Заходить через парадный подъезд "Дома приемов" обоим показалось кощунственным. Тем более, что его охранял новенький цифровой замок, не совсем ясно, как открывающийся. А вот вход в людскую сторожил запор попроще, дисковый, пусть и известной немецкой фирмы, но поддавшийся усилиям Кузьмы с третьей отмычки. Камеры в самом переулке заблокировал на четверть часа Копейкин, благо, в этой области также снискал лавры. Теперь на съемке, если б та сохранилась, можно было увидеть, как Мильтон выбирается из такси и таинственным образом испаряется, телепортируясь в неведомые миры.
Понукаемый подельником, Данилин вошел в небольшой закуток, где и разоблачился - для полной сохранности своих намерений он прибыл в длиннополом пальто и шапке; спрашивается, кто же в таком виде пойдет на дело? Переложив пакет из супермаркета в карман брюк, Данилин двинулся по коридору, поднимаясь в парадную залу. Феноменальная его память, способная воспроизвести обстановку помещения, где он уже тыкался в мебель и углы, подсказала, куда следует двигаться - дальше Мильтон шел, куда уверенней и без помощи Власа. Добрался до поста охраны на парадном входе, с помощью подсказок подельника, отключил систему слежения и охраны, благо, самой охраны в дни отсутствия губернатора в здании, не имелось. Мешков-Торбин был человеком рачительным, особенно, что касалось его кармана, из коего вахте и платили. И раз сейчас он пребывал в поместье, незачем здесь было его работникам прохлаждаться.
- Ты хоть в курсе, где сейф находится? - не выдержал долгой паузы Копейкин. Кузьма помолчал еще немного, не то для пущего драматизма, не то огибая препятствие - но, наконец, изрек:
- Более или менее.
- То есть ты не видел...
- Как, интересно, я увижу, по-твоему?
- А куда ты тогда идешь?
- В кабинет, разумеется.
В тот памятный день несколько приглашенных получили от губернатора подарки: кто медали, кто денежные сертификаты - за особые заслуги перед городом и дарителем, видимо. Чета Данилиных не получила ничего, Прасковья потом долго и так сильно об этом сожалела, что потом стала выговаривать брату, мол, зря пришли. А слухач замечательно запомнил, что по каррарскому мрамору протопали подкованные ботинки с верхнего этажа, откуда-то издалека, ибо этот неприятный железистый звон он услышал много раньше торжественной раздачи ценностей. Вот и предположил.
- Логично, - согласился и Копейкин, - Ты сейчас на лестницу? Она прямо перед тобой.
- В курсе, ноги помнят.
Данилин ловко забрался на второй этаж, но тут его ждала загвоздка, дверей в коридоре винно-красных тонов оказалось превеликое множество, при этом большая часть комнат за ними весьма походили на то расплывчатое понятие "кабинет губернатора", которое мысленно выстроилось в создании Мильтона. Пришлось обходить все или почти все, пока за картиной персоны Мешкова-Торбина, сделанной известным абстракционистом, медвежатник не обнаружил искомое. После чего Данилину и оставалось только положиться на свой тонкий слух и музыкальные пальцы.
- Что-то я не слышу звуков грабежа, - наконец, произнес Копейкин, явно соскучившись.
Мильтон же молчал, обратившись в слух. До его натренированных ушей донесся какой-то специфический звук, который он, покрывшись холодным потом, интерпретировал как наличие посторонних.
- Не может быть, чтоб губернатор приперся так поздно, - затарахтел Копейкин. - Уже десять, он, поди, ужинать изволит. А после танцы и вист.
- Помолчи!
Теперь и до слуха Власа донесся странный звук, который обычно издает крадущийся человек, стараясь, чтоб его никто не услышал.
- Похоже, во дворец еще кто-то припожаловал, - заметил Мильтон. - И явно не охрана.
- Ты дограбил сейф? Да плевать, все равно выкатывайся.
Он и поспешил на выход, несолоно хлебавши, да только в винном коридоре столкнулся нос к носу с другими домушниками, как назло, прибывшими поживиться в тот день и час, когда и Данилин. Судя по топоту, их заявилось двое: здоровяк с широким шагом и, очевидно, невысокого роста скороход, как мысленно его окрестил Кузьма, за частоту выбрасывания нижних конечностей. В последнего медвежатник и уперся, аккурат на выходе из кабинета.
- Это еще что за номер? - поинтересовался скороход, вероятно, жестом подзывая дылду. - Глянь, кого я тут обнаружил.
- Конкурент? Ты, мужичок, кто таков? И какого рожна приперся без очереди?
А здоровяк, поди, еще и остроумец. Мильтон принялся объяснять, что и почему, но тут его перебил заслушавшийся разговоров Копейкин.
- Давайте без базара, парни! - охолонул он соперников и подбодрил подельника. - Вы за чем припожаловали?
- А это еще кто в мобильнике?
- Ты в курсе, с кем разговариваешь!?
Стоило только Копейкину представиться, как наступило столь долгое и немного шумное молчание, что Мильтон решил, будто перед мобильником пали ниц. Говорившего немедля узнали, стали извиняться, шаркая подошвами по мрамору. Скороход, выдвинувшись вперед, начал сбивчиво объяснять: поступил наказ от самого вора в законе по прозвищу Аршин напомнить Мешкову-Торбину, что тот прилично должен, а для этого взять пару-тройку картин из коллекции в качестве предварительного расчета.
- Вот уж никогда бы не подумал, что барин окажется должен.
- Это святой, карточный, долг, - пояснил скороход. - Недавно в буру? проигрался, а отдавать не спешит. Вот Аршин и приказал напомнить.
Копейкин поинтересовался, что именно они взяли. Оказалось, немного: две пастели Лактионова из тех, что Влас сам мечтал увести, плюс натюрморт Машкова. Пока Копейкин разглядывал полотна через камеру телефона, другой мобильник пронзительно затрезвонил.
- Хозяин, - произнес здоровяк, поднося к уху скорохода сотовый. Тот приник к устройству. И не успел Влас и слова молвить, как в подробностях разболтал Аршину, отчего вдруг в работе подопечных произошла серьезная заминка. Тот приказал включить громкую связь.
- Вот что я решил, - отчеканил самый главный вор. - Вы сейчас мне все добро из сейфа мило положите в мешок и свалите подобру-поздорову. Влас, ты мне ничего не должен, просто отключайся и забей, а ты... Мильтон, так? Вскрывай сейф и радуйся. А вы, недотепы, присматривайте за ним, пусть слепец, но может чего себе заграбастать.
- Но, шеф, он нам сейф вскроет...
- Тихо тут! Я сказал, а вы исполняйте. Влас, всего хорошего.
- Аршин, погоди, не по-людски это, - тут же запротестовал Копейкин. На что вор только хмыкнул, приказав поднять мобильник так, чтоб видеть собеседника. Странное зрелище вышло: два человека замерли в нелепых позах и протягивали руки с сотовыми друг навстречу другу, пока звонившие им общались между собой. Впрочем, подобное продолжалось недолго: Аршин отдал приказ, и верзила тотчас попытался заключить в медвежьи объятия Данилина, тот едва сумел увернуться. Отключив мобильник, здоровяк взревел и, замахав фонарем, бросился за слепцом. Вот только бегать в коридорной тьме сподручней оказалось незрячему, для которого дорога ощущалась, а не виделась в мельтешении. Мильтон остановился возле самой лестницы, впопыхах едва не сделав лишний шаг, затем приказал телефону выключиться, лишив нападающего последнего преимущества, видеть Кузьму он не мог более. А в последний момент попросту шагнул в сторону, поставив подножку.
Дылда с грохотом устремился вниз по лестнице, старательно пересчитывая ступени. Мильтон обернулся.
- Слышь, скороход, ты один остался, - довольно изрек Кузьма. - Давай испытаем, как хорошо ты дом знаешь. Попробуй меня поймать, ну?
Мелкий сдался сразу. Не исключено, поднял руки, жаль, Кузьма этого не видел.
- Все, мир, мир, - застрочил он. - Я тебе и выбраться помогу и все, что хочешь, сделаю. Только с сейфом помоги. А я Аршину скажу, что все по его указанию сделано.
Обратно его вели, натурально, под руки. Оба подельника, особенно, спущенный с лестницы, расстарались, чтоб Данилину было удобно перемещаться во дворце, и хотя ноги и так помнили дорогу, Кузьма возражать не стал. Всегда приятно, когда за тобой ухаживают из вполне заслуженного уважения. Впрочем, с Копейкиным он тоже не расставался, Влас все еще находился на связи.
Когда он облачился в пальто, оставленное в каморке, до обостренного слуха Мильтона донесся близкий перестук каблуков. А после он понял, что замок в людскую осторожно вскрывается. Данилин растерянно обернулся. Соратники его сориентировались мгновенно, распахнув дверь, тотчас втащили внутрь дамочку на шпильках и ее худосочного подельника.
- Да как вы смеете? - возмутилась она. - Я представитель Третьяковской галереи, этот ваш Мешков-Торбин три года как взял из наших запасников картины для выставки, а взамен прислал подделки.
- Что-то я не припомню никакой выставки, - тут же влез Копейкин. Дамочка глянула на мобильник, немедленно поднятый на уровень лица Данилиным. Досадливо куснула губу.
- Да тут такое дело, - замялась она. - Выставка была для очень узкого круга господ потенциальных меценатов. Неважно. Нам надо вернуть захваченное и побыстрее.
- Побыстрее, а почему?
Дамочка немедля подобралась.
- Вы что, телевизор не смотрите? Президент выступал, сообщил, что с завтрашнего... сегодняшнего утра вводятся карантинные ограничения на передвижения граждан. Все обязаны ходить только в продуктовые магазины, по крайности, на выгул собак и в масках и перчатках. Иначе штраф. Вас это тоже касается.
Означенные атрибуты гардероба дамочка немедленно продемонстрировала, вызвав недовольное хмыканье уходивших.
- Что за картины у вас отобрали во временное пользование? - поинтересовался скороход.
- Несколько супрематических полотен Малевича и его учениц - Ольги Розановой и Любови Поповой, - и поскольку все задумчиво молчали, перебирая в памяти увиденные ранее полотна, поспешила с пояснениями: - Белые холсты с разными кругами, прямоугольниками всех цветов радуги.
- Ах, да, "Автопортрет в двух измерениях", - тотчас вспомнил дылда. - Вниз и влево, в служебных помещениях. Видел его, пока вниз по лестнице спускался, - пояснил он удивленным напарникам.