нцерт! Я понятия не имел, с какой стороны подступиться к этой задаче, но кто-то, оказывается, сумел ее решить.
И, если вдуматься, я был страшно горд, что для этого им понадобился икснет.
На следующий день я, словно зомби, еле переставлял ноги. Мы с Энджи переписывались и флиртовали до четырех часов утра. На мое счастье, была суббота и мне удалось поспать подольше, однако под слаженным ударом похмелья и недосыпания у меня все валилось из рук. Мысли путались.
Ближе к обеду я сумел-таки вытащить себя из кровати на улицу. Побрел в кофейню к моему знакомому турку за глотком живительного напитка. В последнее время я взял обыкновение, если со мной никого не было, заходить за кофе только к нему, словно в секретный клуб.
По пути мне попалось множество свежих настенных рисунков. Мне всегда нравились граффити моего района – и огромные вычурные панно, и иронические наброски студентов-художников. Радовало, что здешние художники не сидели сложа руки и действовали, несмотря ни на что, прямо под носом у ДВБ. Наверно, их связывала какая-то сеть наподобие икснета. Ведь им надо было откуда-то узнавать самые свежие новости, быть в курсе того, что происходит на улицах, где достать краску, какие видеокамеры работают, а какие нет. Кстати, объективы некоторых камер были плотно залиты краской из баллончиков.
Может, они держат связь по икснету?
На ограде одной из парковок потекшими десятифутовыми буквами было намалевано: «НЕ ВЕРЬ НИКОМУ СТАРШЕ 25».
Я застыл как вкопанный. Неужели кто-то из моей вчерашней тусовки пришел сюда с баллоном краски? Не исключено. Многие из них жили в этом районе.
Выпив кофе, я немного побродил по городу. По старой привычке хотелось кому-нибудь позвонить, спросить, не желают ли они вместе посмотреть кино или что-нибудь в этом роде. Так обычно проходили неторопливые субботние дни. Но чей номер набрать сегодня? Ван со мной не разговаривает, с Джолу мне и самому пока что общаться не хочется, а Дэррил…
Дэррилу, увы, позвонить невозможно.
Я вернулся домой, сел за компьютер и прошелся по блогам в икснете. Этих анонимных блогов очень много, и нет никаких способов вычислить, кто их автор, разве что у самого автора хватит глупости подписаться собственным именем. Почти все блоги были далеки от политики. Почти, но не все. На некоторых люди рассказывали о школах и о том, какая несправедливость там творится. Жаловались на действия полицейских. Обсуждали граффити.
Оказалось, что новость о концерте в парке гуляет по сети уже несколько недель. Она перекочевывала из блога в блог и постепенно переросла в целое движение под лозунгом «Не верь никому старше двадцати пяти». А я и не заметил.
Вот, значит, откуда Энджи почерпнула эту идею. Хороший девиз.
В понедельник я решил еще раз заглянуть в тот анархистский книжный магазинчик, прикупить постер со словами Эммы Гольдман. Хотелось постоянно держать перед глазами напоминание.
По дороге в школу я свернул на Шестнадцатую улицу и направился в Мишен-Дистрикт, потом поднялся по Валенсии и перешел на другую сторону. Магазин был закрыт, но я переписал с двери часы его работы и убедился, что тот постер еще не продан.
Шагая по Валенсии, я с удивлением глядел по сторонам. На каждом шагу попадались надписи «Не верь никому старше 25». Чуть ли не в половине магазинов на витринах красовались товары с этим лозунгом: коробки для завтрака, футболки, пеналы, бейсболки… Нынче хипстерские магазины реагируют все быстрей и быстрей. Стоит в сети появиться новому мему, как через день-другой магазины наперегонки выставляют на прилавок соответствующие товары. Если в понедельник к вам в почтовый ящик упадет забавный видеоролик о том, как какой-то чувак поднимается в воздух на реактивном ранце, сделанном из банок с газировкой, то во вторник вы уже сможете купить футболку с кадрами из этого ролика.
Но все равно это было чудесное ощущение – видеть, как девиз, родившийся в икснете, проложил себе дорогу в крупные магазины. Аккуратно выведен ученической шариковой ручкой на потертых дизайнерских джинсах. Подмигивает с вышитых заплаток.
Хорошие вести разлетаются как на крыльях.
И наконец, придя в класс, где мисс Галвес должна была проводить урок обществознания, я увидел на доске хорошо знакомый лозунг. Мы всем классом сидели за партами и с улыбкой поглядывали на доску. Нас окрыляла и воодушевляла мысль о том, что мы можем друг другу доверять и, если понадобится, в два счета вычислим затесавшегося в наши ряды врага. И хотя я знал, что это не на сто процентов соответствует истине, однако и выдумкой не было.
Пришла мисс Галвес. Пригладила волосы, поставила скулбук на стол и включила. Взяла мел, повернулась к доске – и увидела лозунг. Мы рассмеялись. Добродушно, но все-таки.
Учительница повернулась обратно, и мы увидели, что она тоже смеется.
– Похоже, у тех, кто сочиняет девизы, иссякло вдохновение. Многие ли из вас знают, откуда произошла эта фраза?
Мы переглянулись.
– От хиппи? – предположил кто-то, и класс расхохотался. Хиппи наводняли весь Сан-Франциско, они были повсюду – от шмалящих косячки старомодных ветеранов в ярких пятнистых футболках и с косматыми бородами до молодых ребят, которые воспринимали это движение как маскарад, любили перекидываться мячиком и не желали против чего-либо протестовать.
– Да, верно, от хиппи. Но в наши дни, когда речь заходит о хиппи, мы обычно в первую очередь вспоминаем их манеру одеваться и музыкальные пристрастия. Однако одежда и музыка – это лишь побочные признаки того явления, которое определило смысл эпохи шестидесятых. Вы наверняка слышали о движении за гражданские права, которое ставило целью покончить с расовой сегрегацией. Белые и чернокожие ребята, ваши ровесники, садились в автобусы и ехали на юг, чтобы привлечь на свою сторону чернокожих избирателей и выразить протест против расизма, являвшегося официальной государственной политикой. Многие лидеры движения за гражданские права были выходцами из Калифорнии. Мы всегда относились к политике активнее, чем жители других районов страны, и, кроме того, в нашем штате чернокожие рабочие могли наравне с белыми вступать в профсоюзы и поэтому чувствовали себя более защищенными, чем их собратья в южных штатах.
Мисс Галвес помолчала немного, давая нам возможность осмыслить ее слова, и продолжила:
– Из Беркли на юг ехал нескончаемый поток «Наездников свободы». Набор добровольцев производился за информационными столами в студенческом кампусе, у перекрестка Банкрофт-Уэй и Телеграф-авеню. Вы, наверное, видели эти столы, они стоят там до сих пор. Руководство кампуса пыталось остановить эту деятельность. Президент университета запретил создавать в кампусе политические организации, но борцы за гражданские права оказались упрямее. Однажды полиция хотела арестовать парня, который раздавал литературу за одним из таких столов. Его запихнули в полицейский фургон, но на помощь пришли три тысячи студентов. Они окружили фургон и не дали ему сдвинуться с места. Спасли своего товарища от тюрьмы. Ораторы забирались на крышу фургона и произносили речи о Первой поправке к американской Конституции и о свободе слова. Эти события послужили толчком к активизации Движения за свободу слова. Одновременно зародились и хиппи, а также другие, более радикальные студенческие движения. Среди них – борцы за права чернокожих, знаменитые «Черные пантеры», а немного позже – «Розовые пантеры», защищавшие права сексуальных меньшинств. Появились радикальные женские группировки, например «лесбийские сепаратистки», провозглашавшие целью ни много ни мало уничтожить весь мужской пол! И конечно, йиппи. Кто-нибудь из вас слышал о йиппи?
– Это те, которые пытались поднять в воздух Пентагон? – спросил я. Когда-то я видел документальный фильм о тех событиях.
Она рассмеялась.
– Да, совсем забыла о том случае. Верно, это устроили они. Йиппи – это своеобразные политизированные хиппи, однако они воспринимали политику совсем не так серьезно, как мы в наши дни. Они в нее играли. Устраивали розыгрыши. Поднявшись на верхние ярусы Нью-Йоркской фондовой биржи, сбрасывали фальшивые деньги на головы брокерам. Сотни протестующих окружили Пентагон плотным кольцом и стали распевать магические заклинания, надеясь силой левитации поднять здание в воздух. Изобрели фальшивый ЛСД, который можно распылять на окружающих, поливали друг друга из водяных пистолетов и делали вид, будто они под кайфом. Их эксцентричные акции часто освещались по телевидению. Например, один йиппи, клоун по прозвищу Уэйви Грейви, собрал сотни протестующих и нарядил их в костюмы Санта-Клаусов. Вечером во всем телеканалам была показана удручающая картинка – полицейские хватают и волочат по асфальту безобидных сказочных стариков. Действия полиции вызвали всеобщее возмущение, и ряды протестующих заметно расширились.
Мисс Галвес обвела класс взглядом и продолжила:
– Звездный час йиппи настал в 1968 году, когда во время национального съезда Демократической партии по всей стране прокатились массовые демонстрации против войны во Вьетнаме. Чикаго был наводнен тысячами демонстрантов. Они ночевали в парках и каждый день устраивали пикеты возле здания, где проходил съезд. В тот год йиппи провели множество экстравагантных акций, например выдвинули кандидатом в президенты свинью по имени Свинтус. На улицах массово происходили кровавые столкновения полиции с демонстрантами. Такие стычки случались и прежде и ни для кого не были новостью, однако чикагским полицейским не хватило ума держаться подальше от репортеров. Журналисты тоже попали под град жестоких ударов и по-своему поквитались со стражами порядка – без прикрас показали, какие зверства творятся на демонстрациях. Американцы с ужасом смотрели, как чикагская полиция безжалостно лупит дубинками их детей. Жестокие разгоны демонстраций были позже названы полицейскими погромами.
Класс потрясенно слушал.
– Йиппи любили повторять: «Не верь никому старше тридцати». Они имели в виду вот что. Люди, чьи детство и юность пришлись на эпоху противоборства Америки с жестокими врагами, такими как нацисты, не смогут понять, что в отказе воевать во Вьетнаме проявляется любовь к родине. Кроме того, подразумевалось, что человек, достигший тридцатилетнего возраста, уже сформировался окончательно и не может изменить свое восприятие мира, поэтому ему не дано понять, почему молодежь отвергает общепринятые нормы, выходит на улицы, вытворяет странные вещи. И эпицентром движения йиппи стал Сан-Франциско. Здесь создавались целые революционные армии. Некоторые из них ради общего блага были готовы устраивать взрывы и грабить банки. Те бузотеры большей частью выросли, остепенились и стали более или менее нормальными людьми, но некоторые угодили за решетку. Кое-кто из тогдашних участников студенческих процессов впоследствии достиг невиданных высот – например, университетские недоучки Стив Джобс и Стив Возняк изобрели первый персональный компьютер и основали компанию Apple Computers.