— Это на эмоциях! Несмотря на то, что она сделала тебе, я ее люблю… мы подруги… Она… она заслужила счастье, и я уверена, что Артур все-таки решится однажды сделать ей предложение.
— Решится? — переспрашиваю я, — думаешь, его Ромка останавливает?
— Господи… нет, конечно! Рома чудесный мальчик. Просто с Настиной репутацией… ну, ты сам понимаешь…
— Не понимаю, — отчаянно мотаю головой, — поясни. Что не так с ее репутацией?
— Кирилл, — выдыхает Карина, — ты же знаешь, какой образ жизни она вела… зачем ты спрашиваешь?
— А ты откуда знаешь? — спрашиваю я, пожалуй, впервые задумавшись на эту тему, — тебе кто все рассказывал? Она сама с тобой подробностями делилась?
Смотрю в красивое лицо и вижу мелькнувший в ее глазах страх. Несколько раз моргает, а потом включает другой режим. Поджав нижнюю губу, роняет взгляд на сложенные на сумке руки. Обиделась.
— Карина…
— На что ты намекаешь, Кир? — шепчет еле слышно, — думаешь, я из головы все взяла? Придумала?
— Кто. Тебе. Сказал.
— Все говорили! — взвизгивает внезапно, — все всё видели. Она постоянно тусила то с одним, то с другим! Я сама видела, как она уезжала из клуба с парнями! Сама, Кир! Своими глазами!
— Кроме тебя, мне никогда никто об этом не рассказывал.
— Потому что ты ни у кого не спрашивал! А у меня постоянно про нее узнавал!
— Я у всех спрашивал, не только у тебя, — отвечаю спокойно.
— Первый год, пока тебя не было… ты думаешь, она вспоминала про тебя?! Нет, Кир! — переходит на крик, — поговаривали, что она уже тогда с Артуром спала… и с Пашей тоже! А потом, когда ты приехал на каникулы, она легла и под тебя! Хорошая у вас подруга! Одна на всех!
— Заткнись.
Въезжаю во двор дома и резко торможу у подъезда.
— Почему я должна затыкаться?! Почему ты все время ее защищаешь?!
— Потому что она мне девочкой досталась.
— Что?! — широко раскрыв рот, пучит глаза, а потом начинает смеяться, — думаешь, я поверю?.. Кир, я не верю! Она тебя обвела вокруг пальца, и я не понимаю, как ты…
— Закрой свой рот! — рявкаю я, — я первым у нее был. Так тебе понятнее? Девственницей мне досталась, в отличие от тебя, Карина!
— Это что, упрек?
Замолкаем оба. Ей нечего сказать, а я просто выдохся. Все. Сухой бак.
Выбиваю сигарету из пачки, прикуриваю и открываю окно. Карина начинает тихо плакать.
— Иди домой.
— Я без тебя не пойду, — всхлипывает жалобно.
— Иди. Я позже поднимусь.
— Я с тобой побуду.
Если она останется, я просто сверну ей шею.
— Иди, я сказал!
— Я люблю тебя…
— Иди, Карина!
Зло дернув за рычаг, она толкает дверь и выходит из машины. Но продолжает стоять, промораживая салон.
— Когда ты придешь?
— Покурю и приду.
Хлопнув дверью, она уходит.
Я курю. Потом сижу, уронив башку на сложенные на руле руки. Снова курю и думаю, думаю, думаю…
О Насте, конечно… о той *бучей ситуации. Секс наш вспоминаю. Сердечная мышца снова разгоняется до двухсот, хреначит на максималках.
Бл*дь… Контроль. Переключиться на другой канал и тупо дышать. Сознательно перетаскиваю мысли на Карину, но они тут же скисают, как молоко на солнце. Галимая муть. Поговорю с ней завтра. Надоело вату жевать — расставаться надо.
Врубаю заднюю, разворачиваю тачку и вылетаю со двора. Лежащий на панели телефон тут же загорается ее фоткой.
— Кир, ты куда?! Ты к ней, да? — ревет в трубку.
— К родителям. Завтра поговорим. Ложись спать.
— Я люблю тебя, Кирилл!..
— Ложись спать, Карина.
Завтра. Все завтра. Сегодня штормит так, что по-детски хочется к маме. Лицом к груди прижать ее и попросить, чтобы по голове погладила.
Пока добираюсь до выезда из города, выкуриваю еще две сиги. А потом врубаю дальний и как ненормальный жру километры.
Торможу резко, уходя в занос и под рев клаксонов других участников движения встаю на аварийку.
Поговорить с ней хочу. Прямо сейчас. Просто, бл*дь, увидеть все ее глазами. Все до мельчайших подробностей. Пусть расскажет, что было до и после меня. Кто, нахрен, этот *бучий Дима?! Что было у них? Почему соврала про беременность? Пусть в глаза мне скажет!
Почему в больницах лежала… как рожала… почему реанимация была… какие проблемы были со здоровьем у Ромаша…
У меня к ней целый вагон вопросов. Пусть отвечает!
Вдавив тапку в пол, лечу обратно, сам над собой угарая. Достаточно весомые поводы, чтобы заявиться к ней среди ночи?
Глава 42
— Спасибо, Артур, — улыбаюсь устало, когда его машина тормозит во дворе моего дома, — к себе не приглашаю. Не в обиде?
— Честно? В обиде.
Раздраженно вздохнув, он откидывается на сидение и кладет голову на подголовник. Смотрит при этом на меня.
— Подза*бался я, Денежка. В трусы к себе не пускаешь, а быть просто другом мне не интересно.
Я смотрю на Артура с улыбкой. Люблю его, как брата. Жаль. Обидно за нас обоих. Но… жизнь вообще штука несправедливая, подлая и непредсказуемая.
— Перестанешь ко мне приезжать?
— Если смогу, перестану.
— Тебе срочно надо девушку себе найти, — размышляю я, — такую, чтобы мозг выносила, и на меня сил у тебя не оставалось.
— Я их уже сотню перебрал, — хмыкает Рокотов, — скучно.
— Может, к Тасе присмотришься? — предлагаю осторожно.
Она молчит, как партизан, но взгляды красноречивее слов. Артур ей нравится. Уже давно.
— К подружке твоей? Тебе ее не жалко?
— Жалко. Пожалуй ты прав, ты ей не пара.
— Если на разовый перепихон, то камон… Пусть обращается.
— Иди к черту, Артур! — возмущаюсь я, — перебьешься! Не ее вариант!
— Ты сама предложила, — жмет плечом.
Молчим несколько секунд, а потом я тянусь к нему для прощального поцелуя.
— Ладно, пока…
Намереваюсь поцеловать в щеку, но он, чуть наклонив голову вбок, пытается захватить ртом мои губы. Я отстраняюсь, упираюсь ладонью в его грудь, но Артур повторяет попытку.
— Блин… Рокотов… перестань!
— Просто поцелуй меня… один раз!
— Я не хочу!
Я не хочу, потому что, мне неприятно… потому что чувствую отторжение. Это как… с братом родным целоваться! Фу!
— Ладно, — выдыхает он, от меня отталкиваясь, — проехали…
— Не делай так больше! — проговариваю со злостью, толкая от себя дверь, — всего доброго!
Он молчит. Смотрит в спину, пока короткими перебежками добираюсь до подъезда.
Лифт снова не работает. Быстро поднимаюсь на свой этаж, открываю дверь и включаю свет в прихожей.
Вытерев губы тыльной стороной ладони, начинаю раздеваться. Оставшись с собой наедине, сама себя ругаю.
Зря пошла. Одна усталость и внутренняя взбудораженность.
Зачем он так смотрел? Зачем?.. Весь вечер, пока не уехал с ней, не сводил с меня взгляда. Я его даже сейчас ощущаю! Тактильно чувствую на своей коже. Будто он меня всю руками обтрогал.
Обхватив себя руками, растираю предплечья. Надо в душ, чтобы смыть эти ощущения. И спать, чтобы забыться.
Намереваюсь пойти в комнату, чтобы переодеться, но дверной звонок в этот момент издает короткий сигнал. Резко затормозив, хватаюсь рукой за шею.
Артур?.. Какого черта он это делает?!
Решительно двигаюсь к двери и, сделав два оборота ключом, ее распахиваю.
— Кир?.. — срывается с моих губ.
Инстинктивно пытаюсь от него закрыться, но в последний момент между дверью и косяком оказывается его черный ботинок. Напирая, он нагло вваливается в мою квартиру. Я двигаюсь с ним синхронно, отступаю назад и вжимаюсь спиной в дверцу шкафа.
— Ромки нет… он у родителей ночует, я же говорила…
Несу бред, понимая, что не за этим он пришел. Дыхание сбитое, будто несколько километров бежал, волосы в диком беспорядке, взгляд шальной, бешеный. Энергетика его хлещет по нервам, заражает беспорядочной дрожью. И запах… обволакивает с ног до головы жаром.
— У-хо-ди…
Молчит. Словно сам не знает, зачем пришел.
— Кир.
— Чаем напоишь? — произносит скрипуче.
— Что?.. Каким чаем?
— Любым.
— Дома… у ВАС чая нет? — спрашиваю с прозрачным намеком.
— Там невкусный.
Меня закручивает. Пол под ногами шататься начинает, я полирую зубами губы.
— Иди домой, Кирилл.
Продолжая продавливать меня взглядом, он скидывает обувь, снимает и бросает на пуф свою куртку. Я, оттолкнувшись от стены, на автопилоте, иду в кухню и слышу позади шаги.
Наполнив чайник водой, включаю.
— Вскипит, налей себе сам, — бросаю перед тем, как уйти в комнату.
Закрываю дверь и приваливаюсь к ней спиной. Прижав руки к груди, часто дышу. Там больно. Саднит, как от глубокой царапины. И сердце, угрожая разрывом аорты, барабанит гулко.
Зачем?! Черт его подери, зачем?! Я не хочу этого чувствовать, я хочу покоя!
Бросаюсь к шкафу, чтобы стянуть с себя платье, но потом представляю, как это будет выглядеть со стороны и передумываю.
Прогнав через свои легкие не менее кубометра кислорода, я все же решаю выйти. Останавливаюсь на пороге кухни и, сложив руки на груди, приваливаюсь к дверному косяку.
— Что тебе надо, Кир?
Сидя на стуле, закинув щиколотку одной ноги на колено другой, он проезжается по мне взглядом.
— Почему Рокотова к себе не позвала?
— Ты что, следил?!
Гулкая звенящая тишина, разбавленная лишь моим свистящим дыханием, да шумом закипающего чайника.
Кирилл поднимается, я сжимаюсь в комок и задираю голову, когда он надо мной нависает.
— Настя… поговорим?..
Я не выдерживаю напора, опускаю взгляд на колючий подбородок.
— О чем?
— В глаза мне посмотри.
Боже… не могу, это физически невыносимо. И оттолкнуть не могу — руки как плети безвольно висят вдоль тела.
— Настя…
Как зомбированная, поднимаю глаза и тут же попадаю в зрительную ловушку. Он смотрит, медленно моргает и пускает взгляд гулять по моему лицу. Лоб, щеки, нос… губы.
— Киррр… — вылетает с выдохом, а в следующее мгновение он прижимается к моему рту.