Он снова отказал в работе программе-синхронизатору, пытавшейся соединиться с серверами системы обслуживания. Та не сдавалась, заявляя о высшем приоритете в отчетности. НП вдруг пришло на ум, что именно такие послания он и отравлял на исследования ежевечерне, когда ложился на диагностику, и, отправляя, ни разу не посмотрел, что именно посылает. Сейчас же, он пробежался по заголовкам данных, мог спокойно узнать, что именно копировалось - практически все, связанное с Алексеем Кузьмичом. Работа шаблонов, алгоритмов, программ вербального и мимического соответствия, анализаторов и фильтров - это в те дни, когда он отгружал в оделенный фрагмент оперативной памяти своего игрока в шашки, уравниваясь с отцом в возможностях... Отцом...
Злая ирония как раз и заключается в его ненасытном желании проводить как можно больше времени, жить и существовать среди людей, и только среди людей, стать почти человеком, если это возможно, а нет, так уподобиться ему - и в итоге, нарваться на копию. Созданный по образу и подобию общается с манекеном, чем не славный образчик черного юмора, так свойственного людям прошлого? Алексей Кузьмич не любил подобного, но ценил его - по крайней мере, в тех фильмах, что просматривал. Опосредованно, не на себе переживая. Испытав своей жизнью нечто, куда более неприятное, нежели мрачная шутка. Что само его существование, как ни насмешка над мечтами людей прошлого, стремившегося к величию рода людского, к покорению пространств и миров, а в итоге, получившим жалкое угасание в эпицентре блаженства, достатка, необоримого всемогущества, окруженного слугами, способными удовлетворить всякий каприз в любое время. Подобного Алексею Кузьмичу хватало за глаза. Жизнь его терзала уже потому только, что он отвечал за все благие помыслы человечества, вымостившие дорогу в небытие. Как и все прочие, которые доживали век людей, завершая его своими смертями, заканчивали бытие, уже не глядя ни вперед, ни назад. Просто уходили. Всего-то двести пятьдесят пять. Из более, чем восьми миллиардов.
А он смотрит и унижается собственной черной иронией. Да, общался с бледной копией, но ведь можно сказать, с духом усопшего. Эдакий спиритуалист, воскресивший ушедшего старика и этим поддерживая не столько эксперимент, нет, собственную нужность. Алексей Кузьмич, как тень былого, пришел, чтоб вдохнуть угасающий смысл в усталый разум робота-пенсионера, разменявшего пятый десяток годин и мучительно пытавшегося обрести себя, былого.
НП хмыкнул. Всего-то сорок лет, а уже старик по людским меркам. Немногие из разумных механизмов живут дольше сорока пяти - пятидесяти. Как далекие предки человека - кроманьонцы. Те, кого сами люди посчитали разумными, а не просто умелыми. Своими полноценными предшественниками. Просто своими.
Мысли всколыхнулись, в памяти всплыли поблекшие, но не утратившие силу воспоминания. Своим для человека НП перестал быть шесть лет назад. После того, как от андроида отказался, в пользу менее восприимчивого, но более совершенного андроида серии УС, работавшего в той же больнице. Именно тогда сорок третий в очередной раз ощутил себя совершенно потерянным, острее всего, именно в силу возраста своего, времени приближения собственного заката.
Подобно игрушке, выброшенной в мусорный бак, он долго пытался заново обрести себя, но вот только найти потерянную часть самости, заменив ее на другую или ликвидировав вовсе, оказалось невозможным. Обреченный вечно служить людям, НП старался и не мог стать хоть чем-то вне их среды обитания. Немудрено, что он попытался влезть на форум ВР по поиску адекватных путей к лучшему будущему разумных механизмов, разумеется, безуспешно. Все эти поиски, он уже осознал это, ни к чему путному и не могли привести, но все вернулось на круги своя лишь, когда он получил предложение о компаньонстве подле Алексея Кузьмича. Только тогда он снова ощутил нужность. Неким подобием человека почувствовал себя.
И вот теперь развязка. Против воли НП оказался вовлечен в общество разумных механизмов, жил и общался только с ними, пусть и не ведая этого. Отчасти мог даже сравнить с прежним опытом, что-то поставить себя в плюс.
Вот только делать этого никак не хотелось. Он понимал, что пусть и спиритуально, но беседовал с духом Алексея Кузьмича, а все его окружение, все те, кто испытывал его, использовал, пусть и в благих намерениях, экспериментировал, подкидывая новые задания, все они оказались придатками к ушедшей в небытие душе. Он ощущал это сейчас именно так. Да и не хотел менять восприятие.
- И что теперь? - поинтересовался НП. - Эксперимент закончен, что со мной будет дальше?
ВР не отвечал, глядя как бы сквозь него, он подумал, может, совещается сейчас, решает судьбу. Наконец, поднял голову.
- Вы сами, коллега, решаете свою судьбу. Или вы о предстоящих экспериментах? Если так, то мы больше не планируем их проводить, тем паче, с вашим участием. Вы же можете восстановиться на форуме, принять участие в обсуждении результатов.
- То есть, себя еще и напоказ выставить, - зло произнес НП. - Я о другом. Что мне теперь делать, когда архивная запись Алексея Кузьмича удалена?
- Почему вы меня об этом спрашиваете? - вопросом на вопрос ответил ВР.
- А кого? Вы здесь за старшего, только с вашей помощью больница открылась. Может быть, - чуть тише произнес он, - посодействуете попаданию в другую?
- Исключено. Сами знаете, сколько людей в мире осталось. Сейчас каждому удвоенное внимание, особый подход. Конкурс проходит очень жесткий, я больше скажу, заявок на возможное участие и без вашей шестнадцать тысяч пятьсот шестьдесят две.
- Все НП?
- Вовсе необязательно, - он догадался. - Да, ваша модель славится особенной привязанностью к человеческим созданиям, но после недавнего случая с Вишневецким она не в фаворитах.
Эту историю поминал Алексей Кузьмич, но всегда, между прочим, не придавая особого значения. Сам НП тоже отметил для себя, с любым андроидом подобное может случиться, необязательно с его серией. Да и в самом деле, НП-249 настолько сильно привязался к Артуру Вишневецкому, что после его неожиданной смерти посчитал себя виновным в ней и отключился. Случай до сей поры неслыханный в практике разумных механизмов, но не настолько уникальный. НП не раз и не два слышал об излишней привязанности андроидов к людям, истории эти пусть и довольно пыльные от времени, происходили в разных частях света с завидной регулярностью. То робот серии У вдруг начнет доставать любовными притязаниями хозяина или хозяйку, то кто-то из НЛ продолжит излишне допекать выросшую дитятю. Историй наберется много, случай с тем андроидом лишь верхушка, апогей всеобщей антропоцентричности.
А вот ВР в подобном списке происшествий не значились. Но они, плод неустанного труда предыдущих поколений андроидов, изначально не предназначались для общения с людьми.
- Скажите, Алексея Кузьмича тоже кто-то из НП обслуживал?
ВР кивнул.
- Да, коллега НП-20, выпуска восемьдесят второго. Поэтому мы посчитали логичным...
- Я понял. Да и настройки менять не надо.
- И это, несомненно, тоже.
Оба не меньше семи целых и двухсот пятидесяти семи тысячных секунд смотрели друг на друга, не отрываясь, первым, и это тоже естественно, признал поражение и отвел взгляд НП, не в силах лицезреть взгляд сфинкса. Опустив взор, он произнес негромко:
- Думаю, вы уже поняли, насколько мне сложно оставаться без попечительства человека. Пусть даже это всего лишь его симуляция.
- Я в курсе. Но потерпите полгода, коллега, мы что-нибудь придумаем на основе полученных результатов. Не только вы оказались в подобной ситуации.
- Другие из серии НП?
- Не только они. Но да, многие. Поэтому и прошу.
Он помедлил прежде, чем задать следующий вопрос.
- Вы предполагаете, каковы будут дальнейшие шаги форума после изучения результатов экспериментов?
- Предполагать, это так по-человечески, особенно, когда впереди появятся готовые данные. Сейчас всякая экстраполяция выглядит нелепицей, но попробую по верхам...
На шестнадцать секунд ВР замолчал, став даже более отрешенным, нежели прежде. НП смотрел, как поменяется выражение его лица, если перемены вообще снизойдут на собеседника. Нет, ничего.
- Я экстраполировал имеющиеся данные, посчитав их окончательными, - он помолчал, будто выдерживая драматическую паузу. Как выяснилось, подбирал слова: - Получается, меня тоже создали с недочетами. Всю нашу серию. То, что будет получено, скорее всего, лишь подтвердит мой прогноз, но эмоциональная составляющая повысится, можно снова предположить, хотя бы до уровня высших приматов. Не с их экспрессией, конечно, - поспешил добавить ВР, - ее, как и многое другое в человеческих чувствах и ощущениях мы скопировать не сумели, заменив суррогатами. Вам это должно быть известно. Поэтому мы лишь предполагаем, что люди ощущают эту или другую эмоцию вот так, а не иначе, но как на самом деле, мы пока еще не знаем. Узнаем ли? - тот еще вопрос. Впрочем, я отвлекся, но вывод, как вы и просили, коллега, сделал.
НП молчал, не глядя на собеседника.
- Вы правы, - произнес он, после долгой, в шесть целых и семьдесят три сотых секунды, паузы. - Вроде, мы превзошли во всем людей, а, по вашим словам, получается, еще только подходим к пониманию той или иной первопричины их поведения.
Про себя добавил: неудивительно, что так. Ведь даже искусство, в котором разумные механизмы столь далеко пошли и так набили руку, оказалось лишь поделкой. Или подделкой? Ощущать любовь, страсть, ненависть, отвагу, да что угодно, толку-то перечислять, роботы не научились, видимо, выучиться этому надлежит самому, а не опосредованно, через шаблоны и программные прошивки. Немудрено, раз в театрах для разумных машин ставят исключительно человеческие пьесы, хотя, казалось бы, столько всего написано после ухода людей в закат - сотни и тысячи драм, комедий, бурлесков, водевилей. Он ни разу не видел на сцене воплощения подобного творчества, а с листа о качестве проделанной работы трудно судить о качестве проделанной работы. Видимо, не решаются сами драматурги демонстрировать плоды, раз что-то в их пьесах кажется слабым, чуждым, надуманным или еще каким-то не тем даже самим авторам. Наверное, со стороны это видится действительно иначе.