– И все равно за мной придут. Сама понимаешь. Придут и навеки упрячут за решетку. А может, я просто исчезну без следа, как Дэррил. А то и хуже – отправят куда-нибудь к черту на кулички. Например, в Сирию. С какой стати оставлять меня в Сан-Франциско? Пока я в Америке, от меня одна головная боль.
Она села на кровать рядом со мной.
– Да, – вздохнула. – В этом все дело.
– В этом все дело.
– Ты ведь сам знаешь, что делать, верно?
– Что?
Она указала взглядом на клавиатуру. По ее щекам скатились две слезинки.
– Да нет, что ты! С ума сошла? Чтоб я послушался какую-то чокнутую из интернета, да еще и подосланную шпионку?
– А у тебя есть идеи получше?
Я пинком подбросил в воздух груду одежды на полу.
– Ну ладно. Так и быть. Поговорю с ней еще.
– Поговори, – подхватила Энджи. – Скажи, что ты со своей девушкой хочешь выйти из игры.
– Что?
– А вот то, балда. Думаешь, опасность грозит одному тебе? Я тоже попаду под удар. Это называется виновностью в соучастии. Я уйду вместе с тобой. – Она упрямо выдвинула челюсть. – Пойми, отныне мы с тобой связаны одной веревочкой.
Мы вместе сели на кровать.
– Может быть, ты просто не хочешь брать меня с собой? – еле слышно выдавила она.
– Да ты что, смеешься?
– А что, похоже, будто смеюсь?
– Нет, Энджи, добровольно я без тебя не уйду. Я бы сам не отважился тебя позвать, но безумно рад, что ты первая об этом заговорила.
Она улыбнулась и швырнула в меня клавиатурой.
– Напиши этой своей Маше. Посмотрим, что эта цыпочка сможет нам предложить.
Я написал сообщение, зашифровал и стал ждать ответа. Энджи уткнулась мне в плечо, поцеловала, мы стали обниматься. Неловкость, повисшая между нами после секса, куда-то ушла – то ли под влиянием опасности, то ли из-за нашего решения бежать вместе, и меня охватило жгучее желание.
Мы уже успели наполовину раздеться, когда пришел ответ от Маши.
> Вас уже двое? Господи, можно подумать, с тобой одним хлопот было бы мало.
> В общем, слушай. Кураторы меня просто так не выпустят. Только если на полевую разведку после крупного мероприятия в икснете. Понятно? Они следят за каждым моим шагом, но, если икснеттеры затевают что-то шумное, меня выпускают в поле. И тогда поводок ослабевает.
> Организуй что-нибудь грандиозное. Меня отправят посмотреть. И мы с тобой смоемся. Даже втроем, если тебе угодно.
> Только не затягивай. Я не могу часто писать тебе, понятно? За мной следят. Кольцо вокруг тебя сжимается. Времени у тебя совсем мало. Может, неделя, а может, всего несколько дней.
> Интересуешься, почему я это затеяла? Потому что мне нужна твоя помощь, чтобы вырваться отсюда. Своими силами я не выпутаюсь. Мне нужен большой икснетовский шухер. А это уже в твоей власти. Не подведи меня, M1k3y, иначе нам обоим крышка. И твоей подружке тоже.
> Маша
Едва я дочитал, у меня звякнул телефон, и мы оба подскочили. Звонила мама, спрашивала, когда меня ждать домой. Сказал ей, что иду. О Барбаре она даже не заикнулась. Мы договорились не обсуждать этого по телефону. Такую идею выдвинул папа. Иногда он бывает параноиком не хуже меня.
– Мне пора идти, – сказал я Энджи.
– Слушай, а наши родители будут…
– Знаю, – перебил я. – Видел, как мои извелись, когда считали меня погибшим. А если сын ударился в бега, им будет ничуть не легче. Но уж лучше в бегах, чем в тюрьме. Думаю, они со мной согласятся. И вообще, когда мы исчезнем с горизонта, Барбара сможет опубликовать все как есть, не опасаясь за нас.
В дверях ее комнаты мы поцеловались. Не как обычно – жарко и страстно. А медленно. Нежно. Так, как целуются на прощание.
Езда в метро способствует погружению в себя. Когда поезд покачивается туда-сюда, а ты стараешься не встречаться глазами с другими пассажирами, не читать дурацких плакатов с рекламой пластической хирургии, залогового поручительства и тестов на СПИД, когда пытаешься не обращать внимания на граффити и не вглядываться слишком пристально в какую-то дрянь, въевшуюся в ковролин. Тут-то мозги и начинают работать на полную катушку.
Ты покачиваешься туда-сюда вместе с вагоном, а в голове прокручиваются недавние события, и ты подмечаешь детали, на которые с первого раза не обратил внимания, мелькают кадры из киноленты твоей жизни, в которых ты выступал в совершенно не героической роли подлеца или болвана.
И в мыслях рождаются примерно такие теории.
«Если ДВБ хочет схватить M1k3y, то, наверно, лучший способ – выманить его на открытое место, вогнать в панику и спровоцировать на проведение масштабного, многолюдного события с участием икснеттеров. Ради этого, пожалуй, стоит допустить утечку компрометирующей видеозаписи».
Подобные мысли возникают в голове, даже если поездка длится всего две-три остановки. А когда выходишь и начинаешь активно шевелить ногами, кровь быстрей течет по жилам, и тут-то в мозгах и рождаются самые ценные мысли.
Бывает, голова не только подкидывает проблемы, но и помогает найти решение.
Глава 18
Было время, когда мне больше всего на свете нравилось завернуться в плащ, изображая вампира-невидимку, и тусоваться в таком виде по отелям под ошарашенными взглядами гостей.
Это занятие кажется дурацким, но на самом деле требует немалых навыков. Ролевые игры сочетают в себе лучшие стороны «Подземелий и драконов» со школьным драмкружком, да еще и подразумевают встречи с писателями-фантастами на конференциях.
Понимаю, у вас эти игры не вызывают такого же восторга, как у меня в четырнадцатилетнем возрасте.
Лучшими играми были те, что проводились за городом, в скаутских лагерях. Автобусы с сотнями подростков, мальчишек и девчонок, часами ползли, преодолевая пятничные пробки, однако юным пассажирам было не до скуки: они хвастались своими достижениями, рассказывали друг другу об удивительных случаях, играли в электронные игры. Потом высаживались и стояли на лугу перед толпой старших участников этого лицедейства, мужчин и женщин, облаченных в простецкие самодельные доспехи, поцарапанные и помятые. Ведь именно такой и выглядела в старину настоящая броня настоящего воина, прошедшего огонь и воду, она не могла быть нарядной и блестящей, как показывают в кино.
Формально этим людям что-то платили за участие в играх, но попасть на такую работу могли только те, кто готов выполнять ее даже задаром. Нас делили на команды на основании заранее заполненных анкет, и для каждой команды выделялось место дислокации – примерно так же бейсбольный тренер расставляет игроков по местам.
Потом участники получали секретные пакеты, прямо как в кино про шпионов. Вот твое новое имя, вот твое задание, вот такие секреты о своей группе тебе из- вестны.
После этого наступало время ужина. Горели, уютно потрескивая, костры, вертелись над огнем шампуры с мясом, и капли жира с шипением падали в огонь, на больших сковородках с длинными ручками жарилось тофу. Здесь, в Северной Калифорнии, принято считаться с потребностями вегетарианцев, но в целом сие мероприятие можно было смело называть праздником обжорства.
К этому времени ребята уже начинали осваиваться с ролью. В своей первой игре я был колдуном. Вместо заклинаний получил пакет с фасолью. Бросаешь фасолинку в игрока или «монстра», выкрикиваешь название чар – «огненный шар», «волшебная ракета», «световой конус», – и, если метко попал, сраженный противник падает. Иногда разгорались споры, и приходилось обращаться за помощью к взрослым арбитрам, но обычно все решалось по-честному. Шулеров никто и нигде не любит.
К отбою все окончательно входили в роль. В четырнадцать лет я не очень хорошо представлял себе, как должен вести себя настоящий колдун, и старался подражать образам из книг и фильмов – говорил медленно, размеренно, хранил на лице сосредоточенно-таинственное выражение, лелеял мистические мысли.
Задание нам досталось сложное – отыскать священную реликвию, похищенную огром, который вознамерился подчинить народ всей страны своей воле. Но оно не имело большого значения. Гораздо важнее было мое личное задание – поймать и приручить бесенка, сделав его своим помощником, и не столкнуться с тайным врагом, который давным-давно, когда я был еще маленьким, участвовал в разбойничьем набеге и погубил всю мою семью. Роль этого врага исполнял другой игрок нашей команды, и по сюжету он не знал, что я вернулся и горю жаждой мщения. Где-то в команде, разумеется, был еще один игрок, точно так же точивший зуб на меня, поэтому даже среди верных соратников всегда приходилось держать ухо востро, опасаясь ножа в спину или смертельного яда в тарелке.
На два выходных дня мы самозабвенно погрузились в игру. Иногда она напоминала прятки, иногда проходила как уроки выживания в дикой природе, а временами мы увлеченно разгадывали головоломки. Организаторы потрудились на совесть. И ребята в командах успели по-настоящему сдружиться. Первой жертвой моей кровной мести оказался Дэррил. И, хоть он и был моим лучшим другом, я честно выполнил задание. Хороший парень. Жалко было его убивать.
Я выстрелил в него огненным шаром, когда он искал сокровище. Перед этим мы сошлись в бою с целой бандой орков, а чтобы определить победителя, сыграли с каждым из них в «Камень, ножницы, бумага». На самом деле это гораздо интереснее, чем вам кажется.
Мой первый выезд на ролевые игры был чем-то вроде летнего лагеря для школьного драмкружка. Мы ночевали в палатках, болтали до поздней ночи, любовались на звезды, если было жарко – прыгали в холодную речку, отбивались от комаров. Здесь рождалась нерушимая дружба и вечная вражда.
Ума не приложу, почему родители отправили Чарльза в лагерь для ролевиков. Он был совсем не из тех, кто увлекается ролевыми играми. Ему бы что-нибудь попроще и с уклоном в садизм, например отрывать крылышки мухам. А может, я в нем ошибаюсь. Но беготня по лесам в театральных костюмах его не увлекла. Все два дня он слонялся без дела, ныл и изнемогал от скуки, хотя остальные отрывались на полную катушку. Вам наверняка встречались подобные люди: они всеми силами стараются убедить вас, что ваши веселые занятия – на самом деле смертная тоска.