Если в Илийском Орле разные Жузы (читай, и разные Рода) при внешней угрозе являлись монолитом, на уровне национальной идеи, то на родине Гуйча всё было не так однозначно. Генетически каждое племя – а их около тридцати и они объединяют более пяти тыяч родовых групп – представляет собой достаточно герметичную, особую субпопуляцию. «Нация племен» состоит из субэтнических групп, разобщенных настолько, что о каждой из них, в принципе, можно говорить, как о самостоятельном маленьком «народе».
С высоты лет и живя на чужбине, Гуйч был бы рад, объединись племена его родины, как в Илийском Орле. На практике же, это нереальная задача, хотя бы потому, что не удастся удержать баланс между группами во власти. Руководители государства и до Статуса, и в последнее время проводили одну кадровую политику – опору на представителей своего племени. Каждый раз, когда менялся глава государства, менялось и его окружение, практически весь управленческий аппарат.
Во власти, кланы Ахалского оазиса (в котором расположена столица) всегда соперничали с кланами других регионов. С другой стороны, именно ахал-теке[7] обладали наибольшим потенциалом для задачи сегодня, и усиливать их чрезмерно не хотелось бы…
Отдавая в одни руки заказ такого перспективного клиента, как правящая семья Илийского Орла, Гуйч бы явно лил воду на чью-то мельницу. Что было бы неприемлемо, ибо междоусобицы в нынешнее аремя есть зло.
Решено. Это будут две разные задачи, две разные группы, из разных мест. А на чужой территории, да выполняя что-то общее, даст Аллах, им и общий язык между собой найти будет легче.
Глава 7
Сделав с утра те срочные платежи, которые не отложишь, по пути в дом Лолы слева замечаю круглосуточный центр UNI GROUP. По ряду моментов, оплачивать через комм со счёта не всегда удобно: во первых, мало ли что со связью, либо с питанием. Во-вторых, припоминаю, платежи производятся только в период работы офиса ханьского банка: сейчас-то у них рабочее время, но отправленный мной вечером платёж будет «висеть» на ожидании, пока не наступит следующий рабочий день. Что тоже не годится.
Для проверки, как работает вся система полностью, захожу за стенд банкомата и набираю команду.
«Выберите банк». Тычу в эмблему Сельхоз Банка ЖонгГуо.
«Выберите вид авторизации». Отпечаток пальца. Секунд тридцать кряхтения техники. «Соединение установлено. Какой вид операции желаете выбрать»? Слава Аллаху, кэш-системы двух банков и правда оказываются интегрированными. Естественно, снять наличные…
Когда через пару минут выхожу из будки банкомата со стопкой банкнот в руках (местный банкомат, как назло, выдал две тысячи десятками), охота только одного: где-нибудь взять резинку. Но такового вокруг не наблюдается. Пройдя чуть дальше, отрываю с дерева молодой зелёный «ус», которым перетягиваю пачку «на узел» и кладу в наколенный карман. Оттопыривается, но идти можно. А в планшет на груди просто не влезет (он не застегнётся, я проверил).
Зайдя за угол, боковым зрением замечаю пару долговязых выходцев с Чёрного Континента, почему-то в такую рань шагающих строго за мной.
Отмотав последние события, прихожу к выводу: старый Гуйч на базаре был прав. Здесь – не у нас и не Эмираты. Топать с деньгами в руках по улице было не самой лучшей затеей…
В отражении витрины гляжу на «загонщиков»: здоровые. Это плохо… Насколько я понял местные расклады, пожаловаться на них по закону я смогу лишь тогда, когда они реально что-то сделают в отношении меня либо моих денег. Но этот вариант меня, понятное дело, не устраивает: если дойти до такого этапа, возможно, и жаловаться будет некому.
Элемба зашёл с утра за товарищем по пути на работу. Шагая вместе, они привычно напевали на два голоса песню, когда из будки банкомата на противоположной стороне улицы вышел белый.
Сам Элемба и не обратил бы на него внимания, поскольку мозги были заняты вопросами менеджерской карьеры. Но его товарищ, работавший простым разнорабочим, смотрел по сторонам, как оказалось, гораздо внимательнее.
– Тс-с-с-с, – прервал песню на полуслове товарищ, придерживая Элембу рукой за карман широких хлопковых штанов.
Друг молча указал глазами на противоположную сторону улицы.
– Ты смотри на идиота! Шагает и не парится! Давай глянем куда пойдёт? Один, вокруг никого.
Элемба огляделся по сторонам. На улице действительно было пусто.
Хозяин (или переносчик?) денег, явно в силу собственной ограниченности, вообще завернул в сторону частного сектора, где мало кто ходит даже днём.
– На ловца и зверь, – азартно прошептал товарищ, ускоряясь.
Элемба тоже поддался азарту и потопал следом: белый, один, здесь… Чуть догнав типа, они разглядели: белый на самом деле был «жёлтым», но это ничего не меняло. Законная добыча есть законная добыча. А то, что они вдвоём справятся с узкоглазым недомерком, сомнений не вызывало: в отличие от Чёрного Континента, в среде белых бокс был непопулярен. Мало кто из них продержался хотя б пару раундов против товарища Элембы, который и работал-то с ним в одной компании только потому, что экономил таким образом на недешёвой годовой рабочей визе.
Жил товарищ давно с профессиональных боксёрских матчей, в которых вот уже два с половиной года как принимал регулярное участие, правда, в самой низшей категории, в группе D.
Для порядка, Элемба спросил, догоняя друга:
– Точно справимся?
В ответ тот только два раза стукнул на ходу кулаками воздух:
– Тот же белый, – презрительно прозвучало в ответ. – Только узкоглазый.
Полиции парни особо не боялись, потому что местные законы были удивительно лояльны к правонарушителям. Дав кому-нибудь по морде, здоровенный выходец с Чёрного Континента мог на полном серьёзе требовать свидетелей, без которых нарушение не считалось доказанным. Разница в габаритах и прочие субъективные моменты в счёт не принимались.
Наличие свидетелей могло, во-первых, компенсироваться лжесвидетелями, уже из своих. Во-вторых, можно было поднять шум о притеснении по расовому признаку: почему-то, местные суды через раз на это очень легко покупались. Скажем честно: если нападать на гражданина Федерации, и не забить его при этом до смерти, то, даже изувечив и усадив в инвалидное кресло, можно было сесть максимум на пять лет. Чтоб в реальности в девяноста процентах случаев выйти через полтора года, если судимость первая и если в тюрьме не ширяться и не бухать.
Местный же гражданин, защищаясь от пары здоровенных парняг типа Элембы, в рукопашной шансов не имел: сравните габариты. Оружия у местных тоже не было – запрещено законодательно, хе-хе. Спасибо всем богам за такие законы, чё…
Если же, не дай бог, у гражданина Федерации такое оружие обнаруживалось (паче того, если он его в процессе защиты применял!), темнокожим можно было танцевать любой танец на выбор: местный шёл в тюрьму.
Автоматом.
Без разговоров.
Только за то, что был вооружён и применил оружие по другому человеку.
Местному суду этого было более чем достаточно для вынесения весьма скорого приговора. В адрес гражданина Федерации, заметьте.
Какое-то время, только перебравшись сюда, Элемба думал, что законы Федерации пописывались кем-то из своих: ну не может же быть! Чтоб…
Оказывается, может. Ни одного выходца с Чёрного Континента либо из окрестных мест в Правительстве Федерации не было. Все законы были результатом их местного, родного, собственного «законотворчества».
Ну идиоты, что сказать. Или наоборот, не идиоты; окончив местный институт, Элемба понял одну интересную вещь: если народ приучить к тому, что с оружием в руках себя защищать нельзя (да и вообще – защищать себя нельзя, ибо какая защита с голыми кулаками? У преступника-то оружие всегда с собой, потому что он на Закон чихал с высокой колокольни), с этого может очень неплохо иметь и сама Власть.
Которая правит этим народом.
Не только темнокожие «ребята с улицы».
Узкоглазый недомерок повернул за угол, товарищ ускорился. Элемба поспешил за ним.
Выскочив со всех ног за поворот (чтоб не упустить добычу), они с удивлением наткнулись на придурка, который уже стоял к ним лицом:
– Чего надо? – хмуро буркнул он, подходя ещё ближе.
Элемба рефлекторно сделал шаг назад. Уже позже он осмыслил, что тут некстати сработали идиотские рефлексы: когда кто-то делает шаг навстречу, резко и из-за угла, мозги не работают. Работают рефлексы. А они стремятся избежать столкновения, вдобавок ещё и с белым. Ну что поделать, привычка… Генетическая.
Товарищ Элембы, будучи парнем спортивным и в силу спортивного профиля более подготовленным, тоже было отпрыгнул назад, но сориентировался гораздо быстрее: его ноги ещё находились в прыжке над землёй в направлении «назад», а тело и руки в азарте сами двигались вперёд – учитывая разницу в росте, нанести удар товарищ успевал даже из такой невыгодной позиции. Опять же, опыт бокса.
Низкорослый узкоглазый буднично уклонился вперёд и вбок, так, что его голова оказалась вплотную к локтю товарища Элембы. Именно это по много сотен раз проделывали спортсмены в том зале, куда друг ходил тренироваться.
Когда рука товарища пошла назад, а сам он делал шаг вперёд, недомерок удивил: невесть откуда взявшимся ножом он наотмашь хлестнул по лицу друга, вскрывая кожу на скуле и вызывая крик противника.
Возвратным движением руки белый (или правильнее сказать, узкоглазый?) очень глубоко разрезал бицепс темнокожего боксёра, а затем коротким толчком всадил нож в локтевой сустав друга.
Элемба успел только моргнуть глазами.