– Благодарю! Довольно! – сказал я. – Память у вас, и правда, удивительная. Но все-таки не вижу, какая мне от этого может быть польза. Я и сам писатель, а потому мне не нужно ни словаря, ни Мильтона.
– У Бакстера я работал на пишущей машинке, – отвечал он, – у вас здесь хотя и другая система, но я приспособлюсь. Смотрите!
Он подвинул к себе мою пишущую машину и начал стучать – сперва медленно, но затем со все возрастающей быстротой и уверенностью.
– Прошу покорно, – произнес он и передал мне отпечатанную страницу, – я думаю, что все-таки смогу быть вам полезен. Пожалуйста, попробуйте поработать со мной.
И я решился. Для начала переодел его: дал ему свое собственное старое платье из шкафа. Впрочем, выглядел в нем «гомункулус» все равно крайне комично. Но, когда я диктовал ему, шагая взад и вперед по комнате, то у меня вполне было чувство, что создание, которое так уверенно и умно работало на пишущей машине, было человеческим существом. Правда, едва ли любое человеческое существо могло быть даже вполовину так же полезно и эффективно.
Несколько дней спустя мне пришла счастливая мысль. Давно уже родилось у меня тщеславное намерение написать исторический роман из времен эпохи Стюартов. Но для этого необходимо было изучить источники, а на это не было ни желания, ни времени. Работу эту я решил передать своему ассистенту. Купил в Лондоне «Историю мятежа» Кларендона{6} и отдал для проработки, которой мой неожиданный помощник имел возможность заниматься с одиннадцати вечера до восьми часов утра.
Как я сказал, это была прекрасная идея. Да и сейчас я считаю, что, благодаря невероятной памяти моего секретаря, ее можно было осуществить и осчастливить читающим мир великолепным произведением, но, однако, события стали развиваться иначе.
Уже на другой день после того, как возник этот гениальный план, порядок был нарушен. Я совершал свою обычную прогулку по саду и обдумывал послеобеденную работу. Начало должно было состоять в описании ужасной схватки в зале нью-йоркского ресторана, где миллионер Раймонд Келлер встретился с несчастным, у которого отбил невесту. Я мысленно рисовал себе эту картину, как вдруг из-за угла дома мне навстречу вывернул человек – господин маленького роста в толстой шубе. Я его узнал тотчас же. В Англии только один человек обладает таким большим носом, такими ввалившимися глазами и таким могучим черепом.
Это был лорд Бакстер.
– Мистер Бродбент, – сказал знаменитый ученый, – я подозреваю, что вы скрываете в вашем доме одного из моих автоматов. Не соблаговолите ли вернуть его мне?
Случилось то, чего я в душе опасался, но решил вступиться за несчастное существо. Да и как могло быть иначе? Я уже до такой степени привык к своему бесплатному секретарю, что не отпустил бы его ни при каких условиях. Кроме того: а как же роман из времен Стюартов?
– У меня в доме нет никаких автоматов, – твердо ответил я.
– Сударь, – спокойным тоном возразил лорд Бакстер, – быть может, мы не сходимся в названии. Но я имею все основания полагать, что под вашим кровом находится существо, похожее на фавна или сатира, если вам угодно, но обладающее человеческим разумом. Или вы будете отрицать этот факт?
– Не утверждаю этого и не отрицаю, – отвечал я. – В своем доме я хозяин. Никому нет дела, находится ли такое существо на моей земле.
– Спокойнее, мистер Бродбент! Спокойнее, – возразил Бакстер. – Я владею этой тварью. Весь механизм – моя собственность. Я его создал. Кому же принадлежит это создание, если не мне?
– Оно принадлежит себе самому.
– Боюсь, что в этом пункте мы с вами не сойдемся, – холодно закончил Бакстер.
– Возможно, лорд Бакстер, – отвечал я, – но это ваше несчастное создание, как вы совершенно правильно заметили, искало здесь приюта. Оставьте его. Оно живет здесь в покое, трудится и радуется жизни, чего ему так не хватало в вашем доме.
– А если я этого не желаю? – спросил лорд Бакстер.
– Тогда я предам дело гласности. Я писатель по призванию и имею некоторое влияние на публику. Это оказало бы плохую услугу свободе вашей науки.
– Ба! – с презрением воскликнул лорд Бакстер. – Боюсь, вы переоцениваете свое могущество. Я только что заглянул в ваши фантастические романы и полагаю, что вас-то, как раз, и следовало бы сократить в вашем ремесле. Кто выпускает в свет такой вздор, тот представляет либо общественный вред, либо общественную опасность. Я думаю даже, что здесь имеет место то и другое. Но у меня нет, однако, времени на диспуты. Мой поезд отходит через полчаса. Позвольте.
И он, не дожидаясь ответа, прошел через открытую дверь в мой рабочий кабинет.
Я поспешил за ним. Мой секретарь, очевидно, уже услышал знакомый голос. Подавленный, он стоял возле пишущей машины, дрожал с головы до ног и в ужасе двигал длинными ушами.
– А, да вот и наш молодой друг, – воскликнул лорд Бакстер саркастическим тоном, – прилично одетый и готовый к работе. Бери свои пальто и фуражку, то есть мои пальто и фуражку, и пойдем! У Биллитера для тебя припасены прекрасные пилюли фосфата.
– Я не хочу! – визгливо вскричало существо. – Я хочу остаться у мистера Бродбента. Не разрешайте! Не дайте ему меня увезти! – жалобным умоляющим голосом обратилось оно ко мне.
– Успокойся, ты остаешься! – ответил я. – А вас, лорд Бакстер, прошу покинуть мой дом!
– Я уйду, но только со своим автоматом.
– Это не автомат! – вскричал я. – Это существо, наделенное чувствами и, как таковое...
– Это только опыт и, как таковой, удачный только наполовину. Я должен был бы его наказать за то, что он убежал, но, если он добровольно пойдет за мной, я согласен пренебречь этим и сосуществовать с ним снова, как прежде.
– Я не хочу назад, – упрямо повторял уродец.
– На этот случай, – сказал спокойно лорд Бакстер и полез рукой в один из больших карманов своей шубы, – я принес с собой необходимое.
Он вынул небольшой аппарат.
– Я думаю, с тобой, все-таки, надо покончить. Я работаю для человечества, и мне некогда спорить со своими собственными неудачными произведениями.
Он открыл аппарат, из которого тотчас взвилось длинные молнии.
– Аппарат вас заинтересует, – заметил он при этом спокойно, – вы можете описать его в одной из ваших сумасшедших историй. Это маленький электрический прибор, вроде аппарата Маркони{7}. Он производит впечатление только на тела, настроенные на волны одинаковой с ним длины. Лучи его, как я должен, к сожалению, признать, не особенно приятны соответствующим частям организма. Всякое живое существо реагирует на соответствующее ему число электрических колебаний, и я могу настроить этот аппарат на любое желаемое число.
– Так как я совершенно точно знаю значение колебаний нашего большеротого и длинноухого друга, то могу заставить его плясать, как мне заблагорассудится. Я только нажимаю вот здесь кнопочку, и, как вы видите, наш друг уже замечает, что пахнет жареным.
Пока Бакстер еще говорил, несчастное существо отчаянно вскрикнуло и забилось в судорогах.
– Очень милое изобретение, не правда ли? – продолжал ученый насмешливо. – Число ваших собственных колебаний, мистер Бродбент, только немного выше. Если вам любопытно и вы способны оценить новинку, я охотно могу настроить аппарат и на вас. Надеюсь, теперь вы согласны? Ну что, мне нажать следующую кнопку? – теперь он обратился к своему созданию. – От этого твой конец будет только мучительнее.
Несчастное существо рухнуло на пол. Из его глаз ручьями текли слезы.
– Нет! – простонало оно. – Я уже иду.
– Я так и думал, – сказал Бакстер, – я бы мог ошибиться в твоих умственных способностях, если бы не знал, как ты благоразумен. Собирай вещи.
После этого лорд Бакстер обратился ко мне и раскрыл свой портсигар, но я отказался.
– Так вы не курите? Прекрасно. Но мне вы закурить позволите. После интересного опыта я обязательно должен закурить, – добавил он, зажигая спичку.
Бесчувственность этого человека была столь же ужасна, как и могущество, которым он располагал. Но, во всяком случае, у меня оставалась возможность уведомить мир о том, что изобрел и создал этот ужасный человек.
– Лорд Бакстер, – сказал я, – мы не понимаем друг друга. Вы делаете опыты, которые ни в коем случае не потерпело бы правительство страны, если бы оно о них знало.
– Напротив, – возразил тот, – я работаю над своими автоматами именно на благо страны, и кабинету это известно.
– А как обстоят дела с вашей лягушкой «Карузо»? А с вашим гениальным хорьком? А ведают ли они о том, чем занят ваш Биллитер и его частными увеселениями?
– Ах, вот как, – произнес лорд Бакстер и засмеялся, – а наш маленький друг, следовательно, еще и болтал. Я думаю, что все это вас совершенно не касается, мистер Бродбент.
Он оборвал разговор и направился к существу, уже стоявшему в сюртуке и фуражке у двери.
– На вашем месте, – бросил он напоследок, – я забыл бы все, что вы здесь видели и слышали... Вам известно мое могущество, и вам, вероятно, интересно будет узнать, что расстояние, как таковое, для меня не существует. Я приблизительно знаю частоту колебаний вашего организма, а это означает очень многое. Я могу прямо из своей лаборатории заставить плясать и вас, нажав только на одну кнопочку на этом маленьком ящичке. Его действие вы, полагаю, видели на нашем юном друге, а стоит мне только нажать на вторую кнопку, как я положу конец и вашей жизни. Итак, вычеркните – я даю вам благой совет – вычеркните сей эпизод из вашей памяти. Ну, а теперь пора! Я как раз поспею на поезд! Марш! – обратился он к несчастному созданию. – Вперед!
У того все еще текли по щекам слезы.
– Будьте здоровы, мистер Бродбент, – прошептало оно жалобно. – И не забывайте меня.
Затем он натянул фуражку на лицо и последовал за Бакстером.
Больше я никогда их не видел.
Разумеется, я немедленно вернулся к своей работе и попытался продолжить начатое. Но попробуйте сосредоточится после произошедшего! Недавняя картина помимо моей воли так и всплывала перед глазами: я видел несчастное существо и его похитителя. Что же с ним будет, когда они возвратятся в лабораторию? В лучшем случае, Бакстер его уничтожит. А если он отдаст его Биллитеру? Что тот с ним сделает?