Субмарина патрулировала побережье южной части Флориды, где предполагалось приводнение капсулы с астронавтами. Неожиданно, на глубине 200 футов лодка начала вибрировать. Вибрация длилась около минуты и затем прекратилась. Но спутниковая навигационная система определила, что лодка находилась уже в другой точке - в 300 милях от восточного побережья Африки! За 60 секунд лодка преодолела расстояние в десять тысяч километров?! В следующую минуту лодка бесследно исчезла.
- Скорее, Льюис! Снимай все! - кричала Катя уже на качающейся от сильного ветра веревочной лестнице. Ее крепкая, спортивная фигурка была уже далеко внизу, и Льюис сознался себе, что ему приятно смотреть, как она азартно взялась за свое первое репортерское задание.
Шеф-редактор "Ньюис" скептически отнесся к анонимному звонку, который сообщал о том, что завтра зыбучие пески Гаттераса "отдадут" назад субмарину, которая исчезла тринадцать лет назад. И только Катя, которая еще путалась в огромном здании редакции и с восторгом смотрела на мелькающих в коридорах знаменитостей, вспомнила о предсказании Гаттераской Вирджинии.
Предсказание гласило, что в начале двадцать первого века зыбучие пески станут твердыми, как гранит, чтобы исторгнуть на поверхность все, что было когда-то похищено морями и океанами.
- Ну, вот ты и займись этим! - бросил на бегу раскрасневшейся от волнения Кате шеф- редактор. Льюис же "ходил" в провинившихся у шефа еще с прошлой недели, когда вместо кадров похищения певички из ресторана, Льюис в суете "пустил" в номер кадры "очень личного характера".
- Короче! Шеф решил отыграться, но дело, кажется, стоящее. Да и с Катей следует познакомиться поближе - решил Льюис, опускаясь по лестнице, которую "болтало" от сильного ветра, словно щепку в водовороте.
На песке оставался след морского прибоя и кое-где видны были засохшие скелетики мелких рыб и крабов. Зеленовато-серый бок гигантской "рыбины" - субмарины, был покрыт ракушками и подсохшими водорослями, не имел видимых зазоров, был на вид скользким и холодным.
Пока Катя смотрела вслед улетающему вертолету, созванивалась с редакцией, передавала по Интернету снимки, сделанные Льюисом: панорамно, издали, сбоку, он медленно обходил вытянутое тело лодки.
- Как ты думаешь, там остался кто-нибудь в живых? - замирая от восторженного волнения тихо спросила Катя, тронув Льюиса сзади за плечо.
- Ну что ты? Слишком иного лет прошло - ответил он с некоторой долей превосходства взрослого перед детской наивностью.
- А что, если здесь сработал парадокс Шредингера? А квантовая физика распространяется и на системы, принадлежащие макромиру?
Льюис застыл с открытым ртом, в котором застряли вопросы: что такое макромир и о каком Шредингере идет речь?
Катя же продолжала высказывать предположения, причем "сыпала" такими аргументами, под градом которых, Льюис казался себе абсолютным невеждой младенческого возраста.
- ... если они смогли практиковать инедию, то живы и поныне - победно заключила наконец Катя.
Она тряхнула хохолком светлых волос и с ликованием посмотрела на Льюиса. Он же, в этот момент подумал о себе, как о тряпке-половичке, на который выплеснули ведро воды, которую он никогда не сможет всосать.
- Почему ты молчишь? - с тенью недоверия спросила Катя. Неужели ты не веришь ни в одну из тех гипотез, которые я сейчас выдвинула? Хотя, если ты пессимист и консерватор, то зачем ты сейчас здесь? - с вызовом спросила она.
Льюису совсем не хотелось выставлять себя глупцом перед этим ребенком, но его злила эта необоснованная вера в невероятные совпадения, немыслимые чудеса перед лицом реалий.
- В какие бы игры с ними не играло Время, но никакая медитация не заменит простых и необходимых вещей: воздуха, света, еды - даже с какой-то злостью ответил он. Речь идет ни много, ни мало, а о тринадцати годах.
- Боже! - с некоторым сочувствием проговорила Катя. Я же говорила о "петлях Времени", о телепортации и, правда уникальной способности обходиться без еды совсем. Но разве вся эта история "растянувшегося" Времени не феномен?
Льюис понял одно - она знает такое, о чем он в своей буднично-суетливой жизни фоторепортера слыхом не слыхивал и решил не спорить с Катей.
- Я готов поверить даже в "воскресших" моряков этой субмарины, которые "не заметили, что отсутствовали" чуть больше десяти лет, раз ты так считаешь - устав от этого разговора сказал он.
Катя уже пожалела о своей горячности и, слегка дотронувшись до руки Льюиса, почти шепотом сказала:
- А знаешь, что сказала известная болгарская провидица Ванга о темной сути этих "струящихся" песков?
"...есть коварные зыбучие пески. Это приют душ, чьи кости не обрели покоя. Души молят о погребении костей. Никогда не обретут покоя, потому и злобствуют, ворочая пески. От этих Духов можно узнать даже больше, чем от меня, если посмотреть в чудесно ограненный бриллиант, очень давно подаренный слепой девочке, носящей имя святой. Бриллиант не затерялся - он живет и служит".
Последние слова Катя сказала очень тихо и посмотрела на Льюиса.
Льюис чувствовал себя скверно: место, от которого "попахивало" отнюдь не киношной мистикой, хвастливая девчушка, которая взяла "верх" в выполнении редакционного задания - все это не добавляло ему настроения. Но он утешал себя тем, что сенсационные снимки подправят его финансовое положение.
- Черт с ней! - решил он про себя. Пусть болтает! Через пару часов с ближайшим вертолетом я буду в редакции. Шеф должен будет мне кругленькую сумму, а уж я то, сумею ее потратить!
- Льюис! Если ты не будешь со мной разговаривать, мне будет еще страшнее! - вдруг откровенно призналась Катя.
Льюис посмотрел на нее долгим взглядом. Эта всезнайка, выскочка и еще бог знает кто его или разыгрывает, или смеется над его провинциальным воспитанием, в котором не было места чудесам "размытого" времени. Но она наивно хлопала серыми глазами, в которых не было и тени смеха и старалась стать поближе к Льюису.
- И чего я решил, что она выскочка? - вдруг подумал Льюис. Девчонка, просто девчонка! - улыбнулся он Кате и постарался ее обнять.
- Вот это - уже слишком! - гордо заявила Катя и немного отстранилась от него.
- Я не навязывался - пожал плечами Льюис и повернулся лицом к лодке.
Море и дюны застыли в каком-то мрачном молчании. Лодка все так же лежала на боку, уткнувшись носом в песок, но что-то изменилось, было не так, как зафиксировала первоначально память профессионального фотографа.
- Вот видишь - подошла к нему Катя. Здесь все время что-то меняется, но что?
- Да, что? - задавал этот вопрос себе и Льюис, вглядываясь в пейзаж. Этот вопрос заставлял сильнее стучать его сердце. Сколько у нас часов до вертолета? - стараясь говорить спокойно и ровно, спросил он у Кати.
- Думаю часа три. По крайней мере, так обещали в редакции - отозвалась Катя, неотрывно вглядываясь в очертания лодки.
- За это время с нами уж точно ничего не случится, но какой материал, какой материал получит наш толстый Джон! - и Льюис смешно надул щеки, пародируя шеф-редактора.
Катя не рассмеялась, как предполагал Льюис, не поддержала шутку. Она напряглась всем телом и застыла, всматриваясь в горизонт.
- Может, я просто многое знаю об этом месте, а может я просто трусиха, но мне очень и очень "не по себе" - наконец выдавила она из себя, оборачиваясь к Льюису.
Льюис тем временем сел на песок и достал бутерброды, которыми всегда запасался в достаточном количестве, прежде чем выехать, вылететь или просто уйти по заданию редакции. Сочная пицца придала ему уверенности настолько, что он с беззаботной улыбкой спросил Катю:
- Ну! Так что здесь "такого", чего надо опасаться? Да, пиццы не хочешь? Катя подошла к нему ближе, и Льюис увидел в ее глазах непролитые слезы.
- Да что с тобой? - уже с тревогой спросил он и, встав с песка, подошел к ней и обхватил за плечи.
- Сначала я ничего не заметила, но теперь мне кажется - Катя всхлипнула и немного помолчав, выдохнула... - нас засасывают, едят пески.
Льюис так и застыл с открытым ртом, в который собирался вложить остаток пиццы.
- Девочка! Да что ты такое говоришь? - чуть слышно спросил он, захлопнув, наконец, рот. С чего ты взяла? - уже громче и решительнее спрашивал Льюис у Кати, которая стояла неподвижно, прислушиваясь.
- Смотри! Смотри! - она указала ему на линию горизонта.
Линия горизонта медленно двигалась вверх, и лодка была уже не на уровне глаз, а значительно выше.
- Мы опускаемся! - уже кричала она. Неужели ты не видишь?
Льюис отпрянул от нее, как от прокаженной, но Катя крепко схватила его за рукав куртки и сердито спросила:
- Льюис, ты хочешь жить?
Этот вопрос сначала не мог поместиться в его голове, но резкие удары сердца и значительный скачок вверх линии горизонта, заставили его собраться с мыслями настолько, что он вместо растерянного: "Что делать?" закричал решительное: "Бежим!".
- Куда, Льюис? Куда? Кругом песок..., и он...двигается - кричала Катя.
- Нет! Нет - думал Льюис лихорадочно цепляясь за обрывки мыслей, которые неслись в его голове и не находили пути к спасению.
Сейчас и он ясно чувствовал движение под ногами, видел все время возвышающийся зеленовато-серый остов лодки.
- Лодка, Катя! Лодка - закричал Льюис и схватил ее за руку.
Катя тоже подумала о лодке и бросила на Льюиса благодарный взгляд. Льюис подхватил сумку, кинокамеру и "рванул" вслед за Катей.
Огромная и "рябая" от облепивших ее ракушек, она возвышалась совсем недалеко. Бежать пришлось все время вверх по наклонной плоскости, увязая во влажном песке, но никогда еще Льюис не бегал так быстро, даже будучи солдатом, во время операции "Буря в пустыне".
Не сговариваясь, они поднимались к носу субмарины и молили Бога успеть добежать. Песок "хватал" за ноги и волок в бездну, но Катя уже держалась за шершавый бок и царапалась наверх, стараясь поскорее оказаться на "спине" лодки. Льюис на бегу передал ей сумку и побежал за ней по гулкой поверхности.