– Ирма. Тебя?
– Бахыт.
По пути в столовую, новый знакомый со скоростью пулемёта разместил на городской доске объявлений какой-то непонятный Ирме текст (она не удержалась от соблазна и заглянула ему через плечо пару раз). Затем залил видеоролик, явно из какого-то закрытого внешнего хранилища[20].
Прослушал получившееся, удовлетворённо кивнул сам себе и сунул комм в карман:
– Я в твоём полном распоряжении теперь. Но мне могут позвонить, потому могу убежать в любой момент.
– Знал бы ты, как часто мне это говорят, – хмыкнула Ирма, не удержавшись.
Этот Бахыт был явно на пару лет младше. С одной стороны.
С другой стороны, шедшая от него волна трудно поддавалась описанию словами. Он был д р у г о й.
Никаких далеко идущих планов Ирма, разумеется, не строила, но всё с тем же удивлением поймала себя на том, что с ним (в отличие от всех остальных особей мужского пола) она говорит то, что думает, и не думает, что сказать.
Глава 24
Девчонка по имени Ирма, чьего кроля я съел в первый день, после знакомства и моих извинений ведёт меня в местную столовую.
Поначалу я сомневаюсь, а стоит ли. Она развеивает мои сомнения коротким пояснением: по питанию, в Корпусе безлимит. Считается, что кадеты не должны испытывать недостатка ни в пище, ни в воде. Питьевую воду, кстати, раздают там же, в столовой. То, что я пил из крана, не совсем для питья… Впрочем, пить при необходимости её тоже можно, оговаривается Ирма, что-то прочитав по выражению моего лица и хмыкнув про себя.
Пока топаем, размещаю в местной сети аналог своего объявления.
Общие принципы взаимовыручки у нас, тюрков, сложилась давно; не сегодня и даже не в этом веке. Не знаю, как другие народы, а у нас оно обычно работает… Лично мне сталкиваться не приходилось, но я же, как говорится, не сирота.
Был…
Отец пару раз «встревал» с приключениями в Малайзии, меня тогда ещё не было.
Братья за океаном, в бывших колониях бывшей Кастильской Короны, тоже в приключения попадали (не помню, как там эта группа стран называется).
Нужный мне ролик хранится на одном из серверов, о котором лично я знаю и который специально загружен таким образом, чтоб быть доступным в разных частях планеты, вне зависимости от характеристик местной сети.
Подгружаю ролик в своё объявление, оплачивая тут же с аккаунта комма рекламу.
Мне очень не нравится то, что я скачал сегодня с дроидов-пастухов.
Мне очень не нравится вчерашний разговор с отцом Лолы.
Я достаточно освоился здесь, чтоб определиться и с приоритетами, и с вариантами облегчить себе движение к целям.
Когда мы подходим к столовой, в личку уже оперативно приходит вопрос по-кыргызски: «Сага эмне болду?»
С абсолютно чистого и «пустого» аккаунта, зарегистрированного только что.
По-нашему, «Саған не болды?». «Что с тобой случилось?»
Параллельно с этим, в открытом комментарии, некто на Классическом Туркане просит удалить ролик вообще. А все вопросы задать Правильному и Уважаемому человеку; не по сети, а в реальности.
Извинившись перед Ирмой, пропускаю её в столовую, придерживая двери, голосом надиктовывая ответ в личку.
И в личке, и в комменте параллельно приходит одна и та же наводка на один из базаров города, находящийся недалеко от нас.
Оба собеседника утверждают, что на базаре я и сам сориентируюсь, что делать и с кем заговаривать, если я – тот, за кого себя выдаю. То есть, если я реально происхожу из любого народа туркан, читается между строк.
Столовая обнаруживается в таком месте, где лично я бы её ни за что не заподозрил. Спасибо, что есть «проводник». У меня возникают вопросы о качестве местной пищи: снаружи не чувствуется никаких запахов. Похоже на признаки синтетики либо глубокой консервации.
За дверями, обнаруживаю несколько десятков (если не больше) столов для принятия пищи плюс во всю стену – оборудованная выдача готовых блюд и приборов. Топаю за Ирмой.
На выдачу блюда здесь попадают по автоматическому транспортёру, заменяя на «витрине» «выбывшие» (то есть, взятые посетителями).
Набрав на подносы наборы недорогих металлических приборов (нож – вилка – ложка – чайная ложка), приступаем к выбору блюд.
Народу вокруг хватает, но помещение очень большое, потому «локтями ни с кем не сталкиваемся».
– Почему так мало взял? – спрашивает Ирма, когда приземляемся за свободный столик у высокого панорамного окна во всю стенку. – Здесь в питании нет ограничений.
– Ух ты, – качаю головой, пытаясь перевести разговор на другую тему. – Здесь богатое государство? Если нет нормирования порций в организации военизированного формата?
У меня, конечно, уже сложилось определённое мнение о качестве питания в Корпусе, но вслух говорить ничего не буду. Если получится.
– Во-первых, молодые и растущие организмы. – Отвечает Ирма, принимаясь за какой-то наваристый суп. – Во-вторых, регулярные и сильные нагрузки, порой по армейскому типу. В-третьих, часто ненормированный распорядок дня, особенно на старших курсах, особенно в период Игр. Это аналоги учений, но для кадетов, – поясняет она, видя, что я не понял. И в-последних да. Федерация считается небедной. По крайней мере, на еде экономить не нужно. Так почему так мало взял?
– Как бы тебе, ответить, чтоб и никого не обидеть, и не соврать, – улыбаюсь.
– Лучшая стратегия любых отношений – чистая правда! – выразительно ведёт бровями Ирма, на секунду отрываясь от супа. – Ну, если ты воспринимаешь собеседника всерьёз, по крайней мере.
– Мудро сказано, – соглашаюсь, откусывая булочку и отпивая местный фруктовый отвар. – У нас есть ограничения в питании. Например, мы категорически не едим свинину, собачатину, ракообразных… – перечисляю откровенный харам. – Здесь я свинину в блюдах вижу. Значит, разделочные ножи и столы на кухне – тоже после свинины. У нас, в некоторых ортодоксальных местах, считается, что место приготовления пищи тоже может быть осквернено, – улыбаюсь. – Не то чтоб я был ортодоксом, но свинину есть не буду. Как и постараюсь избежать тех продуктов, к которым она на кухне могла так или иначе прикасаться.
– М-да. Тяжело тебе в Корпусе придётся, – резюмирует Ирма с нечитаемым лицом.
– Ну, я сюда не рвался, это раз, – не спешу соглашаться. – И второе, я тут ненадолго.
– А где ты питаешься всё это время? – удивляется она.
– У меня «вездеход» по решению суда, – кладу на стол бумажку из карманчика планшета с инструментами. – Ем в городе. Есть один ресторан, наш, я в нём подрабатываю. Вот там – всё как надо.
– И что, у вас вот даже ни купить, ни съесть свинины нигде нельзя? – неожиданно заинтересованно спрашивает Ирма.
– Ну почему нельзя. Есть места, но это отдельные места. Фактически, комнаты, отделённые от общего торгового зала специальной дверью, на которой на трёх языках идёт предупреждающая надпись. Для тех, кто неграмотен, рисунок: свиная голова. Которую ни с кем не перепутаешь. – Поясняю. – Хочешь – жри сколько угодно. То есть ешь, – поправляюсь, глядя на её вытянувшееся лицо. – Но только готовь себе самостоятельно, и не смешивая с едой для остальных.
Какое-то время мы болтаем об особенностях наших кухонь.
Неожиданно над моей спиной нависает тень и чей-то голос спрашивает:
– Ирма, а ты сегодня не одна?
Оборачиваюсь и вижу ту самую пару, которую уже выкидывал из своей комнаты в первый день пребывания.
– Монни, Дэвид, – нейтрально взмахивает рукой Ирма. – Да. Я не одна. – Затем она переводит взгляд на меня и демонстративно возвращается к вопросу начинки сладких булочек (которые мы как раз обсуждали).
– Извини. – киваю ей, перебивая на полуслове.
Затем разворачиваюсь и встаю, обращаясь к тому из пары, что повыше ростом (он и говорил):
– Я не знаю, откуда ты сюда прибыл. Но у меня на Родине к женщине с мужчиной можно обратиться только с разрешения того мужчин. С которым она в данный момент. Я не разрешал.
Длинный (кажется, Монни – это он) наливается цветом спелого граната; намерения более чем прозрачны.
Но у меня, как оно обычно бывает здесь, вариантов особо и нет. С другой стороны, не понятно, на что этот длинный рассчитывает: мой рабочий планшет со мной.
Со всеми вытекающими (для длинного) последствиями. И второй, который с ним, его не спасёт (только присоединится к нему).
У кого-то из присутствующих ума оказывается побольше, и эту пару уволакивают куда-то из поля зрения, что-то нашёптывая им на языке, которого я не понимаю.
Меня в это время берёт за локоть Ирма со словами:
– Даже и не думай! Ты у меня уже кроля съел… Сядь на место. Пожалуйста.
– У нас действительно так не принято, – привожу в порядок мысли, садясь обратно. – По ряду причин, позволять такие инциденты третьим лицам тоже не могу: родовая репутация. Вам, видимо, не понять.
– Ну почему. Я где-то понимаю, – задумчиво смотрит на меня Ирма. – Кстати. Монни до последнего времени был моим парнем. Ну, либо считал себя таковым.
– Получается, это я находился сейчас с его женщиной? – начинаю озабоченно вникать в ситуацию.
– Слишком громко сказано, – отмахивается Ирма. – В этом возрасте никто не строит серьёзных планов. И всерьёз лично я его не воспринимаю. Особенно с учётом того немногого и весьма утилитарного, что ему н а с а м о м деле от меня надо.
– Даже стесняюсь, спросить, что именно, – бормочу. – Хотя, мужчины весьма предсказуемы. И спрогнозировать в этом возрасте любого из нас несложно.
– Не то слово – смеётся Ирма. – Не в бровь, а в глаз.
Когда она доедает (а еды на раздаче она взяла больше меня) и мы встаём из-за стола, меня в спину догоняет её насмешливый окрик:
– Ну молодец, а убирать за посуду за тобой кто будет?!
Пристыженный, оборачиваюсь и возвращаюсь к столу: