- Сколько он будет жить, тот Хубилай?
Вероятно, он прав. Потомки Хулагу не славятся долголетием, но... Газан-хану всего пятнадцать лет. А Хубилай уже стар и много пьет... к тому времени, когда ее собеседник станет ильханом, неизвестно, кто будет править империей Юань.
Она не решалась признать еще одну возможность. Советник Рашид ад-Дин ничего не напутал. Послание от ее имени действительно было. Она не хотела думать, что это была интрига ее отца. Хайду славился хитростью, но при том всегда умел сохранить лицо. То же он хотел сделать и сейчас. И вот - перехитрил сам себя.
И за это он дочь не простил. Из-за своей гордости она лишила отца возможности вбить клин между двумя крупнейшими владениями потомков Джучи, и прибрать к рукам удел Хулагу... хотя, если юный Газан-хан станет ильханом, это вряд ли вероятно - но Хайду определенно не допускал такой мысли.
Отец не покарал Хутулун, но она была в немилости и это не скрывалось. Странным образом, она не была на отца в обиде, так же, как не оскорбилась словами и действиями Газан-хана. Весь ее гнев пал на Абтакула. Если бы не он, не исключено, что она подчинилась бы просьбе отца. Но Абтакул, с того самого мгновения, когда подошел к ней, вел свою игру. Именно он подсказывал ей, кто таков знатный гость, и какова цель его приезда. Именно он рассорил дочь и отца. Она не предполагала, что именно за тем его сюда и прислали - это было слишком сложно для нее. Она лишь понимала, что он всему виной - и потому не хотела его видеть. Хайду не мог этого не заметить - и приставил Абтакула к ней главой охраны. Возможно, это было достаточное наказание для нее. А возможно - да, Хутулун помнила, кто он такой.
Теперь они двигались на север, по землям бывшего Уйгурского каганата. Это царство было великим, и ханьцы боялись его. Но оно пало еще до того, как Покоритель вселенной пришел в мир. Там, впереди, река Селенга несет воды к великому озеру Байкал. Хайду родился в тех местах, говорил, что хотел бы вновь побывать на кочевьях своего детства. Однако из-за войн у него не было на то времени. И сейчас они к Байкалу не свернут. Лазутчики сообщают, что войска Каммалы движутся к слиянию Орхона и Селенги.
Каммала наверняка уже воевал. Все монгольские князья воюют с юных лет. Даже Газан-хан имеет боевой опыт. Но Каммала родился и вырос в империи Юань. В стране городов. И война там неотделима от сложных построений, сочиненных хитроумными ханьскими стратегами, от мощных стенобитных машин, которые строят арабские и персидские мастера.
Все они бессильны в степи.
Империя Юань - самый большой из пяти улусов, подвластных монголам. Но только один из пяти.
Вот почему Хайду, сколько бы городов он ни брал штурмом, не уподоблялся другим чингизидам, и, одержав победу, уходил обратно в степь. Взяв добычу и обязав чеканить свою монету. Откровенно признаться, победы он одерживал не всегда. Но в степях и поражение было не страшно. Всегда была возможность отойти, рассыпаться и вновь собраться.
Лазутчики доставили весть, которая не слишком порадовала Хайду. В помощь внуку Хубилай отправил одного из самых опытных и умелых полководцев - Тутугу. Тот хоть и уступал Байану, но все же был не чета мальчишке Каммале, успел изрядно попортить Хайду кровь. Зато другая весть скорее порадовала хана. Основные силы войска Каммалы составляли воины из Коре.
Это полуостровное государство долго и упорно сопротивлялось монголам, но в итоге все же подчинилось. Хубилай позволил тамошнему королю по-прежнему занимать престол, обойдясь с ним иначе, чем с правителями империи Сун. Он даже выдал за короля Коре свою дочь. Но Коре должно было платить дань, посылать женщин для дворца Юань и воинов для императорского войска. Дети короля и князей находились в Юань заложниками.
Похоже, Хубилай не слишком доверял коресцам. Их всегда отправляли служить далеко от границ их родины - это было нетрудно, учитывая насколько обширна была империя Юань. Не имея возможности бежать, коресцы из Юаньских войск не затевали мятежей, как они часто делали в своей стране. Да, не было оснований считать, что коресцы могут изменить Каммале. Но, будучи чужестранцами, они ничего не знали о здешних краях. И это давало Хайду значительное преимущество.
Он решил двинуть свой тумен через горный хребет Хангай. Это значительно сокращало путь и позволяло врезаться глубоко во владения Хубилая.
- Но даже если Каммала неопытен, у него тоже есть свои лазутчики. А переход такого большого войска через Хангай не останется незамеченным, - сказала Хутулун брату. - Каммала может перебросить свои войска навстречу отцу, и он сделает это быстрее, чем Хайду-хан пересечет Хангай.
Урус не нашелся с ответом, зато подал голос Абтакул.
- Полагаю, Хайду-хан именно на это и рассчитывает.
Хутулун хотелось сказать, что его мнения никто не спрашивает, но услышанное ее заинтриговало, и она спросила:
- Что ты имеешь в виду?
- Разумеется, Каммала кинется преградить путь Хайду-хану. Таким образом, он оторвется от сил Тутуги. Но это не единственная причина. Долина в предгорьях Хангая - самое подходящее место, чтобы загнать Каммалу в котел. У Хайду-хана, атакующего сверху, будет выгодная позиция, а мы нападем с флангов.
Хутулун нахмурилась.
- С чего ты взял, что Каммала оставит Тутугу позади?
- Тутуга - опытный полководец, возможно, лучший после Байан-Чипсанга. Он разгадает замысел Хайду-хана. Но Каммала ему не поверит, он слишком молод и горяч.
Ей не хотелось признавать правоту Абтакула, но все получилось именно так, как он сказал. Горько, конечно, что отец нынче делится своими замыслами с чужеземцем, а не с ней, но победа важней сожалений.
И победа была впереди. Войско Уруса, обойдя главную дорогу через перевал, ударило Каммалу с правого фланга, а путь к отступлению тому прикрывал Дува. Таким образом, Хайду беспрепятственно нанес главный удар.
Хайду не изучал китайские трактаты по стратегии, рассказывающие, какая позиция является наиболее выигрышной, он-то искусство войны постиг на практике.
Коресские воины, однако, сопротивлялись стойко, и Хайду приказал Урусу отвести своих людей назад, дабы внушить Каммале ложную надежду на то, что противник отступает - а потом ударить снова.
Ночью, на привале, вернувшись после обхода постов, Абтакул сказал ей.
- Будь здесь Байан-Чипсанг или Тутуга, они бы раскрыли и этот замысел хана, но коресцы не знают, что монголы имеют обычай так поступать.
- А ты откуда знаешь, что они разгадали бы, что нет? - мрачно спросила Хутулун. Потом сообразила, что ляпнула глупость. - Ах, да, тебя же Байан подослал к нам.
Он кивнул.
- Некоторое время я служил Байан-Чипсангу. А до этого роду Чжао, - поскольку она не уловила, о ком речь, пояснил: - Императорам Южной Сун. Хотя, по правде сказать, в последние десятилетия императоры там были слабы, болезненны и рано умирали. По-настоящему главой дома была великая вдовствующая императрица Се. Ей служили мои родители, а также и я.
Он замолчал, очевидно, ожидая следующего вопроса, не дождался и спросил сам:
- Ты знаешь, госпожа, как пала Южная Сун?
- Байан захватил ее, это все знают.
- Верно. В то время меня не было в Сун - старая императрица отослала меня с заданием, которое заняло несколько лет. Мой отец - он был ханьцем - уже умер, а мать находилась при Се-тантуантайхоу. Потом Байан осадил Линьан, стольный город Сун. Император был ребенком, правил канцлер. Он решил, что надо вывезти императора морем. Старая императрица согласилась с этим, но предпочла вместе с невесткой, вдовствующей императрицей Цюань, остаться в Линьане, чтобы задержать Байана и помочь своему внуку спастись. Когда флотилия Сун ушла далеко в море, она сдала столицу. Байан Чипсанг клятвенно заверил ее, что с ней, и с Цюань-туантайхоу будут при дворе Хубилая обращаться достойно, сообразно их статусу. Она же в ответ передала Байану государственную печать, и сообщила, что он может распоряжаться всем, чем она до того владела. Она не знала тогда, что монгольский флот разобьет сунский, и канцлер, чтобы не сдаваться в плен, бросится в море вместе с малолетним императором.
Против воли Хутулун слушала с увлечением. Все это было ей более или менее известно, но повествование затягивало не меньше, чем сказания о подвигах Гэсэра или Покорителя Вселенной.
- Когда я вернулся, то узнал, что отныне служу Байану. Так распорядилась старая императрица. И я стал служить Байану. Служба была той же, что и раньше. "Бай ань" по-ханьски означает "сто глаз", и Байана в Юань прозвали Стоглазым. Это подходящее прозвище, и не только из-за созвучия имен. Моя мать последовала за госпожой в Даду. Там Хубилай обошелся с обеими императрицами не как с почетными пленницами, а как с низкими простолюдинками, всячески оскорбляя их и унижая. Моя мать и еще один слуга сделали только то, что могли. Они повесились на воротах дворца.
На лице Хутулун отразилось недоумение, и Абтакул пояснил.
- У ханьцев это худшее оскорбление. Если б Хубилай и в самом деле был ханьским императором, то был бы опозорен перед всей страной и должен отречься. Но Хубилай, который во всем прочем копирует при своем дворе ханьские обычаи, сделал вид, что ничего такого не знает. Он велел отрезать головы мертвым слугам и поставить их в комнате, отведенной пленницам. Тут уж вступилась Чаби-хатун. Она испрашивала у Хубилая позволения отпустить пленниц, а нет - передать их под ее защиту. Первого Хубилай не дозволил, со вторым согласился. Под опекой Чаби-хатун пленницам жилось лучше, но Се-тантуантайхоу вскоре скончалась, а младшая из вдовствующих императриц обрила голову.
Хутулун обдумала услышанное. Ханьцы слыли народом, который больше всех в мире почитает родителей, Абтакул же вырос среди них - да и сам был наполовину ханьцем.
- Так ты поэтому предал Байана?
Он не ответил, но она сочла молчание за знак согласия.
- Но виноват во всем был Хубилай, а не Байан!
- Байан поклялся и не сдержал слова.
Она внезапно вспомнила, как отец поведал ей, что сам сочинил ложную историю о прошлом Абтакула. И поняла, что ложная история была основана на нестоящей. Абтакул приехал ради мести - но мстить он хотел Байану и Хубилаю, не Хайду. Хан поверил Абтакулу из-за его преданности матери - но мать того давно была мертва.