– А вы помните, как это произошло? Вы с ним это обсуждали?
– Конечно. И не только я. Весь Советский Союз с ним это обсуждал, потому что его книгой зачитывалась публика. Она всколыхнула интерес, к сожалению, и к летающим тарелкам, и к неземным цивилизациям, и вообще эту проблему поставила на повестку дня.
Иосиф Самуилович высказывал научные, но нетривиальные идеи. Я напомню одну из них. В 1950-е годы прошлого века астрономы, измеряя движение одного из спутников Марса (Фобоса), обнаружили, что он немножко неправильно движется, что он как бы «трется» обо что-то, замедляет свое движение и приближается к поверхности Марса.
Иосиф Самуилович аккуратно сделал все расчеты. Получалось, что Фобос полый внутри, он, как мячик, не имеет внутренней массы, а только такой «надутый» может сильно затормозиться об атмосферу Марса. Что это может быть? Только искусственное сооружение. Таких полых объектов в естественных условиях не образуется. Он высказал идею, что это действительно искусственный спутник, огромный, 20 км размером, что некогда либо марсианская цивилизация, либо пришельцы создали его. И это была совершенно научная идея. Тогда она обсуждалась учеными. Но сегодня она превратилась в какой-то астрономический миф. Из этого мифа родились идеи о полой Земле, полой Луне, что совершенная чушь. Но Фобос действительно меняет свое движение. Теперь мы поняли почему. Атмосфера Марса здесь ни при чем. Он взаимодействует с поверхностью Марса, вызывает приливы. Так же, как Луна на поверхности Земли вызывает приливы в океане, Фобос вызывает приливы в теле Марса. И таким образом тормозится и скоро упадет на Марс. Скоро – по моим астрономическим меркам, через 50 млн лет. Для нас это очень короткий эпизод в жизни планеты.
Иосиф Самуилович был прав. Спутник упадет. Но он не полый. И когда это выяснилось (а выяснилось это в конце 1960-х, когда туда полетели космические аппараты), научная проблема исчезла, и Шкловский отказался от своей идеи.
– Как часто бывает, что у астрономов появляется реальный повод задуматься о внеземных цивилизациях?
– Сам Шкловский в конце жизни считал, что внеземных цивилизаций рядом с нами нет, иначе мы бы их нашли. Честно говоря, и мы сегодня примерно так же думаем. Но немножко изменилась точка зрения вот в каком смысле. Мы их ищем по радиосигналам. А Шкловский не мог знать, что сегодня радио отступает. Сегодня основные каналы информации – это не эфирное радио, а скрытые под землей оптоволоконные сигналы, которые недоступны внеземным цивилизациям. Мы не шумим на всю Вселенную своими останкинскими мощными передатчиками телевизионных и радиосигналов, мы тихо передаем от человека к человеку, от компьютера к компьютеру сигналы, которые трудно заметить со стороны.
И может быть, как раз в этом причина – мы слушаем космос, но не можем услышать, потому что нечего слышать: эпизод радиосвязи очень короткий – 100 лет. Родилось радио – и меньше чем через 100 лет почти исчезло, исчезает на наших глазах.
– Недавние известия, когда Юрий Мильнер объявил, что он готов вложить 100 млн долл. в поиск внеземных цивилизаций, были встречены очень противоречиво. Как вы к этому относитесь? (О проекте Мильнера см. «Млечный Путь», № 17)
– Ученые по-разному реагируют на саму идею принимать и еще более остро – на идею передавать радиосигналы в космос. Якобы нас могут услышать, прилететь, поработить, съесть, освоить нашу благоприятную для жизни планету. Я, конечно, отношусь к этому с энтузиазмом, а не со скепсисом. Потому что таких планет, как наша, много. Мы их уже обнаруживали. Экзопланет, то есть планет у других звезд, открыто сегодня несколько тысяч. И среди них несколько дюжин можно просто предъявить: вот они, почти полные копии Земли. Планет больше, чем цивилизаций, к сожалению. Установить связь с цивилизацией – это значит вообще перевернуть наши знания о собственной истории, увидеть второй вариант разумной жизни, узнать, с какими проблемами они сталкивались и как их решали. Представьте себе, что мы наладили контакт с братьями по разуму. Это фантастика. Это заполонит все эфиры, Интернет, мозги любознательных людей. Это будет чрезвычайно интересно. И на это не жалко денег. К сожалению, приходится с миру по нитке собирать на такие поиски. Например, для анализа радиосигналов, приходящих из космоса, – а это очень тонкий математический анализ – приходится, чтобы выявить там сообщение, этот сигнал предоставлять всем пользователям. Сегодня на Земле сотни тысяч людей отдают время своих компьютеров на анализ этих сигналов. Это энтузиасты программы SETI Home.
Мы уже много интересных сигналов нашли. Не надо думать, что вообще ничего загадочного из космоса не приходит. Приходит. Мы пока не можем разобраться, что именно. Но это очень непохоже на естественные сигналы. Уже целый банк таких сигналов накоплен, и он продолжает накапливаться. Но пока понять их смысл мы не можем.
– Этим летом исполнилось сто лет со дня рождения Иосифа Шкловского.
– Всего лишь сто лет. К сожалению, он очень недолго активно работал. Но то, что он сделал, дорогого стоит.
– Если бы вам удалось с ним поговорить сейчас, что самое важное вы бы ему рассказали? Чем бы вы могли его поразить?
– По крайней мере, весть о том, что наша Вселенная расширяется, не замедляясь, как думало то поколение астрофизиков, а с ускорением, – фантастическая вещь. Весть о том, что несколько месяцев назад открыли-таки гравитационные волны, – это порадовало бы его невероятно, и любого астрофизика его поколения, потому что, честно говоря, никто не рассчитывал, что это так быстро произойдет. Весть о том, что те нейтронные звезды, которым он посвятил последние годы... Он же был настоящий физик. А нейтронная звезда – это фантастическая физика. Тогда это были какие-то крохи. Сегодня у нас, как говорят, зоопарк разнообразных нейтронных звезд с удивительными свойствами, с фантастическими магнитными полями. Это такая лаборатория для физика! В общем, жалко, что люди живут недолго. Каждые 10 лет для ученого приносят столько подарков, особенно в области астрономии, потому что Вселенная велика, это гигантская лаборатория. И каждый день мы там находим что-то интересное.
Стихи
Джон ГЕЙ
КРЫСОЛОВ И КОТЫ. БАСНЯ
Дивясь ночным уроном вражьим,
Бранится Бетти утром каждым:
«От крыс поганых нету мочи –
То сыр со всех сторон подточат,
То в пироге сожрут начинку,
То уничтожат всю ветчинку. –
Котов ругает, – нерадеи!
Оставили врагам трофеи».
Чтоб отвести сей вред отвратный,
В дом нанят был механик знатный.
Все комнаты подряд обходит,
Лазейки, норы крыс находит,
Откуда силы сволочные
Идут на вылазки ночные.
За конкурентом кот крадется –
Кто знает, как все обойдется,
Вдруг крыс механик изведет –
И разорен кошачий род.
Кот тайно каждую приманку
Вмиг подменяет на сметанку.
И вновь приманки подчистую
Все обезврежены втихую.
«Что за неведомый вредитель,
Моих проектов разрушитель? –
Воскликнул в гневе крысолов. –
На ветер не бросаю слов!»
Взял крысолов капкан надежный,
И пойман кот был осторожный. –
«Взыщу я с вас за вероломство –
С тебя и с твоего потомства!»
Попав впервые в переплет,
Стал жалобно мурлыкать кот:
«У нас с тобой один девиз –
Как истребить побольше крыс!» –
«Наглец! Мне, мастеру-грызуноведу,
С котами разделить победу?!
Когда б вас, мерзких пустомель,
Изгнать за тридевять земель,
Не запятнал бы я мундир,
Народный охраняя сыр!»
Кот, видя занесенный нож,
Отвел расплату за грабеж,
Сказав: «Всегда меж двух дельцов
Вражда, как между двух самцов.
Судья клеймит судью умело,
Мол, не в свое тот лезет дело;
Купцы всегда плетут интриги,
Как распоследние сквалыги.
Враждуют даже короли –
До гильотины и петли.
Давай умерим притязанья,
Долой войну и пререканья!
К чему сражаться из-за дичи! –
Здесь хватит на двоих добычи».
6.07.11
THE RAT-CATCHER AND CATS. A FABLE.
John Gay
The rats by night such mischief did,
Betty was every morning chid.
They undermined whole sides of bacon,
Her cheese was sapped, her tarts were taken.
Her pasties, fenced with thickest paste,
Were all demolished, and laid waste.
She cursed the cat for want of duty,
Who left her foes a constant booty.
An engineer, of noted skill,
Engaged to stop the growing ill.
From room to room he now surveys
Their haunts, their works, their secret ways;
Finds where they 'scape an ambuscade,
And whence the nightly sally's made.
An envious cat from place to place,
Unseen, attends his silent pace.
She saw, that if his trade went on,
The purring race must be undone;
So, secretly removes his baits,
And every stratagem defeats.
Again he sets the poisoned toils,
And puss again the labour foils.
'What foe (to frustrate my designs)
My schemes thus nightly countermines?'
Incensed, he cries: 'this very hour
This wretch shall bleed beneath my power.'
So said. A pond'rous trap he brought,
And in the fact poor puss was caught.
'Smuggler,' says he, 'thou shalt be made
A victim to our loss of trade.'
The captive cat, with piteous mews,
For pardon, life, and freedom sues:
'A sister of the science spare;
One interest is our common care.'
'What insolence!' the man replied;
'Shall cats with us the game divide?
Were all your interloping band
Extinguished, of expelled the land,
We rat-catchers might raise our fees,
Sole guardians of a nation's cheese!'
A cat, who saw the lifted knife,
Thus spoke, and saved her sister's life:
'In every age and clime we see,
Two of a trade can ne'er agree.
Each hates his neighbour for encroaching;
Squire stigmatises squire for poaching;
Beauties with beauties are in arms,
And scandal pelts each other's charms;
Kings too their neighbour kings dethrone,
In hope to make the world their own.
But let us limit our desires;
Nor war like beauties, kings, and squires!
For though we both one prey pursue,
There's game enough for us and you.'
СТАРУХА И ЕЕ КОТЫ. БАСНЯ
Кто водит дружбу с негодяем,
Партнерами не почитаем.
Матрона с девицей пройдется –
И тут же сводней назовется;
Увидят вдруг недобрым взглядом
Милашку с потаскухой рядом, –
Забудут, что скромна, – не прочь
Тотчас спросить, почем с ней ночь.
Друзья разносят нашу славу:
Кто – как добро, кто – как отраву.
Старуха – злобная карга
Сидит сморчком у очага,
Иссохла, как корявый сук,
Лишь вздуты вены тощих рук;
Ей паралич трясет мозги,
В глазах – безумные круги,
Комком во рту сварливый бред –
Старухе восемьдесят лет.
Вокруг мяучат сотни ртов
Голодных до смерти котов.
Мяуканьем раздражена,
Слюною брызгает она:
«Что раскудахтались, чертяки,
Вас содержу, кормлю, однако,
Вы, черти, дьявольское племя,
Меня дурачите все время.
Я вам обязана, что вечно
Толпа мальцов орет беспечно.
Давно мне труден каждый шаг,
Дверной порог – мой злейший враг.
Попряталась прислуга в страхе,
Что накричу на них, – неряхи,
Булавкой мне кровавят зад,
За титьку цапнуть норовят».
«Тебя послушав, – всех любя,
Святой бы вышел из себя, –
Ответил кот. – Давно известно,
Нас моришь голодом бесчестно.
За что в твоем дому безвинно
Живем, как клятая скотина!
Служить карге – позор до смерти,
Мы для нее лишь бесы, черти;
Нас травят, видно, неспроста –
Мол, девять жизней у кота».
THE OLD WOMAN AND HER CATS. A FABLE
Who friendship with a knave hath made,
Is judged a partner in the trade.
The matron who conducts abroad
A willing nymph, is thought a bawd;
And if a modest girl is seen
With one who cures a lover's spleen,
We guess her not extremely nice,
And only wish to know her price.
'Tis thus that on the choice of friends
Our good or evil name depends.
A wrinkled hag, of wicked fame,
Beside a little smoky flame
Sate hovering, pinched with age and frost;
Her shrivelled hands, with veins embossed,
Upon her knees her weight sustains,
While palsy shook her crazy brains:
She mumbles forth her backward prayers,
An untamed scold of fourscore years.
About her swarmed a numerous brood
Of cats, who, lank with hunger, mewed.
Teased with their cries, her choler grew,
And thus she sputtered: 'Hence, ye crew.
Fool that I was, to entertain
Such imps, such fiends, a hellish train!
Had ye been never housed and nursed,
I, for a witch had ne'er been cursed.
To you I owe, that crowds of boys
Worry me with eternal noise;
Straws laid across, my pace retard,
The horse-shoe's nailed (each threshold's guard),
The stunted broom the wenches hide,
For fear that I should up and ride;
They stick with pins my bleeding seat,
And bid me show my secret teat.'
'To hear you prate would vex a saint;
Who hath most reason of complaint?'
Replies a cat. 'Let's come to proof.
Had we ne'er starved beneath your roof,
We had, like others of our race,
In credit lived as beasts of chase.
'Tis infamy to serve a hag;
Cats are thought imps, her broom a nag;
And boys against our lives combine,
Because, 'tis said, you cats have nine.'