мне пришили чужие пальчики, – сказал Фрей.
– Ну ладно, ладно! Пошутили, и хватит. – Даже в полутьме коридора было видно, как он краснеет.
Фрей двинулся к двери.
Но у двери, закрывая ее спиной, уже стоял теннисист с черными усиками. Уму непостижимо, как он успел туда пробраться!
– Ты никуда не уйдешь! – Аркадий Юльевич в бешенстве потерял осторожность.
И эта ситуация вдруг вселила в Ильича некий, словно проникший в него генетический дух предшественника – настоящего Ленина. Он успокоился.
Он остановился, обернулся к Аркадию Юльевичу, который схватил его за полу пальто.
– Уважаемый, – произнес он тоном дворянина из какого-то фильма. – Уберите свои поганые руки. Я думаю, что мы обойдемся без вас.
– Как ты смеешь!
– А вот без меня вы никогда и никак не обойдетесь.
– Я тебе голову прошибу! – Аркадий Юльевич тяжело и часто дышал. Он все тянул к себе пальто Ильича, и, конечно же, старик уступал ему во всем, кроме уверенности в себе.
И эта уверенность передалась Андрею. Он знал, что Аркадию Юльевичу уже не справиться с вождем.
Аркадий Юльевич пошатнулся, потому что госпожа Парвус всей тушей ударила его сзади.
– Говорят же вам, отпустите Владимира Ильича! – закричала она высоким голосом. – Неужели вы не понимаете, на кого подняли руку!
– На кого? – растерялся Аркадий Юльевич. – Как так на кого? А вы знаете, кто я такой?
– Как вы думаете, – обратилась дама к Ильичу (Андрей послушно и автоматически перевел ее слова), – мы обойдемся без этого клоуна?
– Но он слишком много знает, – голосом мафиози ответил Ильич.
– Теперь он нам уже не нужен, – сказала дама.
– Что вы хотите сказать? – Аркадий Юльевич вдруг потерял уверенность в себе. – Какое вы имеете право!
– Мне стыдно за вас, – сказал Фрей.
Он не мог ничего больше сказать, потому что, как понял Андрей, старуха сделала какой-то знак теннисисту с усиками, и тот застрелил Аркадия Юльевича.
То есть сначала Андрей не понял, что случилось с дипломатом, потому что звук выстрела был тусклым и негромким – его поглотили ковры и гобелены, которыми была завешана вся квартира. Аркадий Юльевич забормотал что-то невнятное и сполз вниз спиной по стене, срывая со стены ковер, а госпожа Парвус вдруг закричала:
– Это мой кармагаган! Осторожнее! Не испачкайте его кровью! Он же три тысячи долларов стоит.
Андрей, потрясенный происходящим, послушно перевел этот крик, а Фрей сказал:
– Так будет с каждым, который…
Кто из них и который, он не придумал.
Аркадий Юльевич улегся на пол и не подавал признаков жизни. Кто-то должен был подойти к нему и пощупать пульс. Андрею этого делать не хотелось, остальным – тоже. К тому же в кошмарах никто не щупает пульса у покойников.
…Все возвратились в гостиную.
Но на этот раз уже не садились.
– Продолжим наше заседание, – сказала госпожа Парвус. – Мы остановились на том, что я претендую на тридцать процентов от общей суммы.
– Только что было двадцать, – сказал Ильич.
– У вас хорошая память, но обстоятельства изменились.
– Не в вашу пользу, – возразил Ильич.
– Почему же?
– На вас повис труп. Труп советского дипломата.
– Разберемся, – возразила дама, но Андрей уловил в ее голосе некоторую неуверенность. – Серж растворит его в кислоте.
Поэтому, когда он переводил слова дамы Фрею, он позволил себе продолжить фразу:
– Жмите энергичнее, Владимир Ильич, уже гнутся шведы.
Ильич кивнул. Он понял.
Дама вдруг завопила:
– Переводчик! Знать свое место! Ты думаешь, что я русский совсем забыла? Не надейся!
– Я цитировал Пушкина, – ответил Андрей. – Поэма «Полтава»: «Ура, мы давим, гнутся шведы!»
– Шведы – это я?
– Все равно вам отступать поздно, – сказал Ильич. – Будем искать свои пути в этом мире.
– Если хотите отделаться от своей мафии, сейчас – лучший момент, – сказала госпожа Парвус. – Но боюсь, что вам это не удастся.
Она решительно вклинилась между Андреем и Ильичом – от нее пахло потом, немытыми волосами и сладким кремом.
– Держите себя в руках, мальчики, – сказала она. – Мы в двух шагах от цели.
– А далеко ехать? – спросил Фрей.
– Возьми у них гарантии, – посоветовал теннисист.
– А им некуда деваться, – возразила мадам. – Они же в Швеции. Повторите, вы действительно уверены, что у вас нужные отпечатки пальцев?
– Увидите на месте, – ответил Ильич. – А далеко ехать?
– Ехать недалеко, – сказала госпожа Парвус.
Она первой пошла из комнаты.
Теннисист замыкал процессию.
Они вышли в прихожую.
Андрей ожидал увидеть тело Аркадия Юльевича. Но на том месте ничего не было – только пятна крови на паласе.
– Его унесли ваши люди? – спросил Фрей.
Мадам выругалась по-шведски. Ударила пухлым кулаком в ухо теннисиста. Тот почесал ухо. Ответил: