– Нет, тебе просто удобно так думать. Ведь если выяснится, что он не сможет навсегда остаться на суше, то и ты станешь для него обузой. Как увести с собой в морское царство жену, которая не сможет дышать под водой?
– Говорят, есть средства, которые позволяют на время дышать на глубине.
– Не для тебя! Избранная Даруноном жертва не подвержена их влиянию. И как же ты собираешься последовать на дно за моргеном.
Есть одна средство! То что казалось Дездемоне проклятием, вдруг начало представляться благословением. Она ведь смогла превратиться в русалку один раз, значит можно это повторить.
– Даже не думай, – Ловкач угадал ее мысли. – В русалку навсегда ты перевоплотишься только в том случае, если станешь жрицей Дарунона. Отвергнешь морского бога, и русалкой тебе больше никогда не быть.
– Откуда ты-то узнал, что я могу превращаться в русалку?
Неужели он за ней подглядел? Тогда он постоянно прячется где-то во дворце.
– У тебя по лицу заметны признаки превращения, – признался он. – Я достаточно опытный в магии, чтобы их разглядеть. А если осмотреть твои ноги, то, наверняка, на ступнях обнаружатся наросты в форме чешуек.
И в этом он прав! Дездемона с трудом сглотнула. Роскошная золотая корона с рубинами и изумрудами давила на лоб. Ее тяжесть символична. Быть королевой оказалось очень тяжело. Даже при муже-монстре, который способен силой и магией решить большую часть проблем.
Может донести ему на Ловкача. И тогда наглым двусмысленным советам придет конец. Только Дездемона доносчицей не была. Она предпочитала молчать о своем странном знакомом. А он все пророчествовал, пугая ее до учащенного сердцебиения.
– Если выберешь Морана, то уже не сможешь стать русалкой, а если станешь русалкой, то никогда больше не сможешь быть вместе с Мораном.
– Но это равносильно тупику. Не став русалкой, я не смогу жить вместе с моргеном. Я просто задохнусь под водой.
– Этот замкнутый круг можно разорвать, но как я не знаю. Разве только у тебя такая мудрая голова, что ты сама найдешь выход.
Мудрой ее никто и никогда не считал, но раз уж стала королевой, придется оттачивать свой ум и смекалку. Как же править целой страной, не постигнув житейских премудростей?
В соседних помещениях раздались какие-то звуки. Дездемона тут же воспользовалась шумом, чтобы распрощаться с надоедливым гостем.
– Уходи! Или уползай! И не появляйся тут больше. Как мне оправдаться перед Мораном, если он застанет тебя здесь?
– Скажи ему, что у тебя есть тайный любовник, – съязвил Ловкач.
– Не шути так! Я не влюбляюсь в монстров!
– Кто бы поверил, услышав такое от супруги монстра! – поймал ее на слове угрюмый гость.
– Скорее всего. Моран решит, что мы затеваем против него заговор, если застанет нас вместе, и казнит нас обоих. Он ведь может найти управу и на такое существо, как ты.
Ловкач отрицательно мотнул безобразной головой.
– Мы все в тупике: и ты, и я, и Моран, и мое общество. Нельзя оставить в живых избранную жертву Дарунона, и нельзя дать тебе остаться вместе с королем. Выхода нет.
– Но тогда может быть тебе и твоему обществу лучше забросить всю эту головоломку и заняться чем-то другим, – осекла его Дездемона и хотела идти прочь. Как назло никто из прислуги или охраны не спешил распахнуть дверь спальни королевы, чтобы проверить, с кем она тут спорит. Нужно уходить от Ловкача. Он кажется безумным. Вдруг все его истории о том, что он превратился в урода по воле случая, это всего лишь им же сочиненный бред. Сложно было поверить в то, что когда-то он был красив.
Дездемона обернулась, чтобы отдать ему медальон и чуть не вскрикнула. В его руке, подобной черным щупальцам, сверкал золоченый серп. Он совершенно точно был оружием, а не орудием труда. Рукоятка, испещренная рунами, очень сильно напоминала про кинжал Алаис.
– До жертвоприношения осталось девятнадцать дней. На девятнадцатый закат серп будет окрашен кровью девятнадцатой русалки! – гробовым тоном пообещал Ловкач.
Дездемона ощутила укол в сердце и дикий страх. А с чего бы так пугаться? Разве она уже русалка?
У нее сейчас две стройные ноги. Она легко передвигает ими, ступая по начищенному паркету. Если повезет, то в хвост они больше не срастутся. Хотя если будет так, то и с Мораном, ее почти ничто не объединяет. Ему бы больше подошла в жены русалка.
Дездемона ощутила себя под взглядом Ловкача, как рыба, выброшенная на песок. До ее девятнадцатого дня рождения осталось ровно девятнадцать дней.
Холодные ветра
Моран разговаривал с послами в тронном зале. Это были не шпионы морского царя, а самые обычные люди, которые начали захлебываться водой, едва их речь не понравилась королю. Угрозы военной атаки Моран проигнорировал. Ему легко было затопить еще один флот, как он сейчас топил послов, при этом не прикасаясь к ним.
Дездемона притаилась за колонной и наблюдала, как у несчастных изливается изо ртов целый поток соленой морской воды. Они задыхались. Их кожа синела. Моран наблюдал за их мучениями равнодушно. Так же он посмотрит и на обломки вражеской армады.
Его стоило бояться. Когда нужно, он умеет проявить жестокость.
Лучше оставить его разбираться с государственными делами одного. Тронный зал с огромным бассейном начал ее пугать. Дездемона поспешила прочь. У выхода ее фрейлины приседали перед ней в реверансах. Она даже не знала их всех по именам. Зато она слышала, как они шептались о давнем пророчестве.
Дездемона и сама видела, как мрачнеет небо над Оквиланией. Народ ожидает самый сильный шторм в истории страны, когда море выйдет из берегов и либо затопит все королевство, либо отступит, едва прольется кровь одной избранной жертвы.
По рациональному мнению некоторых даже кровь сотен жертв не утихомирит прибой. Но большинство людей в островных королевствах, зависящих от гнева стихии, к сожалению, рациональным не было. Тут царили древние суеверия.
Море в Оквилании становилось все более холодным. Пару десятков лет назад побережье было значительно солнечнее и теплее. Теперь тут все время было пасмурно. А говорили, что в дни юности старых министров климат тут был таким жарким, что у моря невозможно было находиться без опахала. Теперь от волн веяло почти льдом. Странно, учитывая то, что чуть в сторону от берега все еще царит тропический рай, зреют апельсины и бананы под палящим солнцем. Их рощи часто называют плантациями. Хозяева таких плантаций имеют хороший доход, сбывая тонны ананасов и мандаринов купцам из соседних стран. Да и рынки Оквилании ломятся от фруктов, которые созревают лишь в жаре. На глубинке страны всегда тепло, а у берега холодно без накидки.
– Говорят, водяные злятся, – часто слышала Дездемона. Какой-то бродяга у берега, которого моргены не трогали, уверял в этом фрейлин. Когда-то он был ныряльщиком за устрицами, теперь собирал ракушки и пытался продать. Иногда в них находили жемчуг.
Дездемона ему нравилась. Он смотрел на нее как-то особенно, будто видел в ней жертву, которая всех спасет. Как бы он не решил убить ее сам, чтобы избавить страну от затопления.
Глупое поверье, что принеся жертву, можно умилостивить богов, но люди, перепуганные и беспомощные перед стихией, готовы лелеять любую надежду, даже самую абсурдную. Даже если Моран будет против, народ соберется толпами, устроит восстание и сам зарежет королеву над кромкой моря, чтобы задобрить гнев волн, угрожающих затопить их дома.
Если б только слух о том, что она избранница морского бога, уже не распустили. На нее бы так не косились. Другую жертву взамен бог вряд ли выберет. Ему нужна одна конкретная. Он не передумывает. Остается уповать, что сильнейшего шторма в истории, которого все ждут, не будет, и жертвы не потребуется.
– Королева Оквилании! – окликнула ее какая-то дама, стоявшая в тени безлюдной лоджии.
Так к ней никто не обращался. Высокопарное словосочетание «ваше величество» по этикету нельзя было заменять ничем другим. Но морская дама в зеленом платье этикета не знала. Дездемона ахнула, заметив чешуйки на ее лбу и шее, которые виньетками покрывали часть кожи и уходили под декольте.
– Я гостья и они тоже, – дама махнула рукой с зелеными перепонками на группу леди в другом конце лоджии. Они были очень нарядными, но чешуйки на их коже тоже можно было разглядеть.
– Делегации из моря прибывают регулярно, но королевы почему-то в тронном зале вечно нет. Нам приходится париться под дыханием драконицы. Неужели ты не будешь участвовать в местных церемониях?
Опять «ты» вместо уважительного «вы», но морской гостье можно простить все, потому что поглядеть на нее это уже в диковинку.
– На тебе обычная корона, а не морская, – пренебрежительно заметила чешуйчатая дама. – Это значит, что король не особо тебя любит.
Дездемона отшатнулась от шлейфа, который двигался. Похоже, у изысканной дамы под платьем хвост.
– Я уже видела этот перстень, – Дездемона заметила, как блеснул крупный камень в оправе на зеленой руке дамы-моргены. Когда-то этот же самый перстень сверкал на руке покойницы под дождем.
– В день коронации принца Морана?
– Да.
– Мы тогда славно погуляли.
Дездемона опасливо обернулась на группу других дам-морген. Цвет их чешуи соответствовал цвету платья: белый, синий, желтый, фиолетовый. И ни одного красного. Моран проговорился, что красная чешуя это признак океанид. Тогда почему же храмовые русалки в ее снах были красными? Ведь Дарунон морской бог, а не океанский.
– Вы пировали на костях людей в вечер коронации, – упрекнула Дездемона.
Моргена ее даже не поняла. Для нее такие слова упреком не являлись. Она хищно сощурила на королеву ярко-зеленые глаза. Они были в тон ее чешуи.
– Ты видела в тот вечер жемчужный дождь? Знаешь, что это значит?
– А это что-то может значить, кроме очередного морского волшебства? – удивилась Дездемона.
– Жемчужные дожди проливаются над тем государством, которому вскоре суждено затонуть и навсегда стать частью морского царства.