Ольга БЭЙС
ЗАВЕЩАНИЕ ПОЛИНЫ
Этот день начался необычно. Впрочем, возможно, и ночь была не совсем такой, как всегда. Дело в том, что, сколько я себя помню, у меня либо не было никаких сновидений вообще, либо я не помнила, даже частично, того, что видела и переживала во сне, так я думаю. Но есть некое исключение: время от времени мне снилось, что я нахожусь в каком-то странном доме. И этот дом мне почему-то казался удивительно знакомым. Настолько, что, просыпаясь, я не сразу понимала, где я. Сплю я всегда крепко и спокойно. Я никогда не страдала бессонницей. Я вообще до того дня, о котором сейчас пишу, ничем не страдала, если не брать в расчет нечастые приступы скуки. Не люблю и не умею бездельничать и ждать. Впрочем, вряд ли я одна такая.
Что за странный сон? И не менее странный вопрос. Опять этот дом. Но раньше я видела себя там как бы со стороны, а в этот раз я была в нем хозяйкой. Мне кажется, что-то должно произойти. Или я выдаю желаемое за действительное?
Все, пора вставать, после этого видения мне никогда не удается снова заснуть, как бы рано я ни проснулась. Да, сегодня суббота, мне не нужно в редакцию, но валяться в постели не люблю.
- Неплохо выглядишь, - улыбаясь, говорю своему отражению в зеркале.
В этот момент и засигналил телефон. Кому это я понадобилась сегодня и в такую рань!
Мобильник затрещал, а номер, с которого мне звонили, был незнакомый. Такое, конечно, бывало и раньше, но я почему-то именно в этот раз напряглась и не сразу решилась ответить на вызов, да и ответ мой был непривычный, как минимум. Вместо нормального "алло" я сказала нетерпеливое "ну". Правда сразу спохватилась и произнесла:
- Слушаю, говорите.
- Добрый день. Мое имя Карл Креминг, я адвокат и представляю адвокатскую фирму Креминглоу.
- Вы уверены, что не ошиблись номером? - на всякий случай уточнила я.
- Ваше имя Дэлла Норинг?
- Да.
- Тогда мне нужно поговорить именно с вами. Не волнуйтесь, мое сообщение не должно вас огорчить.
- Надеюсь. И что же вы собираетесь мне сообщить?
- Мы не могли бы встретиться где-нибудь? Есть вещи, которые не принято обсуждать по телефону, к тому же, я должен показать вам кое-какие документы.
- Я не возражаю. Здесь недалеко есть кафе "Утреннее меню". По утрам там не бывает много посетителей.
- Хорошо. Почему бы и нет.
- Как я вас узнаю?
- У меня есть удостоверение и водительские права, - я почувствовала, что он улыбнулся.
- Тогда предъявите их хозяину кафе, он по утрам сам обслуживает посетителей, меня он знает давно и неплохо, он и поможет нам встретиться
Дядюшка Якоб, так зовут хозяина упомянутого выше кафе, действительно нам помог встретиться и занять удобный столик, расположенный у двери, ведущей во внутренний двор, вернее, небольшой, но безупречно ухоженный сад, где тоже располагались столики, но по утрам они не обслуживались.
В кафе, кроме нас, было еще двое, пожилая пара, они уже заканчивали свой завтрак.
А когда мы расположились за столом и сделали заказ, на какое-то время, нам повезло остаться единственными посетителями.
Прежде, чем приступить к деловому разговору, который меня заинтриговал с самого начала, мы выпили по чашечке кофе.
- У вас действительно есть характер, - с улыбкой во взгляде заявил мой собеседник.
- Характер есть у каждого, - серьезно ответила я, - люди отличаются друг от друга не только лицом и фигурой.
- Разумеется, - уже откровенно усмехнулся адвокат. - Но вы же прекрасно меня поняли. Я не об особенностях поведения разных людей говорил. Характером, в том смысле, о котором я подумал, обладают далеко не все. Но это хорошо.
Я не очень поняла, что подразумевалось под этим "хорошо" Поэтому не стала отвечать на его реплику, просто ждала, что еще он скажет. Он опять усмехнулся и начал говорить после заметной паузы. Вернее, он задал мне вопрос.
- Знакомо ли вам имя Полина Норинг?
- Естественно, она, кажется, двоюродная или троюродная сестра моей прабабушки. Карины Норинг, матери моего деда. Самого деда я не знала, он куда-то исчез еще до моего рождения. Неужели она нам что-то завещала?
- Да, что-то. Именно вам, то есть потомку Полины Норинг женского пола по линии Норингов.
- Вот как? А что, в нашей немаленькой семье я одна такая? В смысле, именно я соответствую всем требованиям, какими должна обладать наследница?
- Так уж получилось. Впрочем, я дам вам копию ее завещания, и вы сможете сами все прочитать.
Я несколько раз перечитала небольшой, в одну страничку документ. Но не могла ничего толком понять. Нет, то, что именно мне Полина Норинг завещала все, "чем она владеет на момент ее смерти", я поняла, о самом наследстве я пока не спросила, не подумала даже. Но вопрос "почему?" остался и витал вокруг меня как назойливое привидение в фамильном замке.
Ситуация была далеко не загадочная. Историю Полины в нашей семье знали все. Мы ее слышали и воспринимали как нечто естественное, и даже неизбежное. Мы считали, что так и должно быть в семействе Норингов.
Семья наша разрослась как огромное дерево с мощными корнями на плодородной почве. В ней множество потомков, вполне достойных стать наследниками легендарной Полины Норинг. Но она оставила мне все, чем владела только потому, что я была в этой огромной семье единственной девочкой-первенцем, дожившей до совершеннолетия.
Норинги всегда держались вместе, никогда не бедствовали, никогда не попадали в сложные обстоятельства. Лет двести назад это легко объяснялось и материальным благополучием, и талантами всех, кто принадлежал нашему очень древнему роду, но была и некая особенность в нашей семье, о которой мы все знали, но которую никогда не обсуждали: ни внутри семейства, ни, тем более, с кем-то для нас посторонним.
Когда семья давала очередной росток, то есть, кто-то из Норингов вступал в брак, то первенцем в молодой семье всегда была девочка, а далее рождались сыновья, дочери, у кого как. Нет ничего странного в том, что девочки появлялись на свет слабыми и болезненными, зачастую, они умирали еще в младенчестве. Понятно, с развитием медицины ожидалось, что эта печальная традиция прервется, и она прервалась, когда появилась на свет Полина. Это случилось так неожиданно, что родители девочки оказались к этому совсем не готовы. Полина была, на редкость, крепким и жизнелюбивым ребенком. Она росла как бы сама по себе. Так как никто особо не рассчитывал, что она выживет. Ее окружали кузены, не считавшие необходимым видеть в ней хрупкое и нежное создание. Не было у Норингов нужного опыта. Полина при таком отношении в семье постепенно превратилась в сорванца, который вскоре начал верховодить в среде не только младшеньких братьев, сестер, кузин и кузенов, но и тех, кто был старше, пусть и ненамного.
Однако время шло, и сорванец все же превратился из неуклюжего, но очень бойкого подростка в веселую и симпатичную девчонку, Полину Норинг.
Полина получила неплохое домашнее образование, но оно сильно отличалось от того набора умений и навыков, коим обычно обременяли девочек из приличных семей. Их ведь, в основном, готовили к замужеству. Юная госпожа Норинг так и не научилась вышивать платочки для рождественских подарков. Впрочем, роль хозяйки ей, видимо, нравилась. Поэтому она ловко и умело распоряжалась во время чаепитий и на праздничных застольях.
Довольно рано она овладела искусством верховой езды. В двенадцать лет отец подарил ей жеребенка вороной масти. Она назвала его Ветер. В этом имени было что-то одновременно и притягательное, и точное, и настораживающее. Но эта мысль приходила в голову только тем, кто видел Полину на ее верном скакуне во время утренней или вечерней верховой прогулки. Впрочем, все говорили, что назвать это действие скучным словом "прогулка" было бы крайне неуместно.
Я все это рассказываю так, как представляю по немногочисленным и скупым пересказам, услышанным мною от представителя старшего поколения Норингов. Больше всего о Полине мне рассказал дядя, старший брат моего отца, на попечении которого я осталась, когда во время эпидемии заболели все родные, кроме дяди Берта.
Он, к сожалению, не знал ничего о человеке, который был мужем Полины и отцом умершей в младенчестве Кристины, а также двух близнецов Эда и Хольма, красавцев братьев, не настолько похожих друг на друга, как можно было бы подумать, но, тем не менее, очень привязанных друг к другу.
Мне известно только то, что один из братьев стал военным, а другой поселился в доме родителей. Кажется, он занимался разведением породистых лошадей.
Хотя я тоже принадлежу к семейству Норингов, но моя судьба сложилась так, что некоторое время я была отдалена от своих близких. Судьбе было угодно подвергнуть меня испытаниям. Но все уже позади. Не скажу, что мне было легко, но я справилась. И горжусь тем, что не опозорила свою семью. Я радуюсь тому, что мне удалось вернуться и занять вполне почетное место на нашем фамильном древе. Простите мне этот невольный пафос. Это эмоции, а они, как известно, неуправляемы, или, я бы уточнила, плохо управляемы.
По моей просьбе адвокат Карл Креминг привез меня в дом, который по воле моей давно отошедшей в мир иной родственницы стал теперь моим. Да, я дожила до совершеннолетия и очень неплохо себя чувствовала.
Я не стала почему-то осматривать свое новое владение в присутствии господина Креминга, хотя, мне показалось, Карл неохотно оставил меня здесь одну.
Я проводила адвоката до двери, поблагодарила за работу и пообещала, что обязательно ему позвоню, если что.
"А если что?" - подумала я, едва осталась наедине со своим домом и, наверное, своим будущим.
Вокруг дома я, мельком оглядевшись у двери, когда мы входили, заметила некогда наверняка ухоженный, а сейчас одичавший и заросший чем попало сад. Мне захотелось выйти и посмотреть на него повнимательней, но глянув в большое, почти в полстены, окно, я заметила внушительную тучу на горизонте, погода предвещала грозу. Решила, что окрестности и свой сад осмотрю позднее. И вскоре я убедилось, что решение было разумным.