К нам поступали новости из миллионов различных источников – специальная программа выхватывала заголовки, как только они появлялись в сети. Энджи взяла на себя работу официального блогера и прекрасно справлялась с ней, выискивая самые интересные истории и мгновенно публикуя их, словно повар в переполненном кафе, проворно раздающий срочные завтраки.
Я развернулся в руках у Энджи и тоже обнял ее. Правду сказать, этим утром мы не так уж много успели сделать. Мне запрещалось покидать реабилитационный центр после ужина, а ей не разрешали навещать меня там. Видеться мы могли только в офисе, но там всегда крутилось много народу, а целоваться у всех на виду не так уж приятно. Так что остаться вдвоем в офисе на целый день было редкой удачей. Погода стояла жаркая, душная, поэтому мы были в легких майках и шортах, а значит, работая рядом, то и дело прикасались друг к другу.
– Я запишу видео и выложу сегодня же, – сказал я.
– Правильно, – поддержала Энджи и стала читать пресс-релиз.
Я произнес небольшой монолог, наложил его на ту знаменитую запись, где я со слипшимися волосами, весь в блевотине, лежу на ватерборде и таращу глаза под ослепительным светом видеокамер, а по лицу струятся слезы.
– Это я на ватерборде. Есть такая пытка, называется «Имитация утопления». Слышали? Женщину, которая меня пытает, зовут Кэрри Джонстон. Она работает на правительство. Вы, возможно, помните ее вот из этого клипа.
Я вставил видеозапись, присланную Машей.
– Здесь вы видите, как Джонстон беседует с Куртом Руни, главным стратегом президента США.
«Жители остальной Америки не любят этот город. Для них он Содом и Гоморра, средоточие педерастов и атеистов, которым самое место в геенне огненной. Вся страна прислушивается к новостям из Сан-Франциско только потому, что, по их мнению, исламские террористы сделали доброе дело, взорвав этот город к чертям собачьим».
– Он говорит о моем родном городе. По последним данным, в день, о котором он говорит, погибли четыре тысячи двести пятнадцать моих земляков. Но многие из них, возможно, живы и до сих пор томятся в той самой тюрьме, где пытали меня. Матери и отцы, братья и сестры, близкие и любимые никогда больше не увидят дорогих им людей, потому что тех незаконно бросили в камеры секретной тюрьмы на острове посреди залива Сан-Франциско, а потом увезли к черту на кулички. Все эти люди тщательно учтены и задокументированы, но ключи к зашифрованной информации находятся у Кэрри Джонстон.
Я вернулся к видео, где Джонстон сидит за длинным столом в зале совещаний перед экраном, с которого смеется Руни.
Потом добавил видеозапись ареста Кэрри Джонстон.
– Когда ее арестовали, я подумал, что наконец-то свершится правосудие и все те, кто исчез по ее вине, кому она сломала психику и жизнь, будут отмщены. Но вмешались президент… – Я вставил снимок, на котором он, смеясь, играет в гольф в один из своих бесчисленных отпусков. – …и его главный стратег. – Кадр, на котором Руни пожимает руку печально известному лидеру террористов, считавшемуся нашим союзником. – Ее отдали под секретный военный трибунал, и тот ее полностью оправдал. Высшие военные чины не увидели в ее поступках ничего плохого.
Затем я вставил фотомонтаж из снимков сотен узников, брошенных в камеры Гуантанамо. Барбара опубликовала его на сайте «Бэй Гардиан» в день нашего освобождения.
– Мы избрали этих людей и доверили им власть. Они получают жалованье из наших налогов. И, по идее, должны быть на нашей стороне. Защищать нас и нашу свободу. Но в действительности эти люди… – Серия снимков Джонстон и ее соратников на трибунале. – Они предали нас. Показали себя недостойными нашего доверия. До следующих выборов осталось четыре месяца. Этого времени вполне достаточно. Пусть каждый из вас выйдет из дома и найдет пятерых соседей, которые отказались голосовать и ставят галочку в графе «против всех». Поговорите с ними. Убедите их проголосовать. Возьмите с них обещание сделать все, чтобы вызволить нашу страну из рук палачей и душителей свободы, тех, кто насмехался над моими друзьями, погребенными в водах Залива, когда еще не высохли слезы их близких.
Я перевел дух и продолжил:
– Большинство из нас привычно голосует «против всех». Поймите, такой выбор ничего нам не даст. Надо отдать свой голос и выбрать свободу. Меня зовут Маркус Яллоу. В моей родной стране меня подвергли пыткам, но я все равно люблю свою родину. Мне семнадцать лет, и я хочу повзрослеть и провести свою жизнь в свободной стране.
Изображение медленно растворилось, уступив место логотипу нашего сайта. Его нарисовала Энджи с помощью Джолу, который выхлопотал нам неограниченный бесплатный хостинг на «Пигсплине».
Благотворительная некоммерческая организация, в которой я работал, была интересным местом. Формально она именовалась Коалицией избирателей за свободную Америку, но все называли нас просто икснеттерами. Ее основала Барбара со своими друзьями-юристами сразу после освобождения Острова Сокровищ. Финансирование обеспечивали спонсоры из числа миллионеров, сделавших состояние в сфере высоких технологий, – они были не в силах поверить, что какие-то подростки-хакеры сумели положить на обе лопатки аж целый ДВБ. Время от времени нас приглашали вглубь полуострова, на Сэнд-Хилл-роуд, где обосновались инвесторы, не боящиеся вкладываться в рискованные предприятия, и просили подробнее рассказать об икснете. Уйма народу желала сделать деньги на нашей технологии.
Ну и пусть делают, меня это не касается. У меня есть свой стол в офисе с небольшой витриной, выходящей на улицу Валенсии, где мы бесплатно раздаем всем желающим диски с операционной системой «Параноид-линукс» и проводим семинары о том, как улучшать антенны для более устойчивого приема беспроводного сигнала Wi-Fi. Удивительно, как много народу заходило к нам, чтобы помочь – и техникой («Параноид-линукс» можно установить на любую машину, не только на иксбокс-универсал), и деньгами. Мы пользовались успехом.
У нас был грандиозный план запустить в сентябре, как раз под конец избирательной кампании, собственную игру в альтернативной реальности. Мы намеревались привлечь как можно больше народу к участию в голосовании. В прошлых выборах на избирательные участки пришли всего сорок два процента американцев – остальные просто отказались голосовать. Я много раз приглашал на наши планерки Дэррила и Ванессу, но они под разными предлогами отказывались. Они проводили много времени вместе, но Ван упорно не желала называть эти встречи романтическими свиданиями. Дэррил мало разговаривал со мной, однако присылал длинные электронные письма, в которых шла речь о чем угодно, только не о Ванессе, терроризме или тюрьме.
Энджи сжала мне руку.
– Господи, как же я ненавижу эту женщину.
Я кивнул.
– Еще одна подлянка, которую наша страна подкинула Ираку. Если бы ее прислали в мой город, я бы, наверное, подался в террористы.
– Ты и так подался в террористы, когда ее прислали в твой город.
– Что верно, то верно, – согласился я.
– Пойдешь в понедельник на слушания по делу мисс Галвес?
– Непременно.
Я познакомил Энджи с мисс Галвес пару недель назад, когда учительница пригласила меня пообедать вместе. Профсоюз учителей добился рассмотрения ее дела в Объединенном школьном совете Сан-Франциско, и ее восстановили на прежней работе. Говорят, сам Фред Бенсон, досрочно удалившийся на пенсию, прервал свой отдых и явился на слушания, чтобы выступить против восстановления мисс Галвес в прежней должности. Мне не терпелось снова повидаться с любимой учительницей.
– Может, сходим съедим по буррито?
– Непременно.
– Сейчас, только возьму свой острый соус.
Я еще раз проверил почтовый ящик на сервере Партии пиратов – туда до сих пор тонкой струйкой стекались письма икснеттеров, не сумевших отыскать мой новый адрес в Коалиции избирателей.
Последнее письмо пришло с какого-то одноразового почтового ящика на одном из недавно появившихся бразильских серверов, гарантирующих пользователям полную анонимность.
> Спасибо, я ее нашел. Ты и не говорил, что она такая красотка.
– Это еще от кого?
Я расхохотался.
– От Зеба. Помнишь его? Я дал ему Машин адрес. Решил, раз уж они оба подпольщики, пусть прячутся вместе.
– Это он Машу называет красоткой?
– Не суди парня строго, у него от жизненных тягот крыша поехала.
– А у тебя?
– Что – у меня?
– Тоже поехала крыша от жизненных тягот?
Я отстранил Энджи на вытянутую руку, окинул внимательным взглядом с головы до ног и с ног до головы. Положил ладони на щеки, заглянул в большие глаза, лукаво блестевшие из-под очков в толстой оправе. Провел пальцами по волосам.
– Энджи, еще никогда в жизни мои мысли не были столь ясными, как сейчас.
Тогда она прильнула ко мне губами, я ответил на поцелуй, и за буррито мы пошли не сразу.
Послесловие Брюса Шнайера
Я специалист по охранным системам. Моя работа – обеспечивать безопасность людей.
Разрабатывая охранные системы, я сначала думаю о том, как их взломать. Потом – как сделать их еще надежнее. Это относится и к защите данных в компьютерах, и к системам видеонаблюдения. К обеспечению безопасности авиаперелетов, машин для голосования, чипов с радиомаячками и множеству других систем.
Кори пригласил меня на последние страницы своей книги, чтобы я рассказал вам, как это интересно – разрабатывать охранные системы. Потрясающе весело, словно игра в кошки-мышки. Кто кого перехитрит – охотник добычу или наоборот? Я считаю свою работу самой увлекательной на свете. Если вам понравилось читать о том, как Маркус обманывал камеры распознавания личности по походке, то представьте себе, насколько интереснее было бы самому додуматься до этого!
Для разработки охранных систем надо хорошо разбираться в технологиях. Понимать, как работают компьютерные сети и камеры видеонаблюдения, какие химические процессы помогают обнаружить бомбу. Но по большому счету важнее всего склад ума. Образ мышления. Маркус – хороший пример такого мышления. Он всегда выискивает, в каком месте охранная система дает сбой. Наверняка он, даже входя в магазин, придумывает способы стянуть что-нибудь с прилавка так, чтобы его не застукала охранная система. И не потому что он в самом деле станет воровать, просто ему хочется понимать, что он сможет сделать это и остаться незамеченным. Есть большая разница между пониманием, как обмануть охранную систему, и действительным обманом.