– Ничего себе…
– А мать – зам в другом отделе, – мстительно продолжает Лола. – Типичное дело, брак между офицерами одного управления, поскольку кроме работы, нигде не бывают… Отец мне перезвонил обратно через пятнадцать минут и пояснил. Он навёл справки: обычно так звонят «замазанные» сотрудники, которые стоят на связи у незаконных группировок.
Ловлю себя и её на том, что мы с самого начала говорим на туркане. Причём упоминаемые ею термины государственного устройства относятся к государству Классического Туркана, а у нас эти должности и реалии называются совсем иначе.
– Надеюсь, я тебя не сильно испугал, – изрекаю через пять секунд тишины. – Ты вон даже с федеративного на наш переключилась…
– Я уже успокоилась… Это не всё. Отец проследил трассировку моего комма, – она указывает на оттопыривающийся карман моей рубашки, – потом наложил на сводку происшествий. Внутреннюю, не для широкого пользования. Мой комм вчера приехал в место, где находились ещё четыре комма, состоящих под оперативным надзором. Это члены преступных группировок, которых пока не поймали и сажать пока не за что. Но полицейское наблюдение за ними ведётся, – поясняет Лола, видя недоумение на моём лице. – Преимущественно через негласный аппарат. Ну, через агентуру, по-простому… Затем эти четыре комма в течение двух часов обратились в больницу на предмет ножевых ранений. Нападающего говорят, не знают, от комментариев отказались. Трясти их, естественно, никто не стал.
Лола вдыхает, выдыхает и вновь возвращается в первоначальное состояние злобной фурии:
– Теперь рассказывай!
Вместо слов, делаю крайне неожиданное для себя тут и немыслимое дома: кладу руки ей на талию, делаю шаг вперёд (оказываясь к ней вплотную) и утыкаюсь лбом ей в плечо, поскольку она чуть выше ростом.
– Говори, – требует она, при этом не отстраняясь. – Отец говорит, что звонивший мне полицейский, сто процентов, связан с той четвёркой. И выясняет подоплёку неофициально, категорически стараясь не привлекать внимания. Знаешь, что это значит?
– Понятия не имею, – говорю чистую правду, поскольку от хитросплетений и местной полиции, и местных уголовников я крайне далёк.
– Это значит, что тебя устанавливают. И рано или поздно установят. Хоть и сопоставив трассировку комма с твоим проходом под городскими камерами. Дальше отсортируют, выберут повторяющиеся лица и, рано или поздно…
– Ничего себе, – присвистываю от удивления.
На такой поворот событий я не рассчитывал. Более того: будучи далёким от полицейского дела, даже не предполагал, что в огромном городе одного (никому не известного) человека можно найти так легко.
– А что, у вас у бандитов есть допуск к камерам и трассировке коммов по базовым станциям? – говорю, чтоб хоть что-то сказать.
– У полиции есть, – отрезает Лола. – А тот тип, что звонил, по должности такой допуск имеет. Там просто на несколько часов работы, нудной и рутинной. Это если он выясняет насчёт тебя неофициально, и внимания не хочет привлекать. Так отец пояснил. Вот жди теперь, когда эти несколько часов у него найдутся и наступят…
– Спасибо, что предупредила, – говорю серьёзно. – Это было для меня очень важно. Я знаю, что делать, но не могу об этом тебе сейчас сказать вслух.
– И я знаю, что ты будешь делать! Чтоб сегодня был у нас, как и договаривались! Бабуля отцу, естественно, рассказала о тебе, – мстительно сообщает Лола. – И о том, что комм у тебя. И о том, что ты у нас сегодня ужинаешь. Отец прилетит на ужин, так что… – она победоносно смотрит на меня.
А я впервые в жизни не знаю, что сказать.
– Хоть ужин отменяй, – спокойно комментирую услышанное, когда успокаиваюсь через минуту.
В течение которой мы так и стоим, уткнувшись друг в друга.
– У меня счёт к вашему МВД. Я рассказывал.
– Я помню, – шумно втягивает воздух носом Лола. – Потому тогда и не стала тебе говорить, где отец с матерью работают. Отец из другого города летит, служебный коптер. Только попробуй не прийти.
– Тогда давай так. Я тебе сейчас рассказываю, что могу. Но ты прекращаешь давить на меня и становишься конструктивной. Как взрослая и самостоятельная восточная женщина.
НА ОДИН ДЕНЬ РАНЬШЕ.
По одной из заявок, прихожу на какой-то полузаброшенный производственный комплекс. Вернее, построен этот завод (по производству не понятно чего) менее десяти лет как (видно, что относительно недавно). Но внутри пусто, достаточно немаленького размера цеха не работают; и на территории никого навстречу не попадается.
Мне сбросили схему, куда идти. Потому, пройдя сквозь незапертую калитку в воротах, топаю метров триста между корпусами, пока не упираюсь в единственное пристойно выглядящее здание.
Поднявшись на второй этаж внутри, обнаруживаю вполне нормальный офис во весь этаж, в котором присутствует аж три человека.
Один из них меня отводит в последний кабинет (сейфового типа, без окон), где находится четвёртый местный обитатель. Там же – неработающий реф.
Проблемой рефа оказывается банальное замыкание на температурном реле, которое отключило реф и банально не даёт ему заводиться (считая, что и так холодно).
Деталь копеечная, на разных типах рефов используются ровно две модификации. Втыкаю ту, что подходит по габаритам, и через пять минут зову хозяев принимать работу.
– Сделал? – Спрашивает тот, что сидел в этом кабинете до моего прихода (когда я начал работать, он, недовольно морщась, вышел наружу).
Вместо ответа, открываю дверцу и предлагаю проверить лично.
– Молодец. Можешь шагать, – после этих слов он садится за стол и больше не обращает на меня внимания.
Неожиданно.
– Стоимость работы – двадцать пять монет. – Напоминаю вежливо из-за его спины, хотя смутные подозрения у меня уже появились.
– Пошёл вон, уродец, – абсолютно спокойно отвечает тип, даже не поворачиваясь в мою сторону.
Вместо ответа, беру с соседнего приставного стола его комм. Комм выполнен какой-то неизвестной мне компанией с логотипом V (не знаю, что это за знак). Корпус из сплава платины с чем-то (хотя и закамуфлирован под сталь), плюс инкрустирован натуральными камнями.
– Ты чего? – удивляется тип, на мгновение замирая после того, как видит свой комм в моих руках.
– Пошёл вон, уродец, – в точности копирую его же интонации и текст, затем достаю один из инструментов, подготовленных для завтрашней работы.
Завтра идти к пуштунам, и с заточенной линейкой у меня вряд ли получится произвести нужное впечатление.
Потому ещё с утра я заехал на местный рынок и потратил часть заработанных денег, прикупив сразу набор ножей (на весь набор операций плюс про запас).
Изучая линейку производящейся тут техники, я вчера, от нечего делать, наткнулся в сети на описания местных премиальных коммов. Они имеют свои отличия: выполняются из ювелирных металлов (золото и платина), инкрустируются исключительно натуральными камнями (алмаз, сапфир, реже – изумруд).
Один из таких как раз сейчас передо мной, сложно не узнать в реальности.
Больше не говоря ни слова, поддеваю кончиком лезвия крапана, которыми крепится самый большой камень на корпусе.
Через секунду, отделив камень от комма, бросаю комм на стол, а камень аккуратно заворачиваю в обрывок бумаги (оторванной тут же от какого-то листа у него на столе).
Получившийся бумажный свёрток аккуратно прячу в нагрудный карман.
– Да ты совсем… – заказчик поднимается со стула со вполне читаемыми намерениями.
Мужики здесь на этаже крупные, намного больше меня. Но и выбора у меня особого нет, потому падаю на колено (пропуская его широкий замах над собой) и подрезаю ему связки на правой ноге.
А когда он с воплями рушится на пол рядом с мной, перехватываю рабочий нож (вернее, это я планирую, что завтра он будет моим рабочим) и насквозь прикалываю его вторую ногу к полу. Сквозь коленный сустав.
Кричит он предсказуемо громко.
В комнату по одному начинают забегать трое с этажа, но у меня были секунды подготовиться.
Взяв в каждую руку ещё по одному «инструменту», первому пробиваю плечо плюс так же режу связки на ноге. Я меньше них ростом, потому на нижнем уровне им со мной не состязаться. Плюс они безоружны.
Второму глубоко режу предплечья, перерезая сухожилия.
– Могу оформить следом, – сообщаю забегающему четвёртому.
Который, в отличие от всех остальных, абсолютно не нервничает и спокоен, как удав. Хм, опасный противник.
– Можем продолжи танцы, – киваю на его товарищей. – С неясным результатом. Но им нужна перевязка. Плюс жгуты, поскольку кровопотеря растёт. Будем развлекаться с тобой – не ясно, сколько потратим времени. Могут и копыта откинуть. Решай.
– Иди, – четвёртый боком у стенки проходит к окну, оставаясь на дистанции и внимательно наблюдая за моими действиями.
– Нож и сумку, – киваю на свои вещи. – Чтоб я к тебе лишний раз не топал.
Он быстрым и плавным, но явно непривычным движением выдёргивает нож из колена товарища (и из пола, предварительно покачав нож в ране. Дебил), затем пускает его скользить по полу ко мне. Следом направляется моя инструментальная сумка.
Когда я уже спускаюсь по лестнице, слышу из конца коридора крик самого первого:
– Я же приду к тебе, урод! Слышишь?!
- Қош келдіңіздер[13], – кричу в ответ, спускаясь по лестнице.
Глава 19
– Не понимаю, – тихо говорит Лола после того, как я ей рассказываю о происшедшем вчера.
– Я вот тоже не понимаю, как оно так быстро до тебя могло докатиться, – чешу за ухом в ответ.
Мы наконец «расцепились» и теперь неспешно шагаем в сторону присланного Ахмадом адреса.
– Нож, при определённых условиях, у нас в стране считается оружием, – продолжает Лола.
– Оружием может быть и камень, – отмахиваюсь. – И палка. И лопата, и топор, и мотыга. Ты владеешь понятием «предметы двойного назначения»? Скажу больше: даже обычным утюгом можно похулиганить не хуже, чем ножом.