Тело Морана больше не казалось ей ледяным. Возможно потому, что она и сама стала холодная, как моргена, а красные чешуйки сильнее прорезались в коже.
– Ты самое прекрасное и опасное, что я встретила в своей жизни, – Дездемона не могла оторвать взгляд от Морана. Вот, кто действительно должен называться морским божеством! Ведь в отличие от Дарунона он не только ужасен, но еще и красив.
– Жди меня во дворце! Ни в коем случае не выходи на побережье. Я скоро вернусь, – пообещал Моран.
Дездемона так и не решилась поведать ему о том, что происходит, когда Дарунон сам призывает жертву. Сопротивляться просто нет воли. Магия из храма притягивает человека, как магнит. Наверняка, моргены перед его чарами не так беспомощны. Но она человек. Или почти человек? Дездемона осмотрела чешуйки. Они прорезались в коже, как сыпь. И не только на ногах. На плечах и ладонях они пестрели подобно пурпурным родинкам.
Благо, прилетевшая в Оквиланию Сепфора деликатно не обратила на них внимания. Как оказалось, прибыла она не забесплатно. Моран бросил к ее ногам сверток, сделанный из плотного плаща. Внутри свертка поблескивала целая груда серебряных кинжалов.
– Какая прелесть! – Красавица-дракон разглядывала их и не обжигалась. – Как раз для пополнения моих сокровищниц! Это же оружие заговорщиков. От него до сих пор исходит аромат их крови и гнева. Самые ценные драгоценности для меня это те, на которых запеклась чья-то кровь. И в отличие от морген я не брезгую серебром.
Ее огненное дыхание свивалось в темноте зигзагами. Оно почти спалило плащ. Дездемона отодвинулась как можно дальше, чтобы не обжечься. Благо, гостья не нуждалась в собеседнике. Она как будто общалась с кем-то невидимым.
Быть бдительной телохранительницей при королеве она тоже не собиралась. Дездемона оставила ее в тронной зале и вернулась в свои покои. Один из серебряных кинжалов попался ей под ноги. Видимо, его Моран забыл подобрать. Как он сам не обжегся, собирая серебро? Разве только применил магию.
Дездемона подняла кинжал и ощутила легкое жжение. Надо же! Серебряная рукоять оставила красный след на ее ладони, будто она коснулась не холодного метала, а раскаленной сковороды.
Что бы это могло значить? Она тоже превращается в моргену? Но ведь не пройдя ритуал в храме, русалкой она не может стать. Или та ночь, когда она ею была, уже считается.
Как там намекал Ловкач? Можно спасти страну, если погубить избранную жертву. Но кто решится пожертвовать собой? Общество избранных с их серпами и убийственными замашками существует как раз для того, чтобы принять решение за жертву. А может ли она принять верное решение сама? Пока что она только порезалась из-за неосторожного обращения с найденным оружием, но почти не ощутила боли.
Что делать? Выбрать любовь или справедливость. Дездемона думала, стоя под оконной аркой, а кровь с кончиков пальцев капала в воду, и в воде что-то шевельнулось, будто это ее кровь его призвала. Какое-то чудовище, похожее на комок слизи и щупалец, выныривало наружу, сверкая многочисленными парами злобных глаз и шепча:
– Избранная!
Дездемона не слышала его шипения. Она приняла решение. Кинжал свободно выскользнул из ее руки, устремившись серебряным лезвием в воду. Едва он погрузился в нее, как кто-то в воде завизжал, обжигаясь о серебро. Но она уже не смотрела.
Дездемона отошла от арки, а обожженные щупальца водяной твари все еще грозили ей вслед.
Храм подводного божества
Дарунон проснулся как-то пасмурным днем и начал крушить все. На один день жителям моря пришлось объединиться с жителями земли, чтобы дать общий отпор, но большая часть прибрежных усадеб и плантаций все равно затонула. Крепости и дворцы по всему восточному побережью оказались разрушены. А затопленным селам и деревням не было числа. Пора что-то предпринимать. Моран проплыл в храм Дарунона в дурном настроении. Он намеревался закатить скандал, может даже вступить в смертельную схватку, но в храме царила мертвая тишина. Громадное склизкое чудовище дремало в ритуальной круглой зале. Завидев Морана, оно распахнуло сверкающие глаза.
Одновременно проснулись и его жрицы. Восемнадцать проклятых красавиц, напоминавших ожившие пурпурные статуи, начали хихикать и перешептываться. Их ядовитый смех пробудил в храме зловещее эхо.
– Я ждал тебя, малыш, – Дарунон вытянул одно из своих многочисленных черных щупалец и коснулся его лба, оставляя отметину из темной тины.
Морану не понравилось, как его называли, но он проглотил обиду. Нужно было проявить себя дипломатом, а не вспыльчивым юнцом.
– Где ты обитал до того, как приплыл в Оквиланию?
– Спал в пирамиде! Еще до твоего рождения я служил при морском царе, а стало быть ты мне как внук или племянник. Или наши отношения выше родства?
– Если честно, то мы вообще не состоим в родстве. Ты всего лишь вассал моего отца.
– Я куда ближе морскому царю, чем ты думаешь, – осклабился Дарунон, и казалось, что весь храм зашатался.
– Один такой же близкий друг отца, как ты, замурован со всеми своими армиями за колдовской стеной Подводного царства. Там же сидит и соперница моей матери по прозвищу Нереида.
– Пусть сидят там всю вечность. Нам-то что? – тон Дарунон из гневного стал заискивающим. – Ты же не позовешь сюда отца решать твои проблемы? Это будет слишком по-ребячески. В отличие от твоего отца я считаю, что прожив больше чем сотню лет, ты уже достаточно взрослый. Я помогу тебе править здесь.
Щупальце Дарунона задело лампаду на одной из стен и обожглось. Послышалось в тишине храма приглушенное ругательство. Вероятно, ожог символичен. Моран собирался прижать всех, кто собирался ограничить его в единовластии. Первым делом этого прожорливого монстра.
– Сколько девушек ты съедаешь каждое новолуние? Сколько жрешь кораблей?
– Ловлю все до чего могу дотянуться, но это только закуска. То, что мне обещано, увы, не проплывает мимо. Она далеко.
– Кто? – Моран бросил косой взгляд на пустую нишу среди пурпурных русалок. Если она будет занята, то власть Дарунана превысит все лимиты.
– Жертва, которая замкнет круг.
– Вдруг я ее тоже хочу? Не уступишь свою избранницу правителю государства, в котором осел?
– Боги ничего не уступают правителям, – задиристо откликнулся Дарунон.
– Тогда уступи сыну морского царя, к вассалам которого ты между прочим до сих пор относишься, – надавил Моран. Происхождение его последний козырь.
Дарунон засомневался. Отвратительная жижа его щупалец заворочалась во всех уголках храма.
– Тебе понадобилась конкретно моя жертва? – недовольно проворчал он. – Я прав?
– Да!
– Знаешь, какая разрушительная сила в ней сокрыта? Лишь на вид это обычная девушка. Но из-за нее может погибнуть все, что ты лелеешь. И ты, и я, и морской царь под угрозой, если не совершить обряд вовремя. Она ведь девятнадцатая. Ни больше, ни меньше. Другие восемнадцать избранных морем могущественны, но она одна роковая.
– Я все о ней знаю, – отрезал Моран.
– И все равно хочешь ее, не на один медовый месяц, а навсегда?
– Верно! Хочу владеть ею, ни с кем не делясь.
– Ты же не планируешь воздвигнуть в Оквилании храм самому себе и провозгласить себя местным богом?
– А почему бы и нет.
– Но здесь уже есть я.
Щупальца Дарунона попытались обвить тело Морана, но поранились об острые шипы на его спине.
– Прошло девятнадцать раз по девятнадцать лет с того момента, когда государство отвергло первенца Лилофеи. Ты понимаешь, что у меня осталось мало времени, чтобы их покарать. Нужно замкнуть круг последней жертвой.
– Я не люблю старшего брата. То, что отвергли его, мне только на руку. Король теперь я.
– И зачем тебе сдалась эта жалкая земная страна? Под водой жить комфортнее.
– Зато девушки на земле красивее.
– Я бы не сказал.
– Мне нравится на земле, хоть здесь со мной и не радушны.
– Твое королевство затонет до конца этого года, если жертва не будет принесена.
– Та, которую уже выбрали? Или возможна замена?
– Избранная лишь одна, – возмутился Дарунон. – Ее нельзя никем заменить. Магия содержится лишь в ее крови.
– Как думаешь, одна девушка стоит целого королевства? – Моран бы пожертвовал державой ради любви, даже если всю страну придется уступить этой твари.
– Ты намекаешь: уберусь ли я отсюда сразу после того, как ты выдашь ее мне?
Дарунон неправильно его понял, но спорить уже не было сил.
– Твой храм все больше погружается под воду, – сменил тему Моран. – Скоро люди не смогут находить к нему путь.
– Ничего страшного. Мне надоела плоть больных, – Дарунон полез назад к круглому бассейну, из которого легко можно было проникнуть обратно в море. Этот же бассейн служил ритуальным кругом для приношения человеческих жертв.
– Ты не присутствовал на строительстве моего храма. Знаешь, как заложили для него основу?
– Выжгли факелом огромный круг на песке, и принесли в жертву девятнадцать дочерей министров и советников, которые отказались провозгласить наследником Оквилании первенца Лилофеи. После этого был колдовской обряд, а на месте круга заложили фундамент. Изначально до храма не доставали даже волны прилива, а сейчас он почти весь оказался под водой. Как это произошло?
– Люди начали меня изводить и пытаться выжить отсюда. Я хотел призвать шторм на их головы, а получилось наводнение. Со штормами ты колдуешь удачнее меня, но это совсем еще не значит, что ты сильнее.
Моран хотел бы выжить отсюда эту тварь, но извести Дарунона можно лишь огнем. Лучше пригласить сюда Сепфору.
– Помни, что король здесь я, – напомнил он чудищу.
– А ты помни, что я здесь – бог.
Похоже на ультиматум! Моран прислушался.
– Не слышу музицирования твоих пленниц.
– Они жрицы, а не пленницы.
– Разве это ни одно и то же?
– Нет.
– Они напоминают мне родню из океана. Так же любят пурпурный цвет и так же одуряют своими напевами.