Пир удался бы на славу, если б за столом были гости. Но тут только они двое, а угощений на целый полк. Лазанья, котлеты, мясное рагу, печень быка, зажаренного на вертеле, куриные окорочка, бедрышки цыплят с хрустящей корочкой, свинина с ананасами, копченая индейка. Но лебедей больше нет. Ни одной водоплавающей птицы к столу не подано. Зато тут есть и говядина, и оленина, и жареный кабан, щедро обсыпанный кусочками картофеля и зеленым луком. Опытного повара прогнали, а поварята старались наперебой, экспериментируя с разными новинками. Кусочки жаркого в пудинге выглядели нелепо, а бекон с оливками и маринадом вообще не сочетался. Но Моран не жаловался, а значит и никому другому пожаловаться нельзя. Кроме королевы! Кто еще вступится за старые традиции, если не она.
– Рыб есть запрещено, – напомнила Дездемона. – Мои фрейлины жалуются.
– Когда они жалуются, их самих едят, как рыб. Я поклялся прекратить рыбную ловлю в Оквилании.
– Знаю, а ты знаешь, из чего делают это, – она подцепила вилкой кусочек бифштекса.
Моран глянул на мясные блюда с недоумением.
– Тебе не нравится?
Дездемона предпочитала смотреть на вазы с пышными букетами роз и хризантем, украшавшие стол и на гербованные салфетки. При виде ломтиков говядины и омлетов из свинины в голову полезли мысли о скотобойне. Конечно, тут все прожарено, сварено или прокопчено, крови на тушах не осталось, но до разделки ее, наверняка, было много.
– Все это делают из коз, овец, буйволов, рябчиков, кур… одним словом из живых существ. Ты подумал, что они тоже хотят жить, как и твои драгоценные мудрые рыбы.
Конечно, вряд ли животные на фермах такие же чудесные прорицатели, как рыбы из моря, но Дездемона решила дать наглядное сравнение, пусть и преувеличенное.
Моран и бровью не повел. Что такое фермерское хозяйство он, скорее всего, даже не знал, тем не менее, лениво откликнулся:
– Хочешь перейти на овощное и фруктовое меню. Или плоды в ваших огородах и садах тоже жалуются на поедателей?
– Фрукты и овощи вроде нет, – Дездемона даже испугалась. Что было бы, если б плоды с дерева с ней заговорили человеческим языком. Моран ведь и такое может подстроить. От него любой пакости стоит ждать.
– Как пожелаешь, моя королева, – только и произнес он и встал, процарапав острыми чешуйками с пальцев не только скатерть, но и столешницу.
Как оказалось, он не шутил. Дамы при дворе еще больше начали хныкать, когда мясные блюда сменились меню из фруктовых салатов и овощных рагу.
Сесилия чуть не плакала, ковыряясь вилкой в запеканке из картофеля и моркови. Более благосклонной к новому меню оказалась Гермия. Она охотно поедала пирожки с творогом и сыром, запивала парным молоком и становилась сама по объемам все более похожей на сдобную булочку. И это зазноба Фрица! Если он когда-нибудь вернется, он ее не узнает, так она располнела. Вот уж кому рыба и мясо не нравились.
Среди поварят нашелся один изобретатель, который изготовлял собственноручно вкусные конфеты, обваленные в порошке какао, а от его плюшек и имбирных пряников дамы приходили в восторг.
Перед Дездемоной стояла целая ваза свежей малины. Вроде бы именно малину ассоциируют с любовными наслаждениями. Это уж точно не о ней с Мораном. Им до утех далеко. Она нагребла горсть ягод и хотела швырнуть в море за окном, но в ладони они смялись, истекая соком, пришлось их слизать. Какие сладкие! Она тут же передумала выкидывать малину. Спустя четверть часа ваза наполовину опустела. Похоже, эти ягоды, теперь станут ее любимыми.
Главное, не есть рыб. А то получишь еще одно пророчество. Леди Виолина, действительно, обросла шишками, как рогами, и теперь стеснялась выходить из своих покоев. Пророчество морген всегда сбывались.
Дездемона поглядывала в зеркала, ожидая снова увидеть в них призрачных морген. Вместо этого мелькнуло короткое отражение, будто вспышка: корабль Фрица сгорает в огненной волне у пламенных берегов. Страна из огня! Наверное, это и есть Тиория. Географию Дездемона плохо знала, поэтому с уверенностью определить не могла.
Море сегодня было неспокойным. Собиралась буря. Казалось, что волны вот-вот поднимутся до окон дворца и хлынут внутрь, чтобы все затопить.
Случайно она услышала от министров, что король собирается обсудить что-то с отцом, поэтому его целый день не будет. Ведь его отец как никак обитает на дне. Однако Моран уже был тут. Даже если он и отлучался, много времени это не заняло. Казалось, что море так злится, потому что у него с семьей возник какой-то спор.
Моран вошел, по-царски ступая. Подол мантии скользил по мраморному полу за ним. Взгляд у него был мрачный. Так он виделся с отцом? С царем моря? Нет, уж, наверное, на свидание с сиренами и русалками плавал. Ей захотелось его поддеть.
– Пришел строить козни и зазывать магией волны в окна нашего замка, чтобы всех тут затопить?
– Испугалась за людей или за своих любимых козочек и овечек?
Он на полном серьезе решил, что она без них жить не может? Как сложно общаться с простаком из морей. Он и на ферме-то ни разу в жизни не был. Они ведь все расположены далеко от берега.
– Первым делом за себя.
– Хочешь жить? В брачную ночь мне казалось, что ты предпочла бы смерть.
– Зато жители моего королевства хотят жить, а я одна плачу за всех, – не удержавшись, съязвила она. Хотя спорить с ним ей почему-то совсем не хотелось.
– Даже за мачеху?
– Ты не понимаешь ничего о добре. Ты зло из моря.
– А люди не зло? Хотя бы ваши заговорщики. Их уже целое общество против меня одного и твой друг был среди них.
– Фриц? Но он уже уплыл.
– Чтобы искать средство от меня.
– Вероятно, он его найдет. Я бы тоже нашла, если б не сидела в этом замке под замком, как твоя личная кукла.
– Кукла? – он намотал себе на пальцы ее курчавые пряди. – Хорошо звучит!
Дездемона испугалась. У него пальцы с чешуей. Чуть рванет и отрежет ей все волосы одним махом.
– Лучше б ты не выползал из пучины.
– Без меня хорошо жилось? Теперь привыкай страдать.
– Ты приплыл только за тем, что б нас всех тиранить.
– А ты могла бы притвориться, что влюблена в меня, и я бы стал ласковее.
– Такого как ты можно только ненавидеть.
Он разозлился. Глаза стали свирепыми. Зря она это сказала.
– Я могу затопить вас всех. И с козами, и с овцами, и даже с кустами ягод, – он заметил, что она пристрастилась к малине.
Волны за окном поднялись. Внизу раздались крики. Первый этаж затопляло. В зеркалах, висящих у пролетов лестниц, все было видно. Кто-то, кому повезло, добраться до лестниц, убегал, сломя голову, но ее фрейлины тонули. Одна из фрейлин барахталась в нагревшейся воде, на ее коже расходились ожоги, как от кипятка, а еще она задыхалась, но позвать на помощь уже не могла. В губы затекала вода. Ей же обожжет язык. Дездемона не знала, что от гнева Морана вода раскаляется, как кипящая лава.
– Прекрати?
– А что ты сделаешь ради меня, чтобы я тебе подчинился?
Она прикрыла ладонями покрасневшие от подступавших слез глаза.
– Чего ты хочешь? – сдалась Дездемона. За отсутствием родных, фрейлины и служанки стали ее семьей. Ради спасения той же Вайры она готова на все, даже отдать себя в жертву жуткого морскому богу, если он потребует, но он лишь отвел руки от ее лица и заглянул в глаза. Их лица находились на расстоянии поцелуя: его морское и ее девичье. Вода и земля не могут соединиться, но Моран считал иначе, поэтому потребовал:
– Чтобы каждая твоя мысль была обо мне! Чтобы каждый твой вздох был для меня! Пока ты будешь целовать меня, то не утонешь даже под водой, но едва я пойму, что ты не можешь полюбить меня, я затоплю все королевство.
– Это ты собирался сделать с самого начала, когда приплыл сюда? – догадалась она.
Моран потупился. Он что-то скрывал. Что-то о древнем храме, полном воды.
– Если б не увидел тебя, то людей в этой стране уже бы не было, – подтвердил он. Жесткость тона напоминала клятву.
Вода вдруг остыла, обращаясь в лед. Так он и заморозить ее может?
– Прекрати магию! – повторила Дездемона, и лед растаял. Вода схлынула с нижних этажей, мокрые фрейлины и пажи разбредались кто куда. Запуганные люди спешили на башни, чтобы спрятаться на верхотуре в случае нового наводнения. Знали ли они, что сам король его устроил?
Дездемона заметила, какие жуткие у него стали вдруг руки. Если это и боевые раны, то они заражены чем-то магическим. Вероятно, он дрался на поединке с магом. Руки совершенно не сочетаются с красивым лицом.
Он схватил ее за волосы, притянул к себе и поцеловал. Порывистость жеста отдавала яростью, а не страстью. Губы у него оказались холодными, как лед, но поцелуй вопреки всем ожиданиям оказался приятным.
Дездемона отпрянула, едва он выпустил из хватки ее волосы. Нельзя позволить ему поцеловать себя еще раз, иначе она забудет, что он деспот, против которого надо сражаться.
В мантии с вышитыми драконами он показался почти красавцем. Под ней ведь не видно его тело. Лишь шипы на белокурых волосах, которые можно принять за морскую корону, портили впечатления, ведь при ближайшем рассмотрении они росли прямо из кожи головы. Ей стало холодно в его присутствии, будто рядом ледяная глыба.
– Вот, – он достал кристальный флакон с фиолетовой жидкостью внутри. – Выпей и согреешься ровно настолько, чтобы не простыть в водяных объятиях.
Жидкость во флаконе приняла форму живого и шипящего дракончика.
– Я боюсь!
– Не стоит! Это пирры – они живые и горячие, но едва проглотишь одного такого, он станет частью твоей крови.
– И сожжет изнутри?
– Какая ты недоверчивая, – Моран усмехнулся и нежно провел когтем по ее щеке.
Она отшатнулась. На его красивом лице промелькнула тень обиды. Он отстранился сам, подошел к кровати. Это обычное ложе, а не влажная раковина, как предрекали.
– Пирры воспламеняют ровно настолько, каков их размер. Чтобы сгореть живьем тебе надо проглотить с дюжину таких.