Кале хотел сегодня увидеть свои владения с высоты полета. Небо, как всегда, манило и дразнило глубиной и ширью, но сегодня что-то мешало беззаботно играть в облаках. Кале увидел летящий далеко в низу знакомый пейзаж, и его крылья сделали широкий круг над пустыней, земля побежала на него, и крылья приняли удар.
Кондор опустился на небольшом холме и увидел расстилавшуюся перед ним пустыню. Поверхность пампы была покрыта щебнем и принадлежала к самым засушливым зонам Перу - дождь бывает здесь примерно два раза в год и то не более получаса. Вдали виднелось русло пересохшей реки Рио-Инхеньо.
Кале любил Пампа-де-Наска за ее особую печальную красу - было что-то величественное в однообразии пустыни, такой прекрасной и безжизненной. Ему нравилось смотреть на пампу во время захода солнца, когда, красная от его лучей, она становилась особенно хороша. Много-много лет смотрел он на пампу, бродил по ее дорогам: безмолвие этих мест нарушали лишь крики птиц, шорохи мелких животных да ветер, сметающий пески в причудливые узоры, а садящееся солнце окрашивало их в пурпурный цвет и отбрасывало на барханы глубокие тени.
Здесь начиналась территория "разрисованной" пустыни с лабиринтами линий. На темно-красной поверхности мертвых пустынных плоскогорий проступали желтовато-белые трапеции, треугольники и прямоугольники, часто длиной в сотни и сотни метров, многие из которых на первый взгляд напоминали очертания аэродрома.
Вместе с ними по Пампа-де-Наска тянулись бесчисленные, бесконечно длинные полосы, сходящиеся в определенных точках и затем вновь расходящиеся. И посреди этого невероятного хаоса линий были рассеяны гигантские рисунки животных. Фигуры, линии и странные трапеции располагались приблизительно на расстоянии пяти километров друг от друга и составляли в общей сложности несколько сот километров. Гигантская "картинная галерея" из прямоугольников, квадратов, треугольников и трапеций с бесчисленным множеством прямых линий и черт, ведущих в никуда, или точнее - от горизонта к горизонту, насколько хватало глаз, снова поразила кондора.
Он давно жил здесь и хорошо ориентировался между этими линиями и геометрическими фигурами, среди которых были разбросаны изображения десятков ящериц, рыб, птиц, пауков, китов и ястребов. Но явное предпочтение было отдано птицам. Одни из них были прямо-таки чудовищны, как в арабских сказках. Например, изображение сто десятиметровой птицы, длинные голова и шея которой похожи на змею, или сто пятидесятиметровый морской ястреб. Из других животных главным образом китообразные и, наконец - обезьяна, у которой на кисти пять пальцев, а хвост напоминает огромную спираль. Создатели "галереи" четко ориентировали лабиринт линий на годичный цикл Светила, движение Луны, звезд и созвездий. Линии тянулись по пустыне на многие километры вверх и вниз по склонам, через камни и небольшие долины, и ни одно природное препятствие не в силах было заставить их отклониться в сторону, изменить данное создателями направление.
"Вот так и птицы, рыбы продолжают и продолжают, подчиняясь древнему инстинкту, отправляются для создания гнездовий и нереста в далекий путь. Так или иначе, но наступает день и час, когда косяки птиц и рыб покидают родные озера, реки и уходят к берегам теперь уже несуществующей Атлантиды. Они и не подозревают даже, что материк погиб, а, повинуясь Пути, намеченном когда-то Создателем, стремятся туда и ничто, и никто не в силах изменить это направление, отклониться в сторону", - размышлял Кале.
Он встряхнул легкую печаль и снова взмыл в небо кондор хотел увидеть долину реки Ика.
Здесь тоже был гигантский "верстовой столб". Острие этого легендарного "древа" занимало более двухсот метров и состояло из темных камней, резко выступающих на более светлой земле, и указывало на долину реки Ика. Этот огромный знак, как и "рисунки" Пампа-де-Наска можно было увидеть только с высоты. Здесь он любил сидеть, постигать древние знания - тут находилась необыкновенная библиотека нетленных знаний в "непортящемся" материале.
Долина реки Ика всегда играла большую роль в истории индейцев и была важнейшим местом их поселений и культуры. Здесь земля встречалась с морем и огромный знак, как маяк указывал путь всем тем, кто мог плыть по воздуху. Кале взял направление точно по острию "знака" и увидел с высоты доисторическую каменную библиотеку, состоящую из тысячи "томов" каменных книг, в которых запечатлена вся история человечества. Эти черные "каменные книги", на которых тонко, но глубоко прочерчены человеческие фигуры, часто во время самых невероятных занятий. Кале смотрел на книги из этой "библиотеки" почти всю свою долгую жизнь.
На древних гравюрах этих "книг" были изображены люди, жившие в долине десять тысяч лет назад и еще раньше. При этом перуанцы наблюдают небесные тела в подзорную трубу, рассматривают что-то в лупу. На сотнях камней начертаны сцены проведения хирургических операций: кесарево сечение, пересадка печени, мозга. На некоторых гравюрах человеческие фигуры изображены в окружении животных, обитавших на Земле сотни тысяч лет назад: динозавры, этегозавры, чудовищные птицы. Некоторые каменные "книги" представляли собой древнейший географический атлас - здесь Африка, Европа, Лемурия, рядом с Америками изображена страна легенд Атлантида и еще более древняя и легендарная страна Му.
Хозяева огромной каменной библиотеки оставили о себе память, а сами были уничтожены гигантской природной катастрофой - потопом, приближение которой они предчувствовали.
Крылья старого Кале слегка вздрогнули. Да, - пора домой, на озеро Титикака. И вновь ушла вниз посеребренная Луной земля, звала и манила высота и загадочная воля ветра. Сегодня уже было поздно играть с ветром в прятки, который мог порой уносить в самые неожиданные места, а Кале, уступая правилам игры, мог медленно плыть над пустыней, городами. Вот уже заблестела вдали освещенная лунным светом капля - слеза ушедшего древнего моря. И посредине - маленькие искры, огни селенья.
- Да, странные люди, - подумал о живших среди вод озера людях кондор. - А, впрочем, люди ли они? - спросил себя Кале, но на этот, давно мучавший, его вопрос у него еще не было ответа,
Эти индейцы отказывались делить с остальными обитателями Анд их общую родину. В то время как все жили и живут на земле, суше уру - сколько их помнят перуанцы - всегда селились прямо на водах священного андского озера. С незапамятных времен они создавали особые плавучие острова из озерного тростника, тотора, и на этих островах строили и строят - опять же из тотора низкие тростниковые хижины. На этих островах уру рождаются, здесь же, посреди вод Титикака, и умирают. Эти странные жители плавучих островов отказываются знаться с другими людьми и никогда не выходят на берег.
Мы - иные, мы - обитатели озера, мы - не люди. Мы стали жить здесь еще до того, как Солнце начало освещать Землю, как отец небес сотворил людей. Нет, мы не люди! Наша кровь черна, поэтому мы не ощущаем холода озерных ночей. Мы разговариваем не на языке людей, и люди не понимают того, о чем мы говорим.
Головы у нас иной формы. Мы очень древние, самые древние. Мы - обитатели озера. Мы - не люди! Мы прежде выглядели иначе - с длинными руками и ногами. Наши удлиненные головы прежде походили на голову кондора. Теперь мы только внешне похожи на людей. Только в наших жилах течет черная кровь и только мы умеем не мерзнут, - вспомнил Кале старинную легенду крошечного удивительного народа уру.
Он много думал о ней когда-то и понял, что половина в ней правда, по крайней мере та, о которой он знал.
Вот вдали показались суровые вершины Анд -Кале был почти дома. Озеро было таким же, как всегда - прекрасным. Оно лежало слепящим зеркалом в погожие дни и бушевало в дни ненастные. Сейчас его гладь изредка знобно подрагивала от холодного дуновения, шедшего из пустыни. В небе сияло созвездие Плеяд, и кондор устало прикрыл глаза.
Сегодня, услышав скорбную песнь Поминовения, он почему-то подумал о себе, своей жизни, смерти. Он взлетит провожаемый взглядами перуанцев прямо к Солнцу, туда, где прекраснейшее из светил неба заканчивает свой дневной путь. Он будет лететь по зеленовато-синему шелку неба, видеть ослепительно белые облака и чувствовать себя счастливым.
Дмитрий РАСКИН
ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО "ДЭВИС И ПАРТНЕРЫ"
Сразу же видно, если ко мне пришли по делу о "супружеской неверности", пусть даже сам клиент думает, что он сдержан и непроницаем. За долгие годы работы я научился сходу определять, будет ли подтверждение этой самой неверности трагедией для клиента или же тем козырем в бракоразводном процессе, что позволит ему выгодно разделить имущество, отсудить детей и т. д. Мой сегодняшний посетитель Бакер явно относится к первой, в общем-то, симпатичной мне категории. Симпатичны такие клиенты мне, видимо, потому что не торгуются и соглашаются оплачивать дополнительные мои расходы (это я так острю на свой счет, по привычке и во избежание пафоса).
- Мне шестьдесят пять, мистер Дэвис, - говорит Бакер, - а моей Джеси сорок. Мы встретились случайно и, получается, навсегда.
- Сколько лет вы в браке? - спрашиваю я.
- Пять. Я был счастлив. Абсолютно счастлив, понимаете? Но с какого-то времени стал замечать... то есть очень старался не заметить, что у нас с ней что-то не так, - он сбивается. - Это моя последняя любовь, поздняя, да. И что я без нее?
- То есть начались ссоры, размолвки, взаимные претензии? - пытаюсь помочь ему я.
- Нет. Она со всем соглашается, все смягчает, уступает во всем.
- И вас это стало уже раздражать?
- Я вдруг понял, что она пересказывает мне мои собственные мысли, а свои... получается, все ее мысли мои, понимаете? Я не понимаю.
Ловлю себя на том, что, если б моя Глория вела себя так же, я был бы счастлив.
- Это только так кажется, мистер Дэвис, - Бакер догадался, о чем я подумал сейчас, - Меня теперь это даже пугает. И стыдно за то, что я в самодовольстве своего счастья этого раньше не видел. Если бы она просто пересказывала мои мысли, но она же это маскирует и весьма тщательно, чтобы я, не дай бог, не догадался. А я действительно слишком долго не догадывался. - После паузы: - В последнее время у меня нет-нет да и появляется подозрение, что она, - он пытается подобрат