Был у Чарльза и другой недостаток – он никак не мог уловить смысла нашей имитации поединков. Стоит только начать бегать по лесу в этих сложных полувоенных играх, как адреналин очень быстро поднимается до уровня, на котором вы готовы вцепиться кому-нибудь в горло. В таком состоянии нельзя давать человеку в руки меч, дубинку, пику или другое оружие, даже игрушечное. Вот почему в ролевых играх строжайше запрещается наносить друг другу любые удары. Никогда, никому, ни при каких обстоятельствах. Если противостояние грозило перерасти в драку, игроки пару раз быстренько играли в «Камень, ножницы, бумага» с поправками на опыт, вооружение и физические качества соперников. Справедливость решения обеспечивает арбитр из взрослых. Все происходит вполне цивилизованно, хоть на первый взгляд и странновато. Человек бежит за кем-то по лесу, настигает, вот-вот начнется драка – и вдруг они садятся рядышком и бросают жребий. Необычно, конечно, зато прикольно и без мордобоя.
Но до Чарльза это никак не доходило. По-моему, у него хватало мозгов понять, что физический контакт с противником строго запрещен, однако он считал, что к нему это правило не относится и подчиняться ему он не будет. За двухдневную смену арбитры напоминали ему об этом десятки раз, он клялся и божился, что больше так не будет, и снова брался за свое. Он уже тогда был одним из самых физически развитых среди ребят, и ему очень нравилось в разгар погони «случайно» сбить человека с ног. Не очень-то приятно с разбегу падать на каменистую лесную почву.
Однажды случилось вот что. Я только что «сразил» Дэррила на небольшой полянке, где он откапывал клад, и мы вместе посмеивались его шуткам над моей способностью подкрадываться незаметно. Он решил «монстрить» – «убитым» разрешалось перевоплощаться в монстров, и к концу игры их число нарастало, а значит, увеличивалась опасность для других игроков и баталии становились всё эпичнее, а атмосфера – веселее.
Тут-то из кустов у меня за спиной вышел Чарльз и по своей милой привычке с криком «Получи!» толкнул меня плечом. Я растянулся на земле, и от удара перехватило дыхание. До этого я его почти не знал и дальше прекрасно жил бы, его не замечая, но сейчас у меня руки чесались его убить. Я медленно поднялся на ноги и поглядел на него, а он радостно дышал полной грудью и ухмылялся до ушей.
– Капец тебе, – заявил он. – Куда тебе до меня.
Я попытался улыбнуться, и лицу стало больно. Потрогал ушибленное место, и на пальцах осталась кровь. Упав лицом вниз на древесный корень, я рассадил губу и расквасил нос.
Я вытер кровь о штанину и улыбнулся. Сделал вид, что хочу обратить все в шутку. Даже слегка хохотнул. И шагнул к нему.
Но Чарльз на мое веселье не купился. Он попятился, явно рассчитывая исчезнуть в кустах. Тогда к нему сбоку подошел Дэррил. Я подступил с другого фланга. Он резко развернулся и бросился наутек. Долговязый Дэррил подставил ему подножку, он споткнулся и полетел ничком. Мы кинулись к нему и в этот миг услышали свисток арбитра. Заслуженная расправа не состоялась.
Арбитр не видел, как опрокинул меня Чарльз, но за два дня насмотрелся на другие его выходки. Он отстранил Чарльза от игры и отправил в лагерь. Чарльз принялся громко возмущаться, но, к нашему удовлетворению, арбитр твердо стоял на своем. Однако, дождавшись, когда Чарльз скроется вдалеке, он устроил выволочку и нам обоим, заявив, что драки и побои в лагере недопустимы, даже если очень хочется дать сдачи.
Ну и ладно. Вечером, когда игра закончилась, мы все вместе мылись под душем в скаутских спальных корпусах. Мы с Дэррилом похитили одежду и полотенце Чарльза, скрутили, завязали узлами и запихнули в писсуар. Мальчишки, желающие помочиться на его шмотки, выстроились в очередь. Уж очень он всех достал своими подлянками.
Жаль, я не видел его лица, когда он после душа долго искал свою одежду и обнаружил ее в писсуаре. Перед Чарльзом встал нелегкий выбор – то ли бежать голышом через весь лагерь, то ли распутывать и напяливать насквозь промокшие от мочи шмотки.
Он выбрал пробежку голышом. Я бы, наверное, тоже. Мы выстроились вдоль всего пути от душа к сараю, где хранились наши рюкзаки, и громко аплодировали. Я стоял в первом ряду и хлопал громче всех.
Воскресные выезды в скаутские лагеря проводились всего три-четыре раза в год, и нам с Дэррилом, а также множеству других фанатов ролевых игр этого было очень мало.
Спасали только игры типа «Гибельный свет», проводимые в городских отелях. «Гибельный свет» – это тоже ролевая игра со своими причудливыми правилами, в ней охотники на вампиров ведут нещадную борьбу с вампирскими кланами. Игроки получают карточки, и исходы поединков определяются небольшой стратегической карточной игрой. Вампир может стать невидимкой, если укутается в плащ и скрестит руки на груди. Тогда остальные игроки должны делать вид, будто в упор не замечают его, и прямо при нем вести разговоры, обсуждать свои планы и тому подобное. Хорошим игроком считается тот, у кого хватит честности выболтать все секреты в присутствии «невидимки» из другого клана, как будто его здесь и нет.
Каждый месяц проводилась пара крупных раундов «Гибельного света». Организаторы игр водили дружбу с руководством городских отелей, и те сообщали, что на вечер пятницы останется, например, десять незабронированных номеров. Туда смогут заселиться игроки, и они будут сколько угодно носиться по коридорам, вокруг бассейна и вообще где им заблагорассудится, питаться в гостиничном ресторане и платить за подключение к Wi-Fi, главное – чтобы не шумели и не мешали другим постояльцам. В пятницу днем организаторы улаживали все формальности, присылали нам электронные письма, и мы сразу после школы с рюкзаками за спиной ехали в указанный отель, заселялись по шесть-восемь человек в номер, питались всухомятку и увлеченно играли до трех часов утра. Родители ничего не имели против такого веселого и безопасного развлечения своих отпрысков.
Устроители игр принадлежали к известной благотворительной организации, стремящейся к распространению грамотности. В их ведении были детские литературные кружки, театральные студии и тому подобное. Они занимались ролевыми играми уже лет десять и не получали никаких нареканий. Алкоголь и наркотики были строжайше запрещены, и вообще организаторы стремились избежать малейших подозрений в растлении малолетних. Игроков обычно набиралось от десятка до сотни, и по цене двух билетов в кино мы получали два с половиной дня полноценного веселья.
Однажды им посчастливилось снять целый блок номеров в «Монако» – расположенном в районе Тендерлойн отеле, чьей целевой аудиторией были рафинированные постояльцы преклонного возраста. Здесь в каждом номере стоит аквариум с золотой рыбкой, а в вестибюле прогуливаются аккуратненькие старички и старушки в изысканных нарядах и хвастаются друг перед другом достижениями пластической хирургии.
Обычно «простолюдины» – так мы называли людей, не имеющих отношения к игре, – просто не обращали на нас внимания. Ну забавляются ребятишки, что с них возьмешь. Но в те выходные судьба занесла в этот отель редактора итальянского журнала о путешествиях, и он сильно заинтересовался происходящим. Подкараулил меня в вестибюле, когда я, притворившись невидимкой, со скрещенными руками стоял у стены, выслеживая главаря соперничающего клана и намереваясь ринуться на него и выпить кровь. Итальянец подошел ко мне и на ломаном английском спросил, чем это мы с друзьями тут заняты.
Я хотел отмахнуться от него, но он не отставал. Тогда я решил сочинить для него историю позанятнее – пусть выслушает и идет своей дорогой.
Мне и в голову не приходило, что он опубликует мои бредни в своем журнале. И уж тем более я и подумать не мог, что историю подхватит американская пресса.
– Мы съехались сюда, потому что наш принц умер и нам следует избрать нового правителя.
– Принц?
– Да. – Я постепенно входил в роль. – Мы Древний народ. Наши предки пришли в Америку в шестнадцатом веке и поселились в диких лесах Пенсильвании. Нами правит королевская семья. Живем мы по-простому и не пользуемся современной техникой. Но наш принц, последний представитель правящей династии, на прошлой неделе скончался. Его сгубила неведомая ужасная болезнь. Все юноши Древнего народа отправились на поиски потомков одного из членов королевской семьи, который во времена моих прадедов ушел из нашего клана, чтобы поселиться среди современных людей. Говорят, он оставил после себя наследников, и наша цель – найти всех, в ком течет королевская кровь, и вернуть на престол, который по праву принадлежит им.
Вся эта белиберда пришла мне на ум без малейших затруднений, потому что я зачитывался фэнтезийными романами.
– Мы нашли женщину, которая знает этих потомков. По ее словам, один из них остановился в этом отеле; мы пришли за ним. Но здесь нас выследил вражеский клан. Они не хотят, чтобы мы вернули нашего принца. Им надо, чтобы мы и дальше оставались слабыми и покорными. Вот почему мы никому не раскрываем наших тайн и стараемся как можно меньше общаться с Новым народом. И даже этот разговор с вами для меня нелегкое испытание.
Он не сводил с меня внимательного взгляда. Я опустил руки, а значит, стал «видимым» для вражеского клана, и одна из вампирш уже подкрадывалась ко мне. В последний миг я обернулся и увидел, как она надвигается на нас, раскинув руки и шипя на самый красочный вампирский манер.
Я тоже раскинул руки и зашипел в ответ, потом, воспользовавшись ее замешательством, метнулся через вестибюль, перескочил через кожаный диван, ловко обогнул растение в горшке. Вампирша бросилась в погоню. Я заранее разведал путь к отступлению – вниз по лестнице к расположенному в подвале фитнес-клубу – и рванулся туда, оставив преследовательницу позади.
Больше я того итальянца не видел. Зато рассказал о встрече с ним одному из собратьев-ролевиков, тот сильно приукрасил ее и все два дня снова и снова пересказывал ее чуть ли не каждому встречному.