– Да я сразу понял, что она травоядная. У хищников не бывает рогов.
– Да? – такая мысль никогда прежде не приходила Стивенсону в голову, и он даже забыл на миг о своем раздражении. – Почему?
– Чисто оборонительное оружие, – пожал плечами Кларк. – Наверное, потому, что клыки и когти легко облизать, а до рогов языком не дотянешься. Поэтому они так и останутся в крови и кишках жертвы. Хищнику это... неудобно, особенно если после каждой охоты. Запах и вообще...
– Ну даже если травоядное, – огрызнулся Стивенсон. – Посмотрел бы я, как ты теоретизируешь перед разъяренным быком...
– А ты-то сам? – перешел в контратаку Кларк. – Почему не применил парализатор, раз уж так испугался?
– Он не сработал, – проворчал Стивенсон. – Кстати, проверь свой – в порядке?
Кларк вытащил оружие из кобуры. Индикатор горел зеленым, показывая исправность и полный заряд. Проверить его действие было, однако, не на ком. Стивенсон мрачно посмотрел на тяжеловесную задницу Лушки, но Лана, безусловно, не одобрила бы причинение даже и обратимого вреда своей любимице. Пожалуй, задним числом выходило, что это даже хорошо, что парализатор Стивенсона не сработал. Иначе девчонка восприняла бы их, как врагов, и хорошо еще, если бы просто убежала в страхе, а не вернулась потом с агрессивно настроенными взрослыми...
– Хорошо, что они тут знают английский, – заметил вслух Стивенсон.
– Естественно, знают, – фыркнул Кларк. – Это же универсальный язык всего цивилизованного человечества.
– Какое отношение имеет Федерация к цивилизованному человечеству?
– Там его тоже учили. Хотя бы как язык потенциального противника.
– Так хорошо учили, что не забыли за двести лет полной изоляции и явного упадка цивилизации?
– Как видишь, – пожал плечами Кларк. – Девчонка, конечно, говорит с акцентом, и слов ей не хватает, но...
– А что, если они учат наш язык все по той же причине? – Стивенсону пришла в голову новая мысль. – Если до сих пор готовятся к войне с Альянсом? Пожалуй, лучше не говорить им, откуда мы. Даже если мы объясним, что Федерации давным-давно нет, они нам просто не поверят. Сочтут вражеской пропагандой...
– А по-моему, они тут давно уже не помнят ни про какие альянсы и федерации, – возразил Кларк. – А язык учат просто потому, что так велят Священные Традиции Предков.
– Думаешь, они тут совсем скатились на первобытный уровень?
– Может, на средневековый. Увидим, когда придем на хутор. В любом случае, там всего один взрослый мужчина. Даже в худшем случае мы сумеем с ним справиться. Особенно учитывая, что мы генетически совершеннее.
– Расскажи это арбалету или аркебузе.
– На этот случай надо держаться поближе к девочке. Он ведь не захочет случайно в нее попасть?
– Я вообще уже не уверен, что нам стоит туда идти, – проворчал Стивенсон.
– Нам нужно получить как можно больше информации о том, что тут творится. Даже если они не помнят, что такое «гиперпередатчик» и «космический корабль», он все равно расскажет нам гораздо больше, чем мы могли бы узнать, ползая по развалинам сами.
Вскоре они вышли к неширокой речке с кристально чистой, незамутненной илом водой, которая минут через сорок вывела их на открытое пространство посреди леса. На противоположном берегу паслись какие-то животные, которых издали можно было принять за полосатых овец, но вблизи стало ясно, что они больше похоже на огромных морских свинок, что-то вроде земных капибар.
– Это хомки, – пояснила Лана в ответ на вопрос Кларка. – Они дают молоко и шерсть.
– И мясо? – уточнил Кларк.
– Мясо? – переспросила девочка, явно не понимая.
– Ну... плоть, – подыскал синоним Кларк. – Стейк. Барбекю, – он изобразил жевательные движения.
Лана, наконец, поняла, и ее глаза округлились. – Нет, мы не едим плоть, – ответила она чуть ли не с испугом. – А вы...
– Нет-нет, мы, вообще-то, тоже, – торопливо соврал Стивенсон. – Вегетарианство – это замечательно.
У ближнего берега стоял продолговатый одноэтажный дом, сложенный из чего-то типа бамбука. Стекол в его окнах не было, а вся крыша заросла травой и даже, кажется, маленькими кустиками, что делало его почти неразличимым с орбиты. Вместе с тем, этот дом определенно не был заброшенными руинами; вокруг него раскинулся аккуратный садик с разноцветными цветочными куртинами, за которым, несомненно, регулярно ухаживали.
– Вот это мои грядки! – похвасталась Лана, указывая на ряды красиво чередующихся оранжевых и синих цветов. – А вон там – папины, – большие черные лепестки, окаймленные желтым, показались Стивенсону несколько зловещими, но он отогнал от себя эту вздорную мысль. – Пойду предупрежу его, что вы... говорите по-английски. Лушка, стой!
Девочка спрыгнула на землю, подхватила корзинку и поскакала вприпрыжку по усыпанной мягким речным песком аллее ко входу в дом. Оставленная без присмотра Лушка тут же принялась щипать траву под ногами, не приближаясь, однако, к цветочным грядкам.
Стивенсон переглянулся с Кларком, словно желая сказать ему: «Это наша последняя возможность убраться отсюда, пока не поздно». Кларк, однако, был безмятежен.
– Надеюсь, по нам сейчас не шмальнут из окна, – проворчал Стивенсон, поневоле стараясь укрыться за широкой задницей Лушки.
– Разве Лана показалась тебе агрессивной? – Кларк наклонился и понюхал синий цветок на длинном стебле. Кажется, он уже забыл о своем желании на всякий случай держаться поближе к девочке.
– Лана, конечно, нет. Но мы еще не знаем, что представляет собой ее папа.
– Фермера, садовника, вегетарианца.
– Хитлер тоже был вегетарианцем, – пробурчал Стивенсон. – Если вирус делали специально для солдат, может, он действует только на взрослых мужчин.
– Этот вирус давным-давно сдох. Утратил активность. Не прошел естественный отбор. После того, как умерли все зараженные. Или у выживших выработался иммунитет. Или им все-таки удалось запустить механизм отключения. Так или иначе, ты всерьез думаешь, что бешеный маньяк стал бы жить в такой пасторальной хижине с маленькой дочкой, разводя цветочки? Чудесно пахнут, кстати.
– Не знаю, – отрезал Стивенсон. – Я никогда не имел дела с бешеными маньяками.
– Кстати, тут ведь живут еще два мужчины, – припомнил Кларк. – Лекс и Ахмет. И ничего, не перебили друг друга.
– Ахмет – это ведь азиатское имя?
– Ну а из кого, по-твоему, состояла Федерация больше чем наполовину? Научными разработками, правда – в том числе и военными, конечно – занимались в основном не они, но вот среди солдат... Так или иначе, повторяю, они здесь уживаются вполне мирно. Да и вообще не думаю, что здесь сохранились исходные религии или идеологии. Какой-нибудь культ местные, конечно, могли выработать, особенно если действительно утратили научные знания, но, сдается мне...
– Привет! – новый голос прервал теоретизирования Кларка, и оба землянина посмотрели на дом. В дверном проеме стоял высокий худощавый мужчина с длинными светлыми волосами, перехваченными лентой на лбу, и короткой бородой, явно свидетельствовавшей о незнакомстве с достижениями генетики, устраняющими саму необходимость бритья. Он был одет в рубаху из некрашеного полотна (с распахнутым воротом, но без пуговиц – очевидно, она надевалась через голову) и штаны из грубой ткани. Как и его дочь, он был бос. Широко улыбаясь, он помахал рукой гостям, а затем, зачем-то понизив голос, спросил: – Вы правда говорите по-английски?
– Да, конечно, – ответил Кларк. – А что, здесь это редкость?
– Нет-нет, – качнул головой мужчина. – Все в порядке. Проходите в дом, прошу вас.
Земляне двинулись по дорожке – Кларк, за ним Стивенсон. Когда первый из них приблизился, абориген сказал: «Меня зовут Влад» и протянул руку. Кларк секунду или две смотрел на нее в недоумении, полагая, что у него хотят что-то взять (парализатор?), потом вспомнил – рукопожатие, старинная форма приветствия. Полагалось ли при этом снимать перчатку? На всякий случай Кларк это сделал. Кисть у Влада оказалась крепкая и жилистая, типичная рука человека, занимающегося физическим трудом (Кларк никогда прежде за всю свою жизнь таковых не видел, если не считать спортсменов).
Гости, в свою очередь, назвали свои имена и вслед за хозяином вошли в дом. У порога Кларк заметил пару ременных сандалий, явно рассчитанных на взрослого мужчину – стало быть, обувью в этом мире все же пользовались, но, кажется, это была единственная пара на весь дом. По крайней мере, сейчас, когда Лекс и Ахмет отсутствовали. Но снимать, вслед за перчатками, еще и скафандровые сапоги Кларк и Стивенсон не стали – чего от них, впрочем, никто и не требовал.
Влад провел их в большую продолговатую комнату, большую часть которой занимал длинный, грубо сколоченный деревянный стол без скатерти с приставленными к нему с обеих сторон столь же тяжеловесными скамьями. За таким столом, друг напротив друга, легко поместились бы две дюжины человек; или хутор некогда был куда более многолюдным, или (как тут же обеспокоенно подумал Стивенсон) слова Ланы о том, что сейчас здесь живут только четверо... не вполне соответствовали истине. С архаично-грубым деревенским стилем мебели контрастировал мягкий зеленый ковер, устилавший пол. Кларк, однако, пялился не столько на стол и на пол, сколько на потолок, с которого прямо над столом свешивались длинные корни – очевидно, тех самых растений, что росли на крыше. Эти корни были усыпаны круглыми темно-красными клубнями.
Хозяин протянул руку, сорвал один из клубней и с хрустом откусил.
– Угощайтесь, – предложил он, оборачиваясь к гостям. – Впрочем, вареные они, конечно, вкуснее. Если вы согласны немного подождать, Лана приготовит еду по всем правилам. Она у меня хозяйственная, – улыбнулся Влад.
– Вообще-то мы не голодны... – промямлил Стивенсон (что после всех лесных приключений было неправдой), но Кларк тут же перебил его:
– В том смысле, что не хотели бы вас утруждать готовкой отдельно ради нас. Но за компанию поесть не откажемся, – он тоже лучезарно улыбнулся.