- Слышу мам...
- Так что ты решил?
- Мам, это вы на пенсии, а у меня работа. Я не могу сейчас.
- Не смей напоминать мне о возрасте! В конце концов, 87 не такие уж преклонные года, а тебе, я знаю, положен отпуск!
- Я не могу сейчас.
- Что-то случилось, милый?
Эндрю замешкался.
- Нет. Ничего страшного.
- Но я же вижу! Выкладывай немедленно! Ты с кем-то познакомился? Она тебя отвергла, да? Ох уж эти девицы!
- Это Мими...
- Ее зовут Мими? Странное имя... Вы познакомились на работе, да?
- Нет мам. Моя собака, Мими. Она больна.
- Ну, так обратись в клинику. Я не понимаю...
- Уже. Она больна серьезно ...
- Так сделай репликацию! Какие проблемы? Разве сейчас это повод переживать? Вот помню, у тебя была золотая рыбка... Сколько тебе было? Лет пять? Но тогда еще не делали репликации питомцев. Ты так плакал...
- Я разберусь, мам, - Эндрю не хотелось больше говорить. - Все в порядке.
- Точно?
- Да. Ну, хорошо. Разбирайся с делами и к нам. Да?
- Я подумаю.
- Обещаешь?
Не успел он отключить голофон, как раздался новый вызов.
- Да, мам. Ты что-то еще хотела?
- Простите, мистер, Брискет, - в комнате всплыла фигура Лернера.
- О, извините, доктор! Только что общался с матерью и...
- Ничего-ничего, мистер Брискет! Я на одну минуту. Это по поводу Мими.
- Да, я и сам хотел связаться с вами. Я так и не получил счет и направление.
- Дело в том, что репликация органов не возможна. Болезнь уже затронула центральную нервную систему, головной и спинной мозг. В прошлый раз вы говорили, на сколько вам важно сохранить поведенческие реакции, но при таком обширном поражении... Словом, мы ничем не сможем помочь вам, мистер Брискет.
- Совсем ничем?..
- Полная репликация или...
- Или?
- Усыпление, мистер Брискет. - Голос врача стал сухим и жестким.
- Сколько у нас времени?
- Не более недели. Кроме того, я обязан вас уведомить, что согласно санитарному постановлению вы будете обязаны оплатить кремацию. Если же вы все-таки решитесь на репликацию, то клиника утилизирует первичный образец за свой счет. Поэтому...
- Спасибо, мистер Лернер. До связи.
На следующий день на рабочей панели стола лежала аккуратно запакованная коробка.
- Эллис? Что у меня на столе?
Голограмма оторвалась от монитора и посмотрела на Эндрю.
- Ах, это, мистер Брискет. Это полотно. Ваш недавний клиент... такой странный! В общем, репликация сделана, а он запросил оригинал на один вечер.
- Не понял?
- Он хочет, чтобы картину вернули ему на одни вечер. Сказал, что хочет попрощаться!
- С кем?
- С картиной. Я же говорю, что он со странностями!
- Он говорил с юристами?
- Да. Все улажено. Нужна только ваша виза.
Эндрю подписал. Но весь день что-то не давало ему покоя, то и дело он косился на почтовую капсулу, в которой покорно ожидала отправки картина. Тень какой-то мысль постоянно мелькала в голове, но Эндрю никак не мог ухватить ее. Что-то неуловимое, словно золотая рыбка, которую пытаешься ухватить рукой...
Система оповестила о конце рабочего времени. Здание потихоньку пустело. За окнами все чаще мелькали аэротакси.
Вот оно! Да, без сомнения, он знал, как восстановить оригинал! Старая технология, ручная работа, но он знал ее. Конечно!
Эндрю снова взглянул на капсулу. Она была пуста.
- Эллис! Вы еще здесь, Эллис?
- Мистер Брискет? Мое рабочее время закончилось.
- Эллис, картина. Ее отправили мистеру Русселю?
- Картину передали курьерской службе несколько часов назад, мистер Брискет. Не волнуйтесь.
- Умоляю вас, мне нужен адрес Русселя. Эллис, перешлите его адрес в навигатор моей транспортной капсулы.
- Но мистер Брискет, мое рабочее время...
- Немедленно, Эллис! - рявкнул Эндрю.
- Отправляю.
Капсула выпустила Эндрю на окраине. Он не бывал в этом районе ранее, но прекрасно знал его по архивным документам, которые изучал в курсе архаичной архитектуры в колледже.
Огромный двухэтажный особняк, обнесенный стеной из натурального камня. "А я-то, идиот, ему кредит предлагал ..." Возле тяжелых чугунных ворот Эндрю не нашел ни голофона, ни переговорника, ни каких-либо сенсоров движения. Оглядевшись и не найдя в ближайшей видимости полицейских дронов, Эндрю перемахнул через забор. К дому вела широкая дорожка, усыпанная кварцевой крошкой. "С ума сойти! Целое состояние под ногами!"
Едва молодой человек приблизился к дому, тяжелая дверь распахнулась, и на пороге появился мистер Руссель.
- А вы довольно ловкий для ребенка трехтысячных! - усмехнулся он.
- Простите, не нашел другого способа...
- Ворота открыты. Надо было просто потянуть, - улыбнулся хозяин. - Проходите, мистер Брискет.
Широкий зал с панорамными окнами был отделан натуральным деревом, массивный кожаный диван, пара кресел, кофейный столик... Без сомнения, стиль двадцатого века воссоздан безупречно.
- У вас замечательный дизайнер интерьера, мистер Руссель.
- Моя жена. Это Марта все придумала. Присаживайтесь, - старик указал на кресло. - Хотите кофе? Я как раз сварил.
- Благодарю вас, с удовольствием.
- Мистер Руссель, - начал Эндрю, пока хозяин наливал смолисто-черный напиток в крохотную фарфоровую чашечку (несомненно, антикварную!) - Я знаю, как восстановить оригинал картины, сохранив его особенность.
- Вы про изъян картины?
- Да, про отпечаток. Есть одна технология... Не вдаваясь в подробности скажу, что можно сделать оттиск. Это позволит нам повторить его полностью. И если бы вы согласились, то я бы взялся за такую работу. Сейчас, наверное, уже никто не пользуется такими материалами, но уверен, что смогу...
- Пробуйте кофе.
Руссель придвинул чашечку к гостю. Напиток был непривычно густой, горький, с крохотными крупинками, заскрипевшими на зубах. Эндрю невольно поморщился. Мимолетная гримаса не ускользнула от свинцово-серхых глаз хозяина.
- Вижу, вы не часто пьете натуральный кофе.
- Натуральный? - молодой человек едва удержался от того, чтобы отбросить чашку. - Но это же страшно вредно!
- Вы говорите совсем как мой врач! - усмехнулся хозяин. - Но думаю, кофе навредит мне немногим больше, чем почти полное отсутствие естественной атмосферы, излучение от генератора кислорода или синтезированный белок, оформленный в виде стейка... Так что вы хотели?
- Я про картину. Я смогу восстановить ее для вас, сохранив отпечаток. И если вы согласитесь, то...
- Благодарю вас, мистер Брискет, но не стоит.
- Но это будет точнейшая копия! Эта реплика...
Руссель потупился, вглядываясь в осадок на дне своей чашки.
- Как ваше имя, господин Брискет?
- Эндрю. Меня зовут Эндрю, мистер Руссель.
- Так вот, Эндрю... В мое время "репликой" называли слова театрального актера. Последнюю его фразу, после которой вступает другой.
- Я не понимаю вас, мистер Руссель.
- Я не хочу, чтобы моей последней фразой стала копия, жалкое подражание. Когда я вижу этот отпечаток... Понимаете, Эндрю, я вижу ее руки, вспоминаю ее голос, смех... А те, кто будут смотреть на полотно после меня, увидят только досадный дефект... А ведь именно изъяны делают вещи уникальными, делают всех нас уникальными...
Эндрю вернулся домой со смешанным чувством тоски и тревоги. Он никак не мог выбросить из головы последнюю фразу Русселя. Его реплику...
- Мими! - позвал он с порога. - Как ты, старушка?
Конечно, он знал, что последнее время собаке недостает сил подниматься и встречать его у двери, но сегодня тишина была особенно тягостной. Он прошел в комнату. Мими свернулась клубком на лежанке.
- Как ты? - Эндрю протянул к собаке руку и тут же все понял.
Эндрю опустился на пол рядом с лежанкой. Она не дождалась. Не оставила ему шанса. Не дала возможности. Или избавила от тяжести выбора?
В комнате стало совсем темно, когда снова сработал неуемный голофон. Это был Лернер.
- Мистер Брискет, добрый вечер! Вы собирались сообщить мне свое решение относительно репликации или усыпления собаки. Вы определились?
- Спасибо, доктор, но репликация уже невозможна.
- Вы хотите сказать?..
- Собака умерла. Сама.
- Я могу отправить к вам бригаду биоочистки.
- Спасибо, но не надо. Я все сделаю сам.
- Защита сделала все возможное, миссис Брискет, но его застали на месте преступления с лопатой в руках... Вы сами понимаете, что обвинения в биотерроризме это очень серьезно.
- Какой биотерроризм! Мой сын всего лишь закопал свою собаку! Повторяю, свою собаку на своем клочке земли!
- Не совсем так, миссис Брискет. Согласно конвенции о сохранении и невмешательстве в целостность природных ресурсов он превысил свои права пользования. Кроме того, согласно заключению экспертизы животное было первородным. А кто знает, вспышку каких заболеваний может вызвать утилизация подобным образом?
- Но что же теперь делать?
- Учитывая показания свидетелей, мы можем склонить суд к тому, что вашего сына сочтут не вполне здоровым... психически.
- То есть? Что вы имеете в виду?
- Как вы помните, тот ветврач, доктор Джереми Лернер, а также секретарь агентства, Эллис Конверсон, указывали, что состояние вашего сына в последнее время было нестабильным, подавленным. Он был раздражителен. А если нам удастся доказать это экспертным путем, то мы сможем рассчитывать на процедуру по восстановлению.
- Что это значит? Восстановлению чего? - почти испуганно спросила женщина.
- Мы сможем просить для него репликации ментальной сферы. Это новая технология, но она уже прекрасно себя зарекомендовала.
- Вы хотите, чтобы я согласилась на репликацию собственного ребенка?!
- Тише, тише, миссис Брискет. Иначе и вас могут посчитать психологически нестабильной, - адвокат улыбнулся смущенно. - Речь не идет о каком-либо генетическом вмешательстве. Эта процедура совершенно безболезненна и безопасна, просто в ходе ее можно нейтрализовать некоторые поведенческие особенности, так сказать изъяны...