- Но почему? - перебила Татьяна разрумянившуюся от воспоминаний Ниночку, - почему работа так влияет?
- Точно не помню. Кажется, "по причине эмоционального выгорания", так Роб сказал, да.
Остаток вечера прошел как в тумане. С непривычки Таня сильно захмелела, язык заплетался, мысли путались. Евгений проводил шумных веселых гостей и уложил жену спать.
Утром Татьяна проснулась с тяжелой головой, припомнила вчерашний вечер и застонала. Какой кошмар, что она натворила!.. Заглянул муж (они давно спали в разных комнатах), принес чаю в синей чашке, погладил по голове и ушел на работу. К себе, как обычно. Даже не прикоснувшись к чаю, Таня начала лихорадочно одеваться. Надо зайти к ним. Вдруг успеет предупредить.
И вообще вдруг все обойдется, и Бланков не тронут? В конце концов, ее донос ничем не подтвержден. Мало ли кто на кого стучит, нужны доказательства, верно?
Пока шла туда, вспомнила, как познакомилась с Бланками. Они сами выбрали ее среди других кандидатов на опеку, когда Управление Благоденствием представляло своих сотрудников престарелым жителям района. Она согласилась: старики выглядели опрятно, двигались самостоятельно и были в полной памяти. Искин не возражал, и эта пара стала ее официальными подопечными. Код доступа в квартиру Бланков вписали в ее персональный чип.
Старики привязались к ней, звали доченькой. Она знала все их нехитрое хозяйство. Странно только, что ванную они держали закрытой на ключ. Иногда там надолго запирался Аркадий. Что делал, непонятно, но Люба не беспокоилась, значит, и Тане волноваться незачем.
Однажды Таня пришла раньше, чем обычно, старик был в ванной комнате и не успел прикрыть дверь. Он сидел на высоком стульчике у верстака, рассматривая что-то в здоровенный микроскоп. Таня такие видела только в кино про безумных ученых.
В тот день они ей все рассказали. Таня была шокирована услышанным. Взламывать чипы? Но это же преступление!
- Преступление - это то, что искины сделали с людьми. Мы их придумали, а теперь стали их рабами. Слава богу, не перевелись еще люди, которые хотят сами управлять своей жизнью, и я в меру своих сил им помогаю, - услышала она в ответ.
Аркадий еще долго говорил о свободе выбора и демократии, но она пропустила все мимо ушей, слова были мудреные, слушать скучно. Странно, что они не побоялись ей открыться. Как будто были уверены, что она не донесет. А почему, собственно? Кто они ей такие, чтобы рисковать собственной безопасностью?
- Попробуй, дочка, тебе понравится, - убеждал Аркадий, и она из любопытства согласилась. Но в руки Любе не далась, хоть та уверяла, что много лет работала медсестрой. Пошла к знакомому хирургу, чтобы вынул чип, и договорилась, что потом водворит его на место. Щедро заплатила за работу и за молчание.
И правда, жизнь заиграла новыми красками. Появилось чувство вседозволенности. Отключая чип, она могла проделывать все то, что не позволял ее социальный статус. Жене Вычислителя запрещалось появляться в казино, посещать элитные магазины, закрытые вечера с участием иностранцев и так далее. Теперь же, нажав кнопку на своих элегантных часиках, она исчезала из поля видимости всеведущих искинов. Конечно, люди продолжали ее видеть, но это было не опасно. Никто не проверял, имеет ли право она здесь находиться, так привыкли полагаться на искусственный интеллект, который все контролирует.
Свобода свободой, но денег стало не хватать. Одеваться нужно прилично, чтобы соответствовать. Серж, глядя на нее, тоже взалкал запретного. Прикинул, что можно неплохо заработать, и начал поставлять Аркадию клиентов.
И вот теперь все закончилось. Она не виновата, правда. Так получилось.
Дверь не открывалась - сменили код? На стук никто не среагировал. Татьяна вышла из подъезда. Возле него топталась приземистая желтолицая старушка в ватной куртке.
- Не видели Бланков сегодня? Дверь не открывают, может, заболели? - спросила ее Таня. Та подозрительно воззрилась на нее: "Ничего не ведаю. А ты откуда будешь? Из надзора?" Узнав, что Таня пришла навестить подопечных, порылась в кармане засаленного ватника и вытащила письмо.
- Вот, для тебя оставили. Я не читала, хотя могла бы. Поняла? Покойница меня не жаловала, а зря.
Старуха развернулась и, хромая, отправилась восвояси.
- Спасибо! Как вас звать, бабушка?
- Марта Рикейрос, - буркнула она, не оборачиваясь, и заковыляла дальше, к хостелю напротив.
Про какую покойницу она упоминала? Неважно, скорее домой! Письмо жгло руки, но она вскрыла его только в своей комнате.
"Дорогая Танюша!
Завтра придут нас выселять, приказали собрать вещи. Наверняка по доносу Марты, вон за окном маячит. Бог ей судья. Если у нее осталась хоть капля совести, она передаст тебе это письмо, больше просить некого.
Дочка, родная, не думаю, что теперь нам разрешат видеться. Но ты все-таки постарайся нас найти, мы так к тебе привязались! Если не свидимся, помни, что были люди, которые любили тебя. Наслаждайся жизнью, пока молодая, и вспоминай нас добрым словом. Всю жизнь мы старались служить людям, Аркадий учительствовал, я лечила. И вот что получили на старости лет - нас выселяют. Ничего, как-нибудь проживем. За нас не беспокойся, думай о себе. Помни, ты имеешь право сама строить свою жизнь, не разрешай другим управлять собой. И еще: настоящая свобода внутри, ее никто отнять не может. Танечка, береги себя. Обнимаем. Твои Бланки".
В глазах защипало. Они ей доверяли, а она... Попробую обратиться к Нине, вдруг поможет узнать, куда их переселили. Однако здесь что-то не так. Люба пишет, что их перевозят с утра, но она пришла так рано, а в доме уже никого нет.
Служение людям? Это только красивые слова. От кого она их недавно слышала? От Жека, да. Вчера. Они с Робертом громко спорили о всякой ерунде - смысле жизни, служении человечеству, о таких вещах, о которых Татьяна никогда не задумывалась. Но для мужа эти слова что-то значат. Давно они с ним ни о чем толком не говорили. Таня злилась, что он не обращает на нее внимания, охладел, а оказывается, дело в работе, которая его измотала. Бедный Женька.
Она зашла к мужу в кабинет и в очередной раз поразилась жуткой тишине, которая здесь царила. Жек с закрытыми глазами лежал на кресле, руки и ноги в зажимах, десятки тонких проводов, змеясь, отходили от сенсорного комбинезона, в который он был облачен, прямо в стену-экран от пола до потолка. По экрану пробегали цветные сполохи, быстро мелькали цифры, буквы, формулы. Таня вспомнила картинку из детской книжки про Гулливера. Точно так же лежал он, распятый злобными лилипутами на песке, весь опутанный нитками, как Жек проводами... и вот эти нитки высосали из него любовь, страсть, нерожденные жизни их детей?!
Наверно, она закричала, потому что Жек открыл глаза, отключил оборудование и сел на кресле. Она бросилась к нему, заливаясь слезами.
- Ради чего это все, скажи, - молила она. - Если ты знаешь, как надо служить человечеству, то расскажи. Я хочу понять, на что мы променяли свою жизнь! Я тоже имею право знать!
- Имеешь, - глухо отозвался Жек. Он поднялся, расстегнул и снял комбинезон, помог Тане в него облачиться, пристегнул к креслу. Она почувствовала, как иголочки вонзились в кожу, испугаться не успела. На нее нахлынули яркие образы. Вот она, спеленутая между такими же женщинами-двойниками, куда-то бежит вместе со всей толпой. Нещадно палит солнце, она вся взмокла от пота, но остановиться и перевести дух нельзя. Хочется пить, она хватает флягу, которая висит на боку у соседки, та огрызается, ее безумные глаза все ближе, ближе. Таня чувствует, как ее пальцы скрючиваются, готовясь вцепиться в лицо мерзкой тетки... радужные полосы, все меняется. Теперь Таня в знакомом месте, это универсальный магазин. Она прогуливается по этажу, заходит в отдел, где продается верхняя одежда, рассматривает пальто и куртки. Народу здесь много; внезапно включается пожарная сигнализация. Вой, скрежет, сквозь них пробивается компьютерный голос диктора, который призывает сохранять спокойствие; люди куда-то мчатся, Таня немного замешкалась, чувствуя отчаянный страх и почему-то восторг. Из отдела убегает продавщица, Таня хватает ближайшую к ней шубу и зарывается лицом в щекочущий мех...
Она долго не могла прийти в себя. Жек растирал ей руки, прыскал в лицо водой, тряс. Наконец вернулась к реальности.
- Что это было? - прошептала она, озираясь.
Она лежала на кресле, комбинезон валялся на полу. Аппаратура, видимо, отключилась.
- Там было как будто по-настоящему, нет, гораздо сильнее! Что это?
- Аналоговая симуляция. Еле тебя вытащил, - непонятно ответил Женя.
- Значит, это все, что ты делаешь? Ты подопытный кролик у искинов? - не веря себе, спрашивала она, вцепившись ему в рукав и глядя в бледное, когда-то любимое лицо.
- Не кролик, а один из расчетных блоков модели человеческого поведения. Это огромный прорыв в науке и очень важно, понимаешь? Знать, как поведут себя люди в экстремальных ситуациях, в толпе и по одиночке. Задается ситуация и пропускается через Вычислителей, то есть нас. А потом искины строят действующую модель. Это позволит рассчитать, как в реальности будет развиваться ситуация, и спасти человеческие жизни.
- Если они такие умные, твои искины, пусть рассчитают все сами! Зачем через людей пропускать всякую дрянь? Странно, что ты до сих пор не рехнулся... я вот никак прийти в себя, не могу.
- Видишь ли, это невозможно. Психология людей пока не поддается точному расчету. А сами искины испытывать эмоции не могут. Пытались себе достроить программы, но отказались, слишком опасно и непредсказуемо. Поэтому и используют нас, людей... Это гораздо дешевле и проще, чем проводить глубокие исследования. Искины выбирают самые экономичные и эффективные решения, для этого и создан искусственный интеллект!
Жек явно гордился своей работой. Таня встала и ушла к себе. Экран стола звякнул, пришло извещение о переводе суммы на ее счет. Одна тысяча кредитов; купить шубу, и еще половина останется. Она вспомнил