да поехать.
- Я просто подумал, может, вам лучше одним.
- А я думаю, чем больше глаз - тем лучше.
"Лагерная" была построена во времена народного ополчения, когда солдаты приезжали на учения в летнем лагере среди торфяников. Годами станция пустовала без использования, но рельсы оставались яркими, благодаря поездам, которые проносились к побережью. Теперь, за лето, вся линия превратилась в обычную проселочную дорогу. Просто удивительно, думала Вера, каким глухим, безлюдным кажется это место.
Одновременно с гордостью и тревогой Тедди провел мать через сломанные ворота и поднялся с ней по крутому склону. Это была его территория, убежище, где он провел свое лето.
- Видишь? - спросил он.
Тут было тихо и уныло, в воздухе витал пух кипрея и чертополоха, напоминая о близком конце лета. Дорога тянулась из ущелья меж зеленых склонов с непролазными зарослями малины и ежевики, но теперь от нее ничего не осталось, лишь на траве виднелись полосы от шпал. Замшелый бетон платформы кое-где взламывали сорняки, к ограде льнула высокая крапива. За поворотом темнела пустая будка стрелочника с разбитыми окнами, жалкая и нелепая одновременно.
- Ты оттуда таскал свой хлам, Тедди?
- Да.
- Ну, видно, осталось не так уж много?
Тедди не ответил. Он держал мать за руку, хотя уже давно такого не делал, и тревожно посматривал по сторонам. Было жарко и безветренно, солнце уже клонилось к закату, тронутое желтизной усталости. Во всем чувствовалось дыхание осени. На взъерошенных рябинах ярко алели ягоды, пожухшую листву пятнала ржавчина. Из песчаного карьера, где когда-то стояли палатки солдат, доносился далекий гул машин.
- Тихо, да? Не понимаю, что тут можно делать целыми днями.
Мальчик сжал руку матери крепче. Она чувствовала через перчатку, как та вспотела, и его лицо залила бледность. Тедди дрожал всем телом.
- Что такое? - спросила она.
В поднятых на нее глазах плескалась нездоровая паника, и его слова из-за сухости во рту прозвучали невнятно.
- Идет. Слышишь?
Она провела языком по пересохшим губам и сглотнула. Возможно, что-то действительно было... какая-то дрожь в земле, слабая пульсация? Но движение на дорогах плотное, и в карьере безостановочно работают машины, бесшумные, если не напрягать слух. Она не знала, что и сказать.
С внезапным вскриком Тедди потащил ее назад.
- Эй, успокойся! - Мортимер взял мальчика за плечи, пытаясь привести в чувство, но тот вис на матери. Его взгляд, устремленный на жерло туннеля, следовал за бог знает чем, а оно подходило все ближе и ближе, пока не остановилось, по всей видимости, всего в нескольких футах.
- Мама, смотри! - сквозь слезы воскликнул он. - Неужели не видишь? Она, та женщина, спускается на платформу, уходит, и ей все равно. А он...
Впоследствии мать не могла объяснить, что именно видела, да и не поручилась бы, что ей не померещилось. Однако целую секунду, нескончаемо мучительную, как долгие секунды родов, она видела, а может, просто ощущала поезд - длинный, массивный, тускло-бордовый. Окна его затягивал дым паровоза, вагоны пахли пылью и застоявшейся табачной вонью. Голову пронизал звук, но неслышный, будто во сне: шипение пара, визг тормозящих колес и знакомые глухие хлопки дверями.
Она бы не сумела рассказать, как одеты пассажиры. Джордж обвинил бы ее в избытке воображения, подверг перекрестному допросу и разбил в пух и прах... но Джордж остался далеко в другом мире, и в тот миг совершенно не мог ей помочь. Она определенно видела,.. чувствовала, как рядом, задевая, но по-настоящему не касаясь, скользят и растворяются в воздухе люди... та женщина из рассказов сына стала ближе, чуть ли не частью ее самой, обретя материальность витринного манекена. но мужчина, высунувшийся из поезда - она чувствовала его грусть - остался менее четким. Что она здесь забыла? Рядом, обняв ее для поддержки, озадаченно стоял Джордж Мортимер, и она с облегчением к нему прислонилась. И вдруг Тедди закричал снова, одним ошеломляющим рывком, вернув ее к действительности.
- Папа! О, папа!
Там ничего не было. Он выдернул руку, словно близость матери его больше не утешала, и диким взглядом уставился вслед поезду... какому еще поезду? Рой лилово-розоватых пушинок закружился будто снег, потревоженный порывом ветра, но там ничего не было, лишь бессильное солнце на вспученном асфальте и крапива.
Вера не знала, мелькнула ли в его глазах ненависть или только упрек, когда он, внезапно поняв, на нее накинулся:
- Он в тебе нуждался, а ты его бросила.
- Вот как? - Мортимер приподнял бровь, виновато и вместе с тем со своей обычной дерзостью. - Идем, сынок. - Он как мужчина мужчине положил Тедди руку на плечо. - Думаю, нам пора домой.
- Нет!
Ребенок рванул с платформы и по зеленой дороге остервенело бросился вслед за поездом, призраком, любовью... кто знает? Он бежал по железнодорожному полотну в желтых лучах позднего солнца через пух умирающего лета. Никакие слова не достигали его слуха, никакие увещевания. Уже начинался закат, в карьере по-прежнему бухали машины, а там, где когда-то пролегали рельсы, легко, будто ягода рябины, приземлилась малиновка. Но Вера, вглядываясь вслед мальчику, чувствовала, как поезд мчит и мчит в ее теле, несясь, подобно неотвратимому року по длинной дороге, где уже исчез ее сын, и куда она не осмеливается последовать.
Перевод с английского:А. Вий
Эссе
Павел АМНУЭЛЬ
БЛИЗКО - ДАЛЕКО
Есть в науке проблема, которая остается нерешенной более двух тысячелетий. Подступались к ней много раз и ученые (даже когда науки как таковой не существовало), и философы. Время от времени казалось, что проблема решена, можно выдохнуть и больше не ломать копья в жарких спорах. Но нет - в самый неподходящий момент проблема "всплывала" опять, и лучшие умы планеты предлагали свои решения, оказывавшиеся на поверку неверными, приблизительными или ничего на самом деле не решавшими.
Эта вечная проблема - вовсе не диспут о смысле жизни, имеющий столь же долгую историю. Речь идет о физическом принципе, которого терпеть не мог Эйнштейн и избегал (но вынужден был пользоваться) Ньютон.
Что же это за уникальная проблема, удивительный принцип, существующий то ли в реальности, то ли только в воображении ученых?
В современной физике проблема именуется по-научному: нелокальность. Она же - дальнодействие. Иными словами: мгновенное взаимодействие тел на любом расстоянии.
Всякий предмет, живое существо и человек имеют свое место в мире. Солнце на небе, птица в воздухе, дерево на земле, дом в городе, диван в доме, кот на диване... все без какого бы то ни было исключения. Если бы всему не было уготовано место, то как можно было бы отличить одно от другого? Это настолько очевидно, что спорить не о чем.
Но если тела отделены друг от друга и полностью самостоятельны, то они и взаимодействовать не могут! Правда, за одним исключением: если столкнутся, тогда и может произойти взаимодействие. Птицу можно сбить камнем. Дерево - срубить топором. Человек сходится с человеком в битве. Или подставляет подножку. Неважно - так или иначе, но тела касаются друг друга. Взаимодействуют.
А как же солнечный свет? Мы не касаемся солнца ладонями, но ощущаем его тепло. Это тоже объясняет теория "локальности". Солнце испускает маленькие невидимые глазу частицы (Демокрит назвал их атомами), которые впиваются нам в кожу, отсюда и ощущение.
Конечно, с локальностью все не так просто. Ну, столкнулись два предмета - и что при этом происходит? Они отскакивают друг от друга? Проникают друг в друга? На этот счет у древних греков были разные идеи, но в любом случае важным свойством мира являлось то, что все предметы в нем четко локализованы, а взаимодействия происходят во время прямых столкновений - никакого влияния на расстоянии.
А потом пришел Ньютон. Помните эпитафию Александра Поупа? "Был этот мир глубокой тьмой окутан. Да будет свет! И вот явился Ньютон".
Действительно, законы Ньютона навели в физике порядок. Три закона динамики Ньютона свидетельствуют: в природе все локализовано. Всякое тело находится в состоянии покоя или прямолинейного равномерного движения, пока на него не подействует внешняя сила. Что за сила? Об электромагнетизме во времена Ньютона не знали, Речь шла о механической силе, тем более, что даже свет Ньютон считал движущимися частицами (в отличие от Гюйгенса, полагавшего, что свет - волна). Всюду механические столкновения! Тело не движется (или движется равномерно), пока не столкнется с другим телом. Частицы света движутся в пустом пространстве (разделяющем локальные тела), пока не столкнутся с препятствием (с глазом, например). Все локально и - никакого дальнодействия.
Кроме всемирного тяготения. Все тела (локальность!) притягивают друг друга - но каким образом? Земля и Луна притягивают друг друга - но как? Между ними пустота пространства. Солнце притягивает планеты - через пустоту?
Если одно из притягивающих тел изменит свое положение в пространстве, то как быстро другое тело "ощутит", что притяжение изменилось? Вот тут-то в физику тихой сапой и проникло пресловутое "дальнодействие", потому что, по Ньютону, притягивающие тела мгновенно "ощущают" изменения силы тяжести, на каком бы расстоянии друг от друга они ни находились.
На вопрос, как именно тела друг друга притягивают, Ньютон отвечал: "Гипотез не измышляю", хотя на самом деле он был не чужд научным предположениям (как же без них?). Но потомкам Ньютон оставил идею о мгновенном гравитационном взаимодействии всех тел во Вселенной. Принцип Маха, кстати, - из "той же оперы". Австрийский физик Эрнст Мах в конце XIX века утверждал, что во Вселенной все без исключения тела влияют друг на друга - разумеется, мгновенно.
В XIX веке - веке пара и электричества - сначала Майкл Фарадей открыл существование электрического и магнитного полей и их влияние друг на друга, а затем Джеймс Максвелл написал короткие и красивые уравнения, описывающие электромагнитные взаимодействия. В этих уравнениях оказался множитель с размерностью скорости - скорость света. И дальнодействию пришел конец. Электромагнетизм -волновое явление, и распространяется электромагнитная волна не мгновенно, а со скоростью света. Но волна, по идее, перемещается в какой-нибудь среде - как волны на водной поверхности, например, и как звуковые волны в воздухе. А в какой среде распространяются электромагнитные волны? Не в пустоте же? Ответ казался очевидным: пустоты нет, пространство "на самом деле" заполнено эфиром, в котором и движутся световые (электромагнитные) волны.