— Это в честь которого город на Волге назвали? — спросила она.
— Да, самый он. А Кватропорте, если тебе интересно, стоит сейчас на рынке порядка ста тысяч долларов… если новый, конечно, подержанный дешевле.
— Ничего себе, — присвистнула Нина, — большие деньги. Он, наверно, и скорость приличную развивает.
— Да, говорят, что до 250 км/ч, разгон при этом до сотни за 7–8 секунд.
— И где у нас можно на такой скорости ездить? — задала она практичный вопрос.
— В теории нигде, — ответил я, — а на практике разное случается. Пойдем завтракать.
В Кватрополо этом внутри была, как это можно догадаться, сплошная кожа роскошного бордового цвета. Дорожный просвет составлял какие-то смешные 6 сантиметров, так что садясь в кресло, казалось, что проваливаешься до самой земли.
— Непривычно, — сообщила Нина, провалившись на переднее сиденье, — и страшновато. Егор, ты хотя бы до 250 км/ч не разгоняйся.
— Я постараюсь, — уклончиво ответил Егор, включая первую передачу — коробки-автоматы сюда начали ставить немного позже.
Народ на МКАДе таращился на нашу технику широко открытыми глазами, насколько я мог видеть в свое окошко. Ну еще бы, импортные автомобили в товарных количествах в СССР должны появиться лет через 7–8, на закате перестройки, а пока это такая же диковинка, как верблюд из зоопарка. Встретили парочку гаишных постов — у этих товарищей тоже отвисали челюсти при виде Мазератти. Даже попытки тормознуть нас никто не предпринял — разве что честь не отдавали.
— Ну как, нравится техника? — спросил Егор у Нины, обруливая очередной жигуленок по крайней полосе.
— Класс, — призналась она, — начинаю понимать итальянских королей дизайна.
— Каких королей? — недопонял он, и я счел нужным прояснить этот вопрос:
— Итальянских мастеров модной одежды так называют, по-другому кутюрье — слышал?
— Ну слышал, педики они все, — проворчал Егор.
— Не все, но кое-кто таки да, — согласился с ним я, — специфика работы у них такая…
— Какая? — заинтересовалась Нина.
— Женскую одежду моделируют мужчины — тут поневоле свихнешься. А про кого из них ты слышала, интересно знать? — уточнил я у Нины.
— Про кого, про кого… — задумалась она — Армани, Валентино, Гуччи, Версаче… хватит?
— Еще такие есть Дольче и Габана, — добавил Егор, — видел на одной выставке их логотип.
— Есть и такие, — сказал я, — Доменико Дольче и Стефано Габбана их зовут, если точно. Но они только-только начинают, с Валентино не сравнить.
— Но одежду они шикарную шьют, и Валентино, и Гуччи с Армани, — вставила свои пять копеек Нина, — хотя и педики.
А мы тем временем добрались по МКАДу уже и до Мичуринского проспекта, свернули на него и мчались мимо каких-то прудов по обе стороны трассы.
— И денег у них куры не клюют, — добавил я к нининым словам, — так что и на шикарные тачки хватает, и на все остальное. Приехали…
Егор завернул на стоянку возле правительственной клиники, Нина тут же умчалась на станцию метро, сказав, что вернется ровно через два часа, Егор открыл капот Мазератти, приготовившись чего-то там поправить. Ну а я побрел к главному входу в больницу.
— О, Балашов, — обрадовался мне, как родному, усатый вахтер в проходной, — тебя тут с самого утра ждут — не дождутся.
С товарищем Андроповым я довольно быстро справился — там все резко пошло на поправку еще в прошлый раз, так что и делать-то мне по сути почти ничего не пришлось.
— Я слышал, — сказал в финале процедуры Юрий Владимирович, — что тебя на дачу в Заречье перевели.
— Так точно, товарищ председатель, — ответил я, — вчера и перевели, теперь я там безвылазно буду обитать.
— Ну и ладно… — с непонятной интонацией протянул Андропов, — ну и обитай… про меня только не забывай. Как вообще у тебя дела идут?
Ну надо ж, внутренне развеселился я, начальник самого могущественного секретного подразделения на планете интересуется, как у меня дела.
— Как у матросской тельняшки, Юрий Владимирович, — выбрал я наиболее дипломатичный ответ, — одна полоса белая, другая черная.
— У тельняшек синие полосы, — поправил меня он, и я не нашелся, что тут можно было ответить.
— Ладно, иди уже, — отпустил он меня мановением руки, — там эта девочка тебя заждалась.
И я пошел, солнцем палимый… ну то есть палимый лампами дневного света, кои висели тут во всех помещениях. Девочка Гаянэ вместе с папой, как уж его… Ашот Автандилович что ли… ждала меня на соседнем этаже. Смотреть на ее волнение было, если честно, страшно.
— Ты для начала успокойся, родная, — предложил я ей, — излишнее волнение никогда еще не помогало справиться с болезнями. Это я тебе точно говорю.
Битых полчаса я промучался с этой Гаянэ, но в итоге добился своего… поражение нервной системы локализовалось и окуклилось. По крайней мере дальнейшего распространения мне удалось не допустить, и это хорошо.
— Нужно будет как минимум еще два сеанса, — сообщил я ей.
— И что тогда? — с тревогой в голосе вопросил Ашот.
— Тогда она будет ходить сама, — любезно ответил ему я, — с вероятностью 90 % примерно.
Потом этот Ашот мне деньги какие-то совал, но я не взял — мол, когда все закончится, тогда и поговорим про деньги, а пока преждевременно. И третьим пунктом моей программы на сегодня значился народный артист Миронов.
— Андрей Александрович ждет вас на первом этаже в комнате 112, — сообщил сопровождающий, я туда и отправился.
А в комнате 112 меня ждал маленький сюрприз — вместе с Мироновым заявился и товарищ Ширвиндт.
— Тэээк, — сказал я, — я так понимаю, что вам, Александр Анатольевич, тоже медицинские услуги понадобились?
— Нет, Петя, — скромно ответил тот, — я тут по другому поводу. Кстати можешь звать меня Сашей и обращаться на ты.
— Тогда на первое медицина, — отрезал я, — а потом все другие поводы. Выйдите… ну то есть выйди пожалуйста в коридор, Саша, на период процедур… если нетрудно. А потом продолжим.
Ширвиндт слегка смешался, но мою просьбу выполнил без замедления. А я приступил…
— Андрюша, — сказал я ему через пять примерно минут, — а у тебя вообще все рассосалось само собой. Дальнейшее мое вмешательство будет излишним…
Андрюша аж расцвел от такой новости, а я напомнил ему про санаторий и посоветовал поменьше нервничать.
— Ну а теперь можно и Александра… то есть Сашу позвать, — продолжил я, открыл дверь и позвал Сашу.
— Речь, как я понимаю, пойдет про концерт ко дню милиции? — спросил я у него.
Глава 18
Стендап на ТНТ
— Угадал, — ответил снова вошедший в палату Ширвиндт. — Это дело закрутилось само собой, я так и не понял почему — так что теперь в сторону отойти ни у кого из нас не получится.
— Можно поподробнее, — попросил я, устраиваясь поудобнее на колченогом больничном стуле.
— Можно, — милостиво разрешил мне он, — лучше, если Андрюша расскажет, он ближе к теме.
И он кивнул Миронову, а тот начал.
— Понимаешь, в чем дело, Петя, — с неожиданным смущением сказал Миронов, — вчера нас обоих вызывали на Петровку-38 и там долго беседовали на предмет этого концерта.
— Неужели сам Чурбанов беседовал? — ужаснулся я.
— Нет, до этого пока не дошло, пока нами занялся его помощник по фамилии Федорчук… Павел Иванович.
— Не слышал про такого, — дал я такую ремарку.
— Я тоже до вчерашнего дня, — согласился с ремаркой Андрей, — а теперь вот услышал. Если коротко, то концерт ко дню милиции… не тот, что по телевизору покажут, а еще один… должен состояться 8 ноября в Центральном доме работников МВД, слышал про такой?
— Это где-то рядом с площадью Дзержинского, — предположил я.
— Совершенно верно, Большая Лубянка, 13. Время начала 19 часов. Список выступающих вчерне утвержден — кроме тех, что ты упоминал в нашей гримерке, туда добавили еще Ярмольника и Градского.
— А зал там какой? — зачем-то решил уточнить я, — на этой Большой Лубянке.
— Нормальный там зал, — вступил в разговор Ширвиндт, — около тысячи вмещает.
— Значит, осталось всего ничего, — не слишком веселым голосом сказал я, — составить программу, написать недостающие номера и утвердить ее в соответствующих инстанциях.
— Насчет утверждения нам было обещано, что все пройдет максимально быстро и без препятствий, — опять подал реплику Ширвиндт. — Затык с номерами…
— Не, с Ярмольником и Райкиным-младшим, по-моему все ясно, — быстро сообразил я, — первый курицу покажет и еще что-нибудь такое, второй спляшет и расскажет про зоопарк.
— Да речь не про них, — досадливо отмахнулся от моих слов, как от мухи, Миронов, — речь про меня и дуэт Саши и Миши. У нас все номера старые и в новую концепцию, которую уже утвердили на самом верху, немного не вписываются.
— Йэс, сэр, — козырнул я, — задачу понял, сэр — мне нужно два-три дня… максимум четыре. Потом у вас будут новые номера, и у Андрюши, и у Саши с Мишей. Но только ведь взаимодействовать с залом все равно вам придется по обстановке, такое не распишешь заранее… справитесь?
— Куда же мы денемся, Петя, — вздохнул Ширвиндт, — постараемся изо всех сил.
— Ну тогда я побежал, — сказал я, но Миронов меня притормозил:
— Ты, говорят, совсем близко к нашему высокому руководителю теперь находишься?
— Ну да, — не стал скрывать я, — метров сто, если по прямой. А что?
— Не можешь один вопросик порешать? — скромно улыбнувшись улыбкой Геши Козодоева, продолжил он.
— Смотря какой, — глубоко вздохнул я и подумал — ну вот, начинается…
— Моего родственника за границу не выпускают, а он очень хочет…
— В госсекреты родственник, надеюсь, не посвящен?
— Ничего такого, — отмел этот пункт Миронов, — обычный творческий работник.
— Ну тогда напиши на бумажке его координаты, попробую… но результат, конечно, гарантировать не могу, тут уж как фишка ляжет.
— Я в окно смотрел, как ты подъезжал, — добавил свои размышления Ширвиндт, — это что за машина-то у тебя?