Полковник быстро перенес его в свою комнату. Потом начал паковать вещи.
Арестовали его аж в Архангельске. По общегосударственному розыску.
На следствии он нес что-то совершенно невразумительное. Психиатрическая экспертиза установила его невменяемость.
Прошло пять лет...
Петр Петрович Петров до сих пор живет в закрытом медучреждении тюремного типа. Живет тихо, никого не трогает, получает необходимое лечение. Иногда достает из кармана пижамы маленькую черную статуэтку чертика и пытается с ней разговаривать. Но чертик молчит...
Юрий Юров
Лента Мебиуса
Гиацинт сидел в кресле, которое сейчас превратилось в кресло-качалку. Гиацинт раскачивался взад-вперед, взад-вперед. Мерно и монотонно. Гиацинт думал тихо и нудно. Он смотрел на стены, которые в данный момент демонстрировали что-то похожее на переплетающиеся человеческие тела, рисунок был мутным и темным, тела на экранах вздрагивали, переплетались и снова сплетались в причудливом узоре.
Маргаритка вошла в комнату. Экраны на стене сразу же поменяли рисунок. Теперь изображение было четкое и красочное: Это был вид на Средиземное море где-то в Ривьере.
- Что ты тут делал? - спросила Маргаритка.
- Ничего! - ответил Гиацинт, - просто думал.
Маргаритка подошла к нему и взъерошила ладонью Гиацинту волосы.
- "Просто думал", - передразнила она его, - это не так уж и просто!
- Ладно тебе! - вдруг рванулся Гиацинт и встал с кресла. Кресло тут же поменяло форму - оно растеклось по полу и переползло к углу комнаты.
- Ну что ты злишься? - спросила Маргаритка, внимательно изучая лицо Гиацинта.
- А если не примут сегодня? - повернулся Гиацинт и тоже впился в глаза Маргаритки, - что тогда? Опять ждать пять лет?
- Нет! - ответила Маргаритка и опустилась на пол. Пол то час же трансформировался в софу - мягкую и удобную.
- То-то что "нет"! - крикнул Гиацинт.
- Я тогда уйду от тебя! - жестко и тихо сказала Маргаритка.
Гиацинт подскочил к сидящей Маргаритке, схватил её за руки.
- КАК? Как уйдешь? - спрашивал он, пытаясь рассмотреть её лицо.
- Мне нужен ребенок, - сказала Маргаритка и посмотрела жестко и тихо.
Гиацинт понял, сразу понял что Маргаритка говорит абсолютно серьезно. И что она точно уйдет, если и сегодня, после стольких лет ожидания, комиссия не разрешит им завести ребенка.
- Все таки двенадцать миллиардов человек! - веско и как-то в сторону заметил профессор.
- Но нас - всего двое! - тихо сказал Гиацинт.
- Что? - недоуменно спросил профессор. Он даже склонился над столом.
- Ничего! - тихо ответил Гиацинт и стал смотреть в экран, на котором изображение было летнего безоблачного дня, где-то в деревне.
- То-то что "ничего"! - ответил профессор, смягчаясь, - вы можете опять подать заявку и через пять лет...
- Нет, - прервал его Гиацинт, - никаких пять лет не будет. Завтра она от меня уйдет. А после завтра... а после завтра появится место, пустое новое место, которое можно будет кому-нибудь заполнить, кто ждал как мы пять лет, или десять...
- Вы что же, молодой человек, - сразу ощетинился профессор, - угрожаете суицидом?
- Возможно! - промямлил еле слышно Гиацинт.
- Ну это уже ваше дело, молодой человек, - ответил, отворачиваясь, профессор, - и будьте уверены - место ваше займется сразу же.
После долгого молчания Гиацинт сказал.
- Извините!
- Я вам всегда старался помочь, - начал с дрожью, профессор.
- Я знаю, - прервал его опять Гиацинт, - извините! Я знаю ваше отношение к нам... ко мне.
Профессор встал и подошел к Гиацинту.
- Что там? - спросил он, гладя на молодого человека.
- Маргаритка уйдет... - тихо сказал он, - она решила.
Профессор покачал головой. Потом подошел к столу и вытащил пачку бумаг.
- Вот, - протянул он бумаги, - это все что я могу для вас... для тебя сделать.
Гиацинт протянул руку, и сказал: - спасибо... папа.
Они ждали уже больше двух часов. Наконец к ним вышла женщина. Она была одета в голубую униформу работника института.
- Все в порядке, - она протянула обратно им бумаги, - все подтвердилось.
Вы можете "усыновить".
Маргаритка вздрогнула.
Гиацинт встал со стула.
- Пол выбираете сами, так же и внешность, - говорила она профессиональным тоном. - вам... девушка сколько лет?
- Сорок семь.. - ответила Маргаритка.
- Сколько лет вы поддерживаете вашу внешность? - спросила женщина, бесцеремонно рассматривая лицо Маргаритки.
- Двадцать два года... ноя несколько раз меняла...
- Это не мое дело... - ответила женщина, - значит - двадцать пять. А ваши возраста?
Обратилась она к Гиацинту.
- Пятьдесят и тридцать, - ответил он.
Женщина покивала головой.
- Та-а-ак, - протянула она, - лет десять еще вы останетесь в двадцать пять и тридцать. Ребенок может быть десятилетним - пять лет, пятнадцатилетним - десять лет, двад...
- Мы знаем, - сказала Маргаритка.
Женщина, недовольная что её прервали, добавила.
- Многие знают... но не много соблюдают...
Потом она продолжила тише:
- Это все надо для вас, вам наверняка захочется удержать его в каком-то возрасте, который вы больше всего полюбите... не перебивайте, девушка! Это очень важно. Вы можете зациклиться, а это очень опасно.
Они сидели и читали инструкцию. Все было разложено на полу. Сотрудник института ввел все данные, все предпочтения, которые Маргаритка и Гиацинт хотели видеть в своем ребенке, и теперь надо было лишь нажать на кнопку.
- Сейчас мы с тобой станем родителями, - сказал, очень волнуясь, Гиацинт.
Маргаритка заплакала.
- Ты чего? - спросил Гиацинт, обнимая Маргаритку.
- А если я буду плохой матерью? - спросила девушка
- Не выдумывай, - ответил мужчина, - ты будешь прекрасной матерью.
- Если бы я была бы прекрасной матерью, мне бы разрешили иметь своего... настоящего ребенка! Нет, не перебивай! Стольким разрешают...
- Скольким? - взорвался Гиацинт, ну скольким? Ровно столько сколько умрет, столько и разрешают... а сейчас. Такое впечатление - никто умирать не собирается... суки (сказал он тихо)
- Нельзя ругаться и желать смерти другим, - строго сказала женщина, - во всех передачах показывают...
- Да знаю я, знаю... - ответил Гиацинт.
- И ты не прав, ну не прав... Ведь Гардении разрешили и Путунии тоже разрешили - девочку, - тут Маргаритка совсем разрыдалась.
- Ну зачем ты так? - обнял её Гиацинт, - им разрешили потому что (но он совсем не знал чем бы утешить Маргаритку, нельзя было говорить что и Гардения и Петунья больше достойны иметь настоящего ребенка чем Маргаритка) им разрешили потому что у них возраст подходил к концу...
- А у меня? А у меня не к концу? - разрыдалась Маргаритка, - я три раза подав...подав... подавала заявку, - всхлипывала Маргаритка.
- Ну все, успокойся, - сказал Гиацинт и опять обнял Маргаритку, - теперь у нас есть и не хуже...
- Хуже! Хуже! В тысячу раз хуже! - всхлипывала маргаритка.
- Но дороже! - подумал Гиацинт о сумме, которую выложил его отец.
- Мама, Ирис звонил, можно я пойду гулять?
- Нет, Лютик, нет! - ответила Маргаритка, - сегодня у нас с отцом праздник, посиди сегодня дома!
- У вас - праздник. А у меня..., - ответил Лютик, насупившись.
- Что?! Ну что у тебя? - закричала Маргаритка, - что наш с отцом день встречи для тебя - пустое место? Тебе лучше с друзьями грузиться в сети, чем посидеть с родителями за столом?
- Нет...
- Громче!
- Нет! Мне важен день вашей встречи!
- И мне важен, - успокоилась Маргаритка, - так что сегодняшний вечер дома!
Лютик кивнул и ушел в свою комнату.
Маргаритка пошла на кухню разогревать пишу.
В восемь вернулся с работы Гиацинт. Он прошел на кухню и поцеловал жену в шею.
- Всё такая же красивая как в день встречи! - сказал он.
- Через семь месяцев надо делать апгррейт... точнее даунгрейт внешности... старею, - сказала Маргаритка с грустной улыбкой.
- Я буду любить тебя с любой внешностью, - ответил Гиацинт.
- Посмотрим, - улыбнулась Маргаритка.
Потом спросила:
- Что на работе?
- Опять оштрафовали на 117 терабайт!
- А я говорила! - покивала головой Маргаритка.
- Ничего! В следующем месяце прибавят... по крайней мере обещают.
Он пошел в гостиную, сел на пол, который сразу же превратился в кресло.
Картолетянги не любили его. Они считали его слишком гордым, слишком заносчивым, слишком надменным, но самый большой порок, как считали Картолетянги, это была его чрезмерная добропорядочность, которую разумеется, все в племени принимали за слабость.
Хутанги в этом году плохо слушались Картолетянгских конюхов. Они тяжело поддавались дрессировке. Их почти невозможно было держать в загоне. Их почти невозможно было вдеть в узду.
Такое случалось. Год на год не приходится, как говорится, и хорошего, достойного Хутанга воспитать очень сложно. Четырехлетний цикл завершался и до Тхапунги оставалось всего несколько месяцев. Но ни один Хутанг не подходил для этого священного обряда.
Картолетянги не то что волновались, а скорее - в их умах начинало появляться какое-то недовольство. Что-то нехорошее начинало бродить среди самых, как раньше казалось, лояльных Зипутов. Этого высшего звена социума Картолетянгов. Зипуты были всегда лояльны и преданны всем законам, они всегда отличались и выдержкой и пониманием. В самых сложных ситуациях только Зипуты, да и пожалуй что они одни, оставались верными закону. Многие другие бунтовали, не открыто конечно, но что-то разлаживалось в четком и надежно функционирующем обществе Картолетянгов. Тогда Зипуты проявляли свои ... "лучшие качества" и мятеж..., нет не мятеж конечно, но волнения исчезали, казалось сами собой.