— Ого, — вырвалось у Нины, — половина моей зарплаты.
— Потом заплатите, — тут же успокоила её продавщица, — счет придет прямо к вам в квартиру в конце месяца.
— А у вас и одежда какая-то есть? — справилась Нина между делом.
— А как же, — и продавщица уверенно распахнула дверь в соседнюю комнату, — на любой случай жизни… вплоть до свадьбы.
Нина потупилась и искоса взглянула на меня, а я решил не гнать коней и сказал просто:
— Давай решать проблемы по мере их поступления. Все равно мы сейчас не унесем эту одежду, и так много набрали. На недельке зайдем и тогда уже разрулим и эти вопросы.
И Нина послушно согласилась, продавщица сделала пометку на моем пропуске, и мы весело зашагали по направлению к правительственному зданию. Оформление Нины в качестве постоянного посетителя прошло быстро и безболезненно, охранник даже подмигнул мне за ее спиной — мол, молодец, какую девчонку склеил. И вот мы уже стоим на пороге 87-й квартиры.
— Дааааа, — это все, что только и смогла из себя сразу выдавить Ниночка, а потом собралась и добавила, — богато люди живут. А там чего? — показала она на дверь из второй спальни.
— Кладовка наверно, — пожал я плечами, — она же гардеробная.
— А балкончик-то подкачал, — все же нашла она к чему придраться, — могли бы и покрасить перила. Вон там Москва-река?
— Ага, она самая, — подтвердил я, — за набережной Шевченко.
— Хорошо, что окна во двор, — заметила она и сразу же перешла к насущным вопросам, — сначала ты в ванную или я?
— А давай вместе, — скромно предложил я, — там места много… а шампанское пока в холодильнике охладится.
Через час примерно мы уже сидели за столом в необъятной гостиной-кухне и беседовали о житье-бытье.
— Быстро ж ты поднялся, Петя, — сказала она, опрокинул бокал с шампанским, — и высоко… не страшно на такой высоте сидеть?
— Если честно, Ниночка, — тихо отвечал я, — то страшновато… тут ветра сильные дуют, днем жарко, ночью холодно. И падать больно будет, если что… но это, во всяком случае, произойдет не сегодня, так что давай наслаждаться, пока есть чем.
— Хорошее рассуждение, — поддержала она меня, — да, а чего это Наумыч от тебя вчера хотел?
— Все просто, — я разлил виски в рюмки, — хочет, чтоб я не забывал его в случае чего. А он взамен может мне пригодиться, связей типа много у него.
— Послал бы ты его, — посоветовала она, — он ведь и тебя так же кинет, как меня, например. Гнилой человечек.
— Я подумаю, — просто отвечал я, — как виски-то?
— Самогон-самогоном, — весело отвечала она, — но пьется легко.
— Напрасно ты так гонишь на этот продукт, — заметил я, — традициям виски-варения уже не одна сотня лет, в той же Шотландии тысячи таких винокурен, и у каждой свой оригинальный секрет производства. Между прочим, в России тоже раньше делали что-то похожее, но потом перешли строго на водку, которая представляет собой бесцветный водо-спиртовой раствор с характерным вкусом и запахом. И вкус, и запах водке придают сивушные масла… их по идее надо бы удалять, но тогда водка совсем без отличительных признаков останется. Так что немного оставляют. А шотландцы и за ними англичане с американцами пошли по другому пути — спирт у них настаивается в бочках с разными добавками. Технология, как у коньяка почти. И вкус получается самый разный, в отличие от водки.
— А я вот еще слышала такие выражения, как «бленд» и «сингл-молт», — вдруг спросила Нина, — это что такое?
— Тут все просто, бленд это смесь, сингл-молт — односолодовый значит…
— А при чем тут солод?
— Ну виски же из ячменя гонят, а солод это намоченные и пророщенные зерна этого ячменя… так вот — бленды производятся из смесей разных видов и производителей, купаж он еще называется. В основном льют то, что подешевле, ну и вкус с запахом у таких продуктов соответствующий… стандартный-стандартный. А односолодовые производят строго из одного сорта, выгнанного по возможности в одной винокурне. Чем больше выдержка продукта, и чем лучше раскручена эта винокурня, тем дороже конечный результат получается. Есть сорта по пять-десять тысяч долларов за бутылку.
— Ничего себе, — удивилась Нина, — это сколько же в рублях будет?
— По официальному курсу, — быстро провел я подсчет в уме, — 3–6 тысяч рублей. А если реальный курс брать, то умножь это на 4 где-то…
— 20 тысяч? — у Нина глаза на лоб полезли, — я столько за 10 лет не заработаю. А этот вот Уокер, он какой, односолодовый?
— Увы, Ниночка, — ответил я, — это всего лишь бленд, но качественный бленд, стоит довольно высоко в линейке подобных.
— Давай уже и пиво попробуем, — поменяла тему она, — а то чешский Праздрой я только по телевизору видела…
Праздрой оказался довольно качественным пивом, с легкой горчинкой и высокой шапкой пены. Градусов только на мой взгляд в нем маловато оказалось, но Нине понравилось.
— На наше Жигулевское не похоже, — заявила она после дегустации и тут же, впрочем, перепрыгнула на новую тему, — ты вот что, Петя… ты меня не бросай — я тебе всю жизнь верная буду.
— Точно будешь? — подколол ее я.
— Точнее не бывает, — серьезно отвечала она и собралась развить свою мысль, но не успела, затрезвонил телефон, который в спальне стоял, обычный городской.
— Кто это еще? — задался вопросом я, — вроде никому этого номера пока не давал.
А это оказался Андрюша Миронов собственной персоной… на вопрос, откуда у него мой новый номер телефона, он ничего не сказал, а просто напомнил о позавчерашнем обещании.
— Да-да, я помню, Андрей Александрович, — отвечал я, — и все свои долги аккуратно отдаю. Только вот одно небольшое затруднение есть — отлучаться из этой квартиры мне можно только в экстренных случаях. И ненадолго.
— Тогда я могу к вам… к тебе, то есть, приехать, — предложил он, — через час-полтора к примеру.
— Хорошо, — ответил я, — сейчас я решу вопросы с охраной — перезвони через десять… нет, лучше через пятнадцать минут.
— А кто это? — спросила Нина, — Андрей Александрович?
— Да Миронов же, — ответил я, — ты с ним за одним столом недавно сидела.
— И чего ему надо?
— Того же, — вздохнул я, — что и всем остальным — быть богатым и здоровым.
И я начал накручивать черную вертушку с целью провентилировать вопросы безопасности с девяткой…
Через час народный артист уже стоял на пороге моей квартиры, переминаясь с ноги на ногу. На этот раз без супруги.
— Заходи, будь как дома, — широко распахнул дверь я и тут же продолжил, — что будешь пить?
— А что есть? — поинтересовался он, поздоровавшись кивком головы с Ниной.
— Шампанское есть, Новый свет, — начал перечислять я, — а еще виски Джонни Уокер, черная этикетка, и пиво… чешское закончилось, остался немецкий Пилзнер.
— Богато живешь, — улыбнулся Андрей, — новоселье что ли отмечаешь?
— Да, угадал, — признался я, — так что налить-то?
— Давай сначала дело сделаем, а потом все остальное, — ответил он, крутя головой по сторонам.
— Возражений нет, — сказал я, припомнив рекламу из 90х годов, — сначала акции, потом чай.
— Какие акции? — не понял Андрей.
— Обыкновенные, — пошевелил я пальцами в воздухе, — но можно и привилегированные, с гарантией получения дивидендов. Не заморачивайся, это у меня само собой вылетело.
Я наказал Ниночке приготовить тот самый чай, пачка со слоном имелась в одном из шкафчиков, а мы с Мироновым прошли в дальнюю спальню, плотно притворив дверь за собой.
Через полчаса он уже сидел за нашим столом, явно повеселевший и сменивший окраску лица с бледно-голубой на розовую.
— Это Галина поспособствовала тебе с квартиркой? — поинтересовался он, отхлебывая одновременно из двух стаканов.
— Бери выше, Александрович, — я тоже перешел на его двухстаканную методику, — квартиру мне устроил сам Леонид Ильич.
— Не врешь? — посмотрел он мне в глаза и увидел там бездонную безмятежность, — вижу, что не врешь… высоко же ты залетел, Петя… Петрович.
— Сам знаю, — отвечал я, — даже страшно временами становится. Только давай вот что… давай тему сменим — расскажи лучше что-нибудь про свой театр.
— Про сатиру-то? — зачем-то переспросил он, — а что про нее рассказывать, и так все на поверхности. Плучек руководит, мы выполняем его мудрые указания.
— А мне про Ширвиндта интересно, — осмелилась задать свой наболевший вопрос Нина.
— И что тебе именно про него интересно? — повернулся к ней Андрей.
— Такой отличный артист и почти не снимается в кино — почему это так? — конкретизировала свой интерес Нина.
— Почему не снимается? — возразил Миронов, — а Трое в лодке? А Небесные ласточки? Рязановский «Вокзал для двоих» скоро на экраны выходит, там он тоже есть.
— Ну с тобой-то не сравнить, Александрович, — помог я Нине, — у тебя в год по 3–4 фильма с главными ролями, а у Ширвиндта по одной картине в эпизодах. Главных-то ролей по сути и нет… не считая Троих в лодке.
— Что тут можно ответить, — задумчиво сказал Андрей, протягивая мне опустевший стакан, а когда я обновил его содержимое, продолжил, — профессия актера, к сожалению, напоминает роль женщины во взаимоотношениях с мужчиной. Сидишь и ждешь, пока тебя под венец позовут — инициатива наказуема в обеих этих ситуациях. Вот не зовут Александра Анатольевича на главные роли и все тут…
— А денег много это кино приносит? — расхрабрилась Нина на такой скользкий вопрос. — По сравнению с театром, например.
— Конечно, — не стал запираться Миронов, — несравнимо больше… мне за Бриллиантовую руку четыре тыщи выплатили. За Соломенную шляпку — все пять. А театр… ну что театр… место постоянной работы — двести рэ плюс премии иногда. Плюс гастроли, там тоже что-то добавляется.
— А возвращаясь к Ширвиндту, — захотел продолжить тему я, — артист от бога же, комедийный талант у него невероятный, да и коммерческая жилка, насколько я знаю, имеется. Почему бы ему самому не замутить что-то такое? Что приносило бы дополнительный доход и способствовало продвижению в массы?