Моран вдруг виновато потупился. Неужели исчезновение Элисандры его рук дело.
– Я разделяю твою скорбь, – обратился он к обвинителю. – Оквиланский двор лишился одной из прекраснейших дам в лице Элисандры.
– Это ты ее извел или твои морские слуги? – старик-министр неистовствовал настолько, что забыл про привычный этикет обращения к королю. – Я не такого ждал от сына Лилофеи. Твоя мать до сих пор остается легендой добродетели. Она похоронила себя в море в браке с чудовищем, чтобы спасти всю Оквиланию. Кто бы подумал, что ее сын явиться разрушить сохраненную ею страну? Твой отец прислал тебя к нам, как троянского коня, чтобы всё и всех погубить. Кто не знает о его ненависти к землянам?
– Что ты знаешь о моих отношениях с морским царем? – глаза Морана сверкнули, как льдинки. Дездемона догадалась, что с отцом он, скорее всего, сейчас на грани войны, но собравшиеся об этом не подозревали.
– Он мог искусственно создать тебя магией, чтобы задурить всем мозги. С виду ты такой красивый, а в душе один мрак и вода. Все дамы Оквилании повелись на твое смазливое лицо, а ты давишь своих почитательниц морской магией. Что ты сотворил с моей Элиссандрой? И с леди Анабеллой? И с леди Сесилией? В числе пропавших все самые благородные дамы столицы. А у оставшихся при дворе появились морские уродства. У каких-то дам кожа покрылась чешуей, у других растут типичные для морген рога и шипы. Когда этот водный ад закончится?
– Хотите водный апокалипсис? – Моран помрачнел и так сдавил когтями подлокотники трона, что они начали крошиться. – Я могу устроить его в любой момент, как и Дарунон, который требует женщин в жертву намного чаще, чем моя морская свита. В отличие от него я взял с вас ничтожную дань.
– Тем не менее, морской бог вчера обрушил свои щупальца на восточное побережье. Все наши палаццо и виллы обратились в затонувшие обломки.
– Я могу отсчитать из своей морской казны столько золота, чтобы все это восстановить с торицей.
– А как ты выведешь из наших затонувших имений тех чудищ, которые недавно были нашими сородичами?
– Отправьте их в общество неутонувших.
– Это еще хуже, чем в монастырь.
– Но вы сами недавно ходили туда! – Моран окинул высокомерным взглядом старого министра и молодого Теона, которые от чего-то начали казаться ровесниками. Теон сгибался, кутаясь в плащ, и прятал лицо. В считанные дни он постарел лет на двадцать.
– За вами обоими следили, – продолжил Моран. – Неутонувших заговорщиков, которые проводят обряды против меня, я могу лишь веками пытать. Лишить жизни их нельзя, но замучить до безумия можно. А как я поступаю с людскими предателями, вы можете увидеть за окном.
Дездемона содрогнулась, заметив головы на шестах, выпиравшие у парапета моста. Они уже сильно прогнили, но почему-то казались до сих пор дышащими и страдающими.
– А если мы уже перестали быть людьми, – простонал Теон. – И все из-за тебя.
Он сильно сгорбился. Казалось, он вот-вот встанет на четвереньки и начнет ползать, а ходить ему тяжело.
– Элисандру не вернуть, других тоже. И среди русалок вы их не встретите. Можно не ходить возле моря и не выкрикивать их имена. Никто не отзовется. Заболевших морской проказой дам уже не исцелить, но они сами виноваты. Не нужно было флиртовать с моргенами, выманивая волшебные подарки и драгоценности с затонувших кораблей. Трагедии с людьми случаются из-за их неосторожности. Ваша родня погибла из-за собственного легкомыслия, но вы все еще можете сохранить самих себя. Если не будете совать нос в мои дела.
– А может тебе самому стоит убраться обратно в море! – не выдержав, закричал Теон. Он поднял лицо, и стало видно, что красавчиком он быть перестал. Он выглядел, как жертва черной болотной проказы, которую по преданиям разносят дивы, и сам теперь напоминал Ловкача. Кожа на его лбу и щеках местами почернела и покрылась слизью, глаза запали, голова облысела и покрылась ранами, как трещинками. Таким он даже впечатлительной Вайре уже не понравится.
– А может тебе стоит уползти назад в общество избранных, – съязвил Моран. – Если ты прошел у них ритуал, то вскоре сам станешь, как они! Но если они посулили тебе, что ты обретешь после обряда у них силу больше, чем у меня, то они солгали.
Моран резко встал с трона. Щупальца под мантией на миг стали видны. Может уже и не стоит их скрывать. Пусть ползут клубком змей по ступеням тронного возвышения. Подданные уже знают, в чьей власти они оказались. И подозревали это с самого начала. Кво опасливо попятился, а отец Элисандры снова дерзко выступил вперед:
– Вы, ассамбры, самое опасное, что есть. Когда-нибудь вы станете править миром на костях человечества и своих прародителей-морген. Но не при моей жизни. Ваша раса сильна, но я…
Он хотел сделать выпад, но его рука с мечом заледенела под взглядом Морана. Обычный морской фокус.
– Рыцарям с моргенами не сладить, – спокойно предупредил Моран. – И тем более с ассамбрами. Есть у тебя что-то внушительнее, чем меч? У всех вас найдется против меня что-то кроме груды пушечных ядер и секир?
Он высокомерно оглядел горстку выживших министров и остановил взгляд на сопровождавшим одного из них астрологе, который хоть и был молод, но уже прославился своими изобретениями.
– А ты ученый! Не так ли? Так что ты там вычитал в своих пыльных фолиантах и углядел в астролябиях? Какой есть способ извести меня?
– Твоего короля, – шепотом напомнил Рамиро. Он пока не знал, чью сторону выбрать.
– Я лишь новичок… – заикаясь, промямлил астролог, юркнув за спину своего покровителя-министра, при котором служил. – Простите меня! Мне пора!
Зато королевский звездочет неожиданно выступил вперед. Его привел отец Элисандры. Он кое-что умел. Под его чарами потрескался пол, и вскипела вода в бассейне, но Морана задеть не удалось.
Тогда звездочет метнулся к нему, формируя в руках что-то вроде огненного шара. Стоило ему прикоснуться к Морану, как кожа короля начала чернеть и обугливаться. Моран перехватил руки мага. Минуту они боролись. Огненное прикосновение противостояло водяному. Моран победил. Кости звездочета хрустнули и сломались под его давлением. Пламя иссякло. Звездочет убрался, как побитая собака.
– Хватит! – Дездемона соскользнула с моста на пол и чуть не расшиблась. От подоконника до пола оказалось высоко. – Прекратите конфликтовать!
– Она жива! – отец Элисандры чуть не взбесился. – А мою дочь из-за тебя прибрало к рукам общество избранных. Теперь она такое же священное чудовище, как они все.
– И Анабелла тоже, – подтвердил Теон. – Я видел ее среди них. Она вся почернела и облезла, но ее еще можно узнать. Это сделал с ней ты!
Моран лишь хмыкнул, но Сепфора, стоявшая за спинкой его трона, напряглась. Все время спора она присутствовала в тронном зале, но не спешила дохнуть на мятежников огнем. Она давала Морану самому проявить силы. Ее хвост-шлейф недовольно шевелился, будто сам стал отдельным драконом.
– Женщины тоже начали присоединиться к неутонувшим, – подтвердил кто-то. – Раньше их смерть миловала. Теперь святые чудовища плодятся, проявляют агрессию, а население города считает, что сопротивляться им это святотатство.
– И вы полагаете, что свергнув короля, положите всему этому конец? – Дездемона приблизилась к Морану и встала рядом. Она тоже королева и имеет право голоса.
– Она жива, хоть ее девятнадцатый день рожденья уже миновал, – повторил отец Элисандры. – Это значит, что все мы погибнем. Если только не казним ее над водой сами.
– Уже поздно! – возразил Моран.
– Вероятно, если убить вас парой, то поздно не будет, – прошипел Теон. – Мою невесту ты отнял, а сам в одиночестве не остался.
– И ты хочешь это исправить? – Моран надменно изогнул брови. – После того, как отдал свою кровь кому-то из неутонувших, кто оправился за твой счет и вернулся домой. Он снова похорошел, а ты вот-вот станешь монстром. Тебя надули!
– Это ты обманул всех нас! Ты обещал всем мир и процветание, то есть не затонувшую Оквиланию. А она тонет. Через день, два или неделю вода поднимется над уровнем этих башен. Всех нас не станет, кроме тех, кто способен дышать под водой.
– Есть средство, которое выручит нас всех, – Дездемона вспомнила об особой растущей под песком траве, которая позволяет дышать под водой, но Теон не дал ей договорить.
– Ты такая же ведьма, как он. Раз ты осталась жива, значит ты проклятая!
– Это вряд ли! – вступился суетливый Рамиро. – Она – человек. Если ее не приняли в жертву, то она чиста от любых морских отметин. Предлагаю альтернативу. Пусть нами правит она, согласуя все решения с советниками. Пусть морской принц возвращается в море, а у нас останутся…
– Марионетка-королева в окружении министров, которые будут править за нее, – подсказал Моран. – Достаточно предложений! Убирайтесь все! И не вздумайте больше ко мне вламываться!
Он сжал руку в кулак, и вода в бассейне поднялась до такого уровня, что присутствующих окатило волной. Из воды поползли наружу жуткие существа. Министры сочли за благо поспешно удалиться, не дожидаясь вмешательства скучающей Сепфоры.
– Я бы справилась с ними за один миг! – возмутилась богиня-дракон. – А ты слишком деликатен. С таким великодушием долго у власти ты не продержишься. Что с тобой сделала эта земная леди? Ты был жестоким, черствым, ледяным. А теперь ты податливый, как воск. Любовь делает и людей, и морген идиотами.
– Улетай и ты! – посоветовал Моран.
– Спалить недовольную твоим правлением толпу на прощание? – Сепфора высокомерно двинулась к окну, под которым вновь гомонил народ.
– Не стоит!
Сепфора хотела плюнуть вниз огнем, но передумала. Вначале она обратилась в дракона. Ее изящный силуэт в высоте за окном рос до тех пор, пока не превысил размеры огромной золотистой скалы, у которой были крылья, чешуя и хвост. Вот как выглядит дракон вблизи. Конечное превращение лишило Сепфору всякой женственности. В облике дракона она была подобна солнцу. Пролетев над площадью, она все же дохнула на прощание огнем, но город не загорелся, потому что он уже частично был погружен в воду.