Предположим, отец гневается, и захотел приставить к ней своего человека. Но именно этого?
Дело даже не в том, что он полукровка. Мать у него из семьи тех ойратских купцов, что отправились за Великую Стену еще до воцарения Хубилая, как их - чорос? Керис? А отец вроде бы ханец.
Но это неважно. Степная империя Хайду включает в себя множество племен. Может быть, не меньше, чем Юань.
И не в его статусе. Хайду сделал Абтакула своим эмиром баурчи, заезжий франкский монах называет это смешным словом "сенешаль". Человек, ведающий снабжением ханской ставки, конечно, не может быть глуп, но что ему делать в ее охране?
Однако не это озадачивает и даже возмущает Хутулун. Она мало знает о прошлом Абтакула, но и того, что ей ведомо, достаточно. И она говорит прямо - к чему уловки?
- Почему ты ему доверяешь, отец? Он - предатель и убийца, а не честный воин.
- Именно поэтому и доверяю, - усмехается Хайду, но усмешка быстро исчезает, потому что он видит - Хутулун готова возразить. И он резко завершает разговор.
- Ты отказалась исполнить просьбу отца. Но приказ хана ты выполнишь. Ступайте оба.
Они уходят. Урус за все время не произнес ни слова.
Позже Хутулун кажется, что она поняла намерения отца. Хайду не простил ее. И ясно назвал причину, по которой доверяет Абтакулу.
Тот вряд ли сумел бы победить ее в бою - но его не этому учили. Если понадобится, если хан отдаст такой приказ - Абтакул убьет ее. Для этого он и должен быть рядом.
Что ж, так тому и быть.
Потом, когда войско продвигалось на запад, она вспоминала, с чего все началось.
С ее победоносного возвращения из очередного набега, да. Когда все приветствовали ее радостными кличами, и отец сам выехал ей навстречу. Никому из прочих детей он не оказывал такой милости. Были те, кто осуждал его за это. Но Хайду отвечал - мы не ханьцы, для которых дочери - ничто. У нас отцы заботятся о дочерях, таков обычай.
И уж теперь, когда все радостно вопили, восхваляя победоносную Хутулун, никто ему бы не возразил.
- Устроим надом по случаю твоего возвращения? - спросил Хайду. Это было скорее утверждение, чем в опрос.
Надом, состязания, всегда был праздником, отмечавшим значительные события.
Она, улыбаясь, кивнула.
- И ты, конечно же, выйдешь в круг.
Странно. В последнее время Хайду давал понять, что в ее годы пора уже и перестать выходить бороться в круг. Она и так доказала, что непобедима. А теперь сам предлагает сделать это. Впрочем, для того может быть причина. Пока ее не было, пришел вызов. А она поклялась бороться с каждым, кто вызовет ее, и поставит на коне не меньше сотни лошадей.
Что ж, отец сам скажет ей об этом.
Но сперва был пир, и на пиру она увидела человека, который теперь едет за ее спиной.
Как полагалось по обычаю, мужчины сидели с правой стороны юрты, женщины с левой. И на пиру Хутулун сидела со своими сестрами и тетками. Она была рада их видеть, слышала их приветствия, и не сразу обратила внимание на нового эмира баурчи, распорядителя пира. Хан обычно ставил на эту должность сыновей нойонов, но этого человека она не знала. И с первого взгляда определила лишь, что он смешанной крови, хотя и одет на монгольский лад. А потом подумала - он ей не нравится. Неясно, почему.
- Кто это? - спросила Хутулун у сестры Хоточин.
Узкие глаза той стали круглыми.
- Как, ты не слышала? Об этом вся ставка только и говорила. Ах да, тебя же долго не было...
И она, не забывая прикладываться к подаваемым кушаньям, поведала историю. Слушая, Хутулун все больше хмурилась.
Будто бы у семейства этого Абтакула какая-то давняя рознь с ханом. И он прибыл сюда издалека, чтобы отомстить. Он пробрался в юрту хана, сумев обезвредить всю его охрану, но не смог сладить с самим Хайду, был схвачен и ждал смерти. Но тут появилась матушка Абтакула и предложила выкупить жизнь сына ценой своей. Обычай это допускал, и Хайду было согласился, но Абтакул на коленях молил хана не принимать жертвы матери, сам же готов был принять любую казнь.
Хайду это так понравилось, что он не только помиловал Абтакула, но и сделал его эмиром баурчи.
- И где же эта почтенная матушка? - спросила Хутулун, оглядывая юрту.
Хоточин пожала плечами.
- Не знаю. Я, по правде, ни разу не видела ее.
Чем дольше раздумывала Хутулун, тем меньше ей верилось в услышанное. Нет, какая-то доля правды здесь была.
Конечно же, враги хана не раз пытались его убить, всегда безуспешно. Так что нет ничего удивительного в том, что очередное покушение провалилось. Но если Абтакул приехал издалека, отчего в самый подходящий миг тут появилась его матушка? И если уж хан помиловал обоих, куда она подевалась? Хан, наградив Абтакула, так же должен был поступить и с матерью, сделав ее прислужницей Деренчин или какой-нибудь другой из своих жен. Но никто из женщин ханской семьи ее не видел, хотя эту историю слышали все. И был у истории какой-то неприятный привкус, как у прокисшего молока.
Она сказала об этом отцу, когда он наконец решил поговорить с ней. До того он совещался с Дувой и некоторыми другими нойонами, и, сидя у входа в юрту, Хутулун уловила полузнакомое слова "Мазендаран". Нет, это название. Это вроде во владениях наследников Хулагу. Тот был братом Хубилая, завоевал собственный обширный удел, но власть Хубилая над собой признавал. Сейчас улусом Хулагу владеет его внук. Неужто хан задумал поход против него? Раньше такого не было.
Пока она раздумывала, приближенные ушли, и Хутулун смогла рассказать отцу о своих сомнениях.
Он расхохотался.
- Ты проницательна, дитя. Конечно же, я сам сочинил эту историю и сделал так, чтоб она разошлась повсюду.
- Зачем?
- Затем, что людям нравятся истории о благородстве и самопожертвовании. И никто не задает лишних вопросов, для чего этот Абтакул сюда явился и что он тут делает.
- А если об этом спрошу я?
- Понятно же, он прибыл, чтобы убить меня. Но не из кровной мести. Его подослал Байан Чипсанг.
- И что же? - Хутулун хмурится. - Сдается мне, он вовсе и не пытался тебя убить, а рассказал о своем задании.
- Так и есть, дитя, так и есть.
- Но для чего ему предавать своего хозяина? Или это ловушка?
- Это долгая история, и я не так прост, чтоб попадать в ловушки Байана. Оставим это. Я позвал тебя, чтобы поговорить об игрищах.
Хутулун вся внимание.
- К нам прибывает очень важный гость. Прибывает тайно, под чужим именем. Для того чтобы сразиться с тобой.
Что ж, она угадала, все дело в вызове.
- У него есть сотня коней, чтоб поставить на кон?
-Он ставит тысячу.
Хутулун посмотрела на отца с недоверием. Никто еще не делал таких ставок.
- Какой же тайный гость пригонит табун в тысячу голов? Это все равно что объявить о себе на весь улус.
- Конечно же, он не пригонит табун. Он ставит стоимость коней в золоте.
Тогда другое дело. Неудивительно, что отцу важен этот надом. Любому монголу кони милее золота. Но Хайду правит огромными землями и множеством людей, и золото ему необходимо.
- Так вот, - медленно произносит Хайду, - мне нужно, чтобы ты проиграла.
От недоумения она не могла произнести ни слова. Ладно, стоимости тысячи коней... но отец всегда так гордился, что она никогда не терпела поражений!
Хайду, вероятно, угадал ее мысли.
-Ай-Ярук...
Это было другое ее имя, то, которым назвала ее мать. "Светлая Луна". В последнее время монгольское имя почти вытеснило тюркское из обращения
- Я помню, что поклялся ни к чему тебя не принуждать. Я и не принуждаю. Я прошу тебя это сделать.
Просьба отца - тяжелее приказа хана, который надо исполнять без размышлений. Хутулун все еще в недоумении, когда прибывает обещанный знатный противник. И вид его заставляет еще сильнее озадачиться. О, гость безусловно знатен. Свита его невелика, но все, чем они владеют оружие, кони, одежда - выдает большое богатство. А главное - все они опытные воины. Это видно с первого взгляда. Не все они монголы - большинство явно родом из южных земель - арабы? Персы? Хутулун не очень их различает. Определенно, свита, достойная князя. Но сам князь или кто он такой... это же мальчик! Ну ладно, подросток, едва достигший юношеских лет. В любом случае, он много моложе Хутулун, и ростом ей по плечо. И отец хочет, чтоб она проиграла этому заморышу? В своем ли он уме? Нет, у нее нет оснований сомневаться в мудрости хана, но все же сразу поймут, что поединок не настоящий.
Для чего мальчишка так сильно понадобился хану? Настолько, что он просит любимую дочь потерять лицо перед всем улусом?
Знатного гостя принимают со всем почетом и снова устраивают пир. Но Хутулун не зовут. Вообще никого из женщин ханской семьи не зовут. Хоточин наболтала - это потому, что там, откуда родом гость, на пирах бывают только рабыни, развлекающие мужчин. Знатным женщинам там находиться не подобает.
Размышляя об этом, она прошла на поле, где проводились состязания. Завтра там буду развеваться знамена, поставят шатры для борцов, устроят возвышение для судей. Все это было так знакомо с детский лет, когда она стала выходить в круг в самом начале надома, когда состязаются самые слабые борцы, что она могла представить все без всякого труда. Впрочем, все здесь были если не участниками, то зрителями. И если нужно проиграть, как хочет отец, все поймут, что их обманули.
- Я бы не был так уверен, - внезапно произносит мужской голос, и она понимает, что последние слова сказала вслух.
За ее спиной стоит Абтакул. Эмир баурчи. Убийца и предатель. Он подошел совсем неслышно. Что ж, у нее за поясом кинжал, да и голыми руками она может свернуть ему шею. Но Хутулун не знает, на что способен он.
- Что ты здесь делаешь? - она старается, чтоб ее голос звучал спокойно.
- Хан назначил меня твоим засуулом, госпожа.
Засуул - секундант борца. Значит, Абтакул кое-что в этом смыслит.
- Тогда поясни, что ты имел в виду.
- У этого юноши есть боевой опыт, и его учили разным видам боевых искусств. Возможно, лучше, чем тебя.