- А какой аккумулятор?
- Кадмий-никелевый, естественно. Литиевые - они ж больше десяти лет не служат...
- Так-так-так... а потребитель кто? Мощность какая?
Тут удивился Марк:
- Я что, не сказал?
Глава фирмы налил две чашки кофе:
- Ты как-то начал с середины... но это не проблема... спешить некуда...
Глава знал - раз к нему зашел Марк, девочки в приемной отключили прямой телефон, да и сотовый его переключили на себя.
- Значит так. Год назад я прочитал, что один мэн своей жене положил... ну, в последний путь... сотовый. И потом пытался звонить... и СМС-ки слать... а потом система стала говорить, что отключен, когда аккумулятор сел... А потом некая фирма стала рекламировать услугу, что телефон на СМС-ки будет отвечать... ну понятно, готовыми текстами...
- Так это они, скорее всего, просто ставили переадресацию вызова на свой модемный пул, и это их система отзывалась. И проблема с питанием отпадает.
- Ну да, скорее всего так. Но это ж обман. Вскроется - и засудят.
- Конечно. Они не случайно скоро эту услугу и прикрыли. Но мы тут с ребятами лучше придумали.
Это его выражение "мы с ребятами" глава фирмы знал. Восемь из десяти идей придумывал его консультант сам. Правда, в процессе трепа с сотрудниками отдела. Впрочем, какая разница.
- Про питание я сказал. Оно вечное. А дальше просто - записываем при жизни три сотни фраз, радостных, утешительных, строгих, всяких...
- Интимных?
- А то ж! И в систему ставим программу распознавания слов и интонаций - , у нас такие есть. Он говорит, мол, неприятности по работе, а она подбирает фразы и утешает.
- А если он говорит... эээ... интимное?
- Так она в тон и отвечает.
Пауза.
- И система, считай, вечная, Стиви!
- Да, рынок приличный. Хорошая идея. Работаем.
Главный консультант встает, лучезарно улыбается, покидает кабинет и, подмигнув девочкам-секретарям, бодро направляется к себе в отдел. Давать команду на оперативную разработку. Своим ребятам и отделу энергетики. Которые формально ему не подчиняются, но все сделают.
Глава фирмы смотрит ему вслед и размышляет: а что делать, когда клиент и сам последует? Ну, то есть, туда. Отключать ту систему или как-то... эээ... закольцовывать? Особенно если для него такую же систему кто-то закажет?.. Ммм... проблема. Но это не срочно. Вот Марк следующий раз зайдет - и обсудим.
Он зовет девочек, чтобы они забрали чашки, спрашивает насчет звонков, просит соединить с теми, кто звонил, и погружается в работу. Идеи идеями, а текущую работу тоже делать надо. Пока не закольцевали, - хмыкает он.
Александр КАЗАРНОВСКИЙ
СМАЙЛИК
Тихо горят свечи. Над субботним столом разливаются ароматы всяких вкусностей, приготовленных моей женой по случаю святого дня. Отхлебнув красного вина из бокала, я произношу "двар Тора" - речь, подобающую трапезе, на которую собрались мои родные.
"...И поскольку разрушен был наш Храм из-за беспричинной ненависти между евреями, единственное, что может помочь нам восстановить его и принести в мир Избавление - это беспричинная любовь..."
Все - благостно. Ничего оригинального и, главное, ничего, что могло бы вызвать возражение у слушающих. Но возражения, как ни странно, возникают.
- И что же, - спрашивает моя мама, - я прямо-таки должна любить всех-всех евреев?
- Увы, - отвечаю я с притворным сожалением, - должна.
- А нееврев - не надо?
- Неевреев любить наше право, а евреев - обязанность.
- Всех до одного?
- Всех до одного!
- И Троцкого?
- Мамочка, оставь Троцкого в покое. Он давно в могиле и за все, что сделал, расплатился.
- А других негодяев, что зверствовали в те времена? - не унимается мама. - Ведь половина чекистов - евреи были!
- Давай сосредоточимся на тех, кто сейчас живет и нас с тобой окружает.
Мама, погрузившись в раздумья, хмурится так, что морщины, ветвящиеся на ее лице, кажутся еще глубже.
Воспользовавшись воцарившейся тишиной, я накладываю себе в тарелку салата.
Вдруг мама закатывает рукав белой блузки:
- Смотри!
На коже, словно покрытой рябью от средиземноморского ветерка, огромною кляксой зияет синяк.
- ?
- Вчера на улице мне по руке залепили картошкой. Знаешь, как больно было!..
- Мама...
- Я эту картошину подобрала. На ней ножом был вырезан... помнишь, в Москве - ты в восьмом классе был - к вам в школу иностранцы приезжали, подарили тебе значок, большой такой, на нем две точки - глаза - и рот улыбается.
- Это называется "смайлик", - поясняю я, - там еще написано было "Make me smile!"
- Ага, ты потом всюду эту рожицу рисовал.
- А кто картошкой-то залепил?
- Откуда я знаю? День был жаркий, все окна трехэтажного дома, мимо которого я шла, были затянуты жалюзи. Они не успели бы их опустить - наверно кидали с крыши. Но ведь сволочи, сволочи! Так что, скажи, их я тоже любить должна?
Помолчав, выдавливаю из себя:
- Прости их.
- Да прощаю я их, прощаю, но любить? Уволь, пожалуйста! Обойдусь без беспричинной любви! Считай, сегодняшняя твоя проповедь пропала даром.
Делаю еще один глоток вина и закрываю глаза. Я уже не здесь, не в 2015 году - 5775 по нашему летосчислению, не в маленьком городке на окраине Самарии, а в большом северном городе сорок лет назад. Два четырнадцатилетних придурка развлекались тем, что обстреливали картошкой прохожих.
Прелесть заключалась в том, что форточка находилась на третьем этаже, а дом был двенадцатиэтажным, и прохожие, потирая ушибленные места, задирали головы в поисках преступников, шарили взорами по окнам верхних этажей, не подозревая, что враг засел гораздо ниже. Одним из этих четырнадцатилетних дебилов был лично я.
И вот, когда появился маленький плюгавенький мужичок, чей лоб словно был создан, чтобы служить мишенью юным снайперам, я прицелился и отправил в полет очередной корнеплод.
Но случилось нечто странное. То есть - ничего не случилось. Мужичок продолжил свое шествие под окнами квартиры моего друга, откуда мы терроризировали местных жителей, а картофелина... буквально на наших глазах исчезла, словно растворилась в воздухе.
- Вышла на орбиту! - заржал мой друг.
- Точно! - подхватил я. - Не зря же я смеющуюся харю на ней нарисовал!
Вот она докуда, выходит, долетела...
...В комнате - тишина. Над субботним столом плывут чарующие ароматы. В углу беззвучно догорают свечки.
- Прости меня, мамочка! - тихо произношу я.
- За что? - удивляется мама.
Переводы
Монтегю Джеймс
Злоба неодушевленных предметов
Один мой старый друг очень любит распространяться на тему коварства неодушевленных предметов. И небезосновательно. В жизни любого из нас - неважно, коротка она или продолжительна - случаются ужасные дни, когда мы признаем с угрюмой покорностью, что против нас ополчился весь мир. И я не имею в виду общество наших друзей и знакомых - об этом-то в охотку рассуждает едва ли не каждый из современных романистов. В их книгах это называется "Судьбой" и предстает довольно вздорной неразберихой. Но нет, речь о тех вещах, что существуют совершенно безмолвно, не выполняют никаких действий, не ведут светскую жизнь. В числе прочих - запонка для воротничка, чернильница, камин, бритва и даже, с увеличением груза прожитых лет, очередная лестничная ступенька, вынуждающая нас делать передышку. Эти и другие предметы (а я назвал лишь малую толику) способны сговориться друг с другом, чтобы уготовить нам день расплаты. Помните сказку про петушка и курочку, которые направились к господину Корбесу? По дороге они завербовали немало союзников, призывая их бойким кличем:
Едем мы во весь опор
Прямо к Корбесу во двор!
В шайку влились игла, яйцо, утка и, вероятно, кошка, если меня не подводит память, а в довершение всего - мельничный жернов. Не застав господина Корбеса дома, эта компания заняла позиции в его жилище и принялась дожидаться хозяина. Вскоре он появился - несомненно, утомленный тяжким трудом в своих обширных угодьях. Поначалу его напугал хриплый крик петуха. Господин Корбес упал в кресло и был уколот иглой. Он подступил к рукомойнику, чтобы остудить боль, но утка окатила его водой с головы до пят. Утираясь, господин Корбес раздавил прямо у себя на лице спрятавшееся в полотенце яйцо.
Он претерпел от курицы с ее сообщниками и другие издевательства, которых я сейчас не припомню, и наконец, сходя с ума от ужаса и боли, бросился прочь из дома через черный ход, где ему раскроил голову жернов, таившийся над дверью. "Видно, этот господин Корбес, - говорится в заключительных словах сказки, - был либо очень злой, либо очень невезучий человек". Я склоняюсь ко второму варианту. До самого финала нет никаких указаний на то, что его имя чем-либо запятнано, не упоминается и обида, за которую мстили бы гости. И разве эта история не служит впечатляющим примером той злобы неживой материи, что выдвинута мной как тема для обсуждения? Согласен, в действительности из гостей господина Корбеса вовсе не каждый представлял собой неодушевленный предмет. Кроме того, разве проявление настолько враждебных намерений не означает, что их источник - нечто живое, обладающее душой? Имеются свидетельства, которые подкрепляют это подозрение.
Двое мужчин зрелого возраста, завершив завтрак, расположились в дивном саду. Один читал свежую газету, второй сидел, скрестив руки и погрузившись в раздумья. На его лице, выражавшем смятение, виднелся кусочек пластыря. Первый опустил газету.
- Чем ты так встревожен? - спросил он. - Утро выдалось солнечное, кругом птички щебечут, не слышно ни аэропланов, ни мотоциклов.
- Да, - ответил мистер Бертон, - соглашусь, все чудесно. Только у меня день как-то не заладился. Я порезался во время бритья, затем рассыпал зубной порошок.