Андрей Буровский
Памяти Андрея Балабухи
О мертвых - или хорошо, или правду.
Римская поговорка, у которой чаще всего обрезают вторую часть.
Смерть отняла у меня еще одного близкого человека: Андрея Дмитриевича Балабуху. До чего же я не люблю старую гадину с косой...
Не много было Андрею - меньше 75. Возраст смертный? Да... но живут и намного дольше. Он неправильно сделал, что умер. Умер во многом потому, что решил: его эпоха прошла, он больше не нужен на Земле.
Насчет эпохи - в какой-то степени верно. В начале XIX века, под грохот ротационных машин, началась эпоха литературоцентризма. Старая, но правдивая байка: когда грузчики в порту Нью-Йорка кричат матросам парохода, пришедшего из Лондона: "Ну и что случилось с крошкой Доррис"?! Телеграфа еще нет, и телефона тоже еще нет. А романы читают уже сотни тысяч людей. Продолжение романа Диккенса уже прочитали в Англии, пока не прочитали в Америке. Так что же случилось с Крошкой Доррис?!
Эпоха литературоцентризма закончилась при тихом гудении мониторов. Вранье, что стали меньше читать, что литература больше не нужна. Читают, и молодежь вовсю читает - только чаще не писателей, а блогеров. Издаются прекрасные книги - но уже тиражом не миллион, а тысяча экземпляров. Дорогие, как инкунабулы XVII столетия, и для того же контингента - для "элиты". Все остальные - пожалуйте в интернет, там дешево. Там писатели топами ходят.
Мы не раз обсуждали это с Андреем: нет, в обозримом будущем не будет тиражей популярных книг в десятки, в сотни тысяч экземпляров.
Когда меняются правила игры, к ним можно приспособиться. Андрей Балабуха относился к числу людей, которых хочется назвать "сверхспециализированными". Полностью на "своем" он был только в качестве писателя. Профессионального писателя.
Любившие его печально качают головой: Андрей очень хотел стать моряком. Он происходил из семьи, где старший сын всегда шел в морские офицеры. Балабуха гордился принадлежностью к старому дворянскому роду, традициями семьи. Многие считают трагедией, что он не стал морским офицером. Ведь хотел! Ведь пытался поступать в морское училище - и не прошел "по здоровью"!
Скажу больше - и сделайся он морским офицером - не долго бы Андрей Дмитриевич им оставался. Потому что на уровне чуть ли не физиологии, не мог он быть офицером - ни морским, ни вообще каким угодно. Он органически не умел подчиняться любому внешнему управлению. Не способен был стать частью никакого коллектива и никакой общественной машины.
Судьба была жестока к этому человеку - но не тем, что не пустила в офицеры. Жестока тем, что отлучила от моря - уже как частное лицо. Однажды, по великому "блату", удалось договориться о покупке яхты... "Всего" за 400 рублей! Балабуха собрал деньги, купил... Вот яхту довезли в грузовике до пирса, ее поднимает подъемный кран, чтобы опустить на воду... И обрывается стропа. Яхта ударилась об землю, раскололась... восстановлению не подлежит.
Море для Балабухи не состоялось, а он очень этого хотел.
Не случайно Андрей Дмитриевич нежно относился к Жюлю Верну. После Бритикова он был, наверное, самым большим "жюльверноведом" в России. Жюль Верн тоже был помешан на море. Но он имел свое судно и много ходил в нем по морям...А Балабуха был того лишен.
Мы не раз говорили о Жюле Верне с Андреем Дмитриевичем. И приходили к согласному выводу: если бы Жюль Верн и стал моряком - недолго бы им оставался. Потому что все равно начал бы писать и писать. Сначала - как моряк, все больше тратящий время на писание, все сильнее пренебрегающий службой. Потом "пришлось" бы со службы уйти - для нее просто не осталось бы в жизни места.
Точно так же Балабуха ушел и с должности инженера-проектировщика. Никто никогда не сказал, что он был скверным проектировщиком. Ему и карьера "светила". Он сам откровенно говорил, что останься в инженерном деле - был бы намного лучше обеспечен материально. Стань он моряком, тоже стал бы намного богаче... И тоже ушел бы из моряков - даже ценой нищеты. Он так и говорил:
- За независимость плачу нищетой.
Общее между Балабухой и Жюлем Верном в том, что оба они были писатели милостию Божьей. Сверхспециализированными людьми, которым хорошо было только в профессии литератора.
Первая и главная разница между Балабухой и Жюлем Верном в том, что Жюль Верн жил в эпоху литературоцентризма, а Балабуха - на ее закате.
Второе, и тоже важное различие - Жюль Верн умел и хотел писать "для публики". Балабуха был для этого слишком высокомерен. И слишком увлечен своими идеями, своим творчеством... Миром, который создавал и в котором он духовно жил. Верно подмечено, что многие его произведения похожи порой на шарады: множество слоев, пересекающихся смыслов; поди разгадай и пойми{3}.
Он творил так, как дышал, как ему хотелось, а к читателю не снисходил. Жюль Верн считается одним из классиков французской литературы, блестящим стилистом. Почему? А потому, что многократно и старательно делал свои тексты понятными для "рядового человека".
Балабуха говаривал, что писатель не тот, кто пишет, а кто работает со своими текстами. Спасибо, научил этому тоже. Он много работал над своими текстами, но в другом направлении: от старательной работы они становились еще сложнее, многослойнее и непонятнее.
То есть он был "настоящим" писателем - как иногда говорят, "крепким профи". Его рассказы 1960-х - 1970-х великолепны. Космонавты говорили мне, что для них рассказы Балабухи были чем-то вроде интеллектуальной ванны, а часть - могучим толчком к творчеству.
Но "Туманность Андромеды" стала настольной книгой для миллионов, а "Люди кораблей" Андрея Балабухи{4} - не стали. И "Нептунова арфа"{5} - не стала.
Плохие это книги? Нет, хорошие! Хорошие, но откровенно предназначенные для узкого круга людей. Для интеллектуалов. Для "своих".
Балабуха был порождением эпохи литературоцентризма - но работал не так, как работает кассовый писатель. А так, как работает ученый.
Рассказы Андрея Балабухи стали путеводной звездой для космонавтов. "Люди кораблей" с удовольствием (и с пользой) читали десятки тысяч - но в разы меньше, чем могли бы. Казалось бы - ну, научись писать "для масс"! Будешь и богат, и независим. Балабуха был на это органически не способен, а потому и оставался зависим. Ругался, плевался... и оставался.
Пока продолжалась эпоха литературоцентризма, Балабуха мог дышать. Как она кончилась - с ним стало трудно общаться.
Я искренне любил Андрея. И его общество - он невероятно много знал, он был просто сказочно интересен, - настоящий фонтан информации. Любил и его самого - умного, талантливого... очень домашнего и доброго. Любил бывать в доме, где много книг, вкусной еды и коньяка. Где кот жизнерадостно вопил, пачкая шерстью брюки посетителей. Но последние годы о чем бы ни заходил разговор - кончалось речами о том, как все плохо, ужасно, неправильно, как "все пропало", как все хорошее - только в прошлом.
Жить в сплошном "отрицалове" долго нельзя. Вот Балабуха и прожил не так долго. Здоровьем не вышел? Не он один такой... Одна из баек Балабухи - про человека, который в 78 лет, с парализованной правой стороной тела, ходивший на костылях, "сделал ребеночка" приставленной к нему медсестре. Сделал и задумчиво произнес: "Придется теперь прожить подольше". И прожил - до тех пор, пока сын не поступил в Университет. Только тогда и помер: когда стал студентом его последний ребенок.
Андрей Дмитриевич рассказывал о своем знакомом с откровенными симпатией и уважением. Он уважал сильных людей, уважал стойкость и мужество. Но сам не хотел лечиться от своих многочисленных болячек. Не верил в медицину, не любил ее? И это тоже. Но главное - утратил стимулы к жизни.
Центром и смыслом жизни Андрея Дмитриевича была литература. А литература исчезла - по крайней мере в тех формах, с тем статусом, к которым он привык.
Не писать новых текстов Балабуха не мог точно так же, как не мог не дышать. Он не заканчивал "Нептуновой арфы", не продолжал цикла о своих героях. Он писал что-то небольшое: байки, которые и не рассказы, и не эссе... Что-то такое среднее - отраженная на бумаге история, которую Андрей Дмитриевич мог бы рассказать и вполне устно. Писал и рассказики, - в своем обычном духе, то есть усложненно, многослойно, со множеством явных и тайных смыслов.
Что пишут после смерти писателя? Правильно - что он написал и о чем. Выясняют, что подтолкнуло. Какие реяли идеи, кто были прототипы героев... Литературоведческое исследование. А 2 декабря 2021 года умер не робот, писавший фантастику и "Байки". В самый темный месяц в году, совершенно мистически, умер реальный человек, любивший кофе, коньяк, свою жену, книги и своего кота.
Умер человек, чрезвычайно авторитетный и популярный "в узких кругах". Он пользовался просто неправдоподобным авторитетом и уважением. Не раз я видел - Балабухе стоило обратить внимание на человека, и мнение о нем изменялось. Стоило похвалить книгу или рассказ - их начинают читать.
Забавная, но очень типичная история: Балабуха очень любил коньяк. Когда-то врачи ему сказали, что коньяк полезен ему "от сердца". Медицины Балабуха не любил, врачей боялся, но этот "медицинский" завет соблюдал свято. Доводилось мне привозить ему хорошие французские, армянские коньяки. А доводилось покупать сущий шмурдяк - канистрами по 5 литров.
Раз Балабуха разлил это канистровый спирт в бутылки от "Ноя" и "Старейшины". Поставил гостям - а поток гостей в его доме не иссякал никогда. Народ высоко оценивал элитные коньяки, - с умным видом смаковал, уважительно поглядывал. Гости высказываясь - у Балабухи всегда замечательные коньяки! Сразу видно, специалист... Этот - умеет и знает...
Балабуха очень веселился.
Чем же он заслужил такой авторитет - всю жизнь мечтавший о море фанатик фантастической литературы?
Андрей Балабуха был "настоящим". Ящик для дебилов и все современные масс-медиа создают толпы симулякров: как бы ученых, как бы писателей, как бы певцов. Но для интеллектуальной элиты "подлинный" человек - это как умная книга, как живопись маслом, как гравюра XVIII века. Это как слушать песню барда, читать хорошие стихи, любить добрую женщину, видеть прекрасных диких зверей.
Да! Общение с Балабухой вызывало памяти именно это: концерт Клячкина... Стихи Пушкина... Вот старинный каменный шато на юге Франции, яблони смотрятся в зеленые воды Дордони... вот мягкая поэзия Пушкинских гор... Вот летит по камням горная речка в Саянах... Вот несутся через валежник лоси, не издавая ни единого звука.... А вот прихлебывает кофе Андрей Дмитриевич Балабуха. Прекрасный, как старинный дом. Натуральный, как парк Вындомских над Соротью. Естественный, как лось или медведь.
Балабуха говаривал, что его воспитывали люди немолодые, и он по своей психологии больше похож на них - на людей старшего поколения, чем на сверстников. То же самое могу сказать о себе - может потому мы и неплохо понимали друг друга?
Балабуха не играл в аристократа - он им был. За ним стояли века отбора не самых худших людей. И при том мы ни разу не заспорили, кто "лучше" - дворяне или интеллигенция. Был у меня коллега - сверстник, с которым мы это обсуждали. Шутливо, конечно, но обсуждали... Отдаленный потомок Рюрика обвинил меня, что это я убил Александра II. Я обвинил Сергея в том, то это он мордовал народ, пока не довел до революции. Хорошо, что эти беседы - развлечения ученых джентльменов, а не фактор реальной политики. Что после этих "обвинений" не хватаются за винтовки, а разливают коньяк.
Так вот - с Балабухой таких бесед мы не вели. Потомок дворянских родов, он был ярко выраженным русским интеллигентом. Гордился бабушкой-армянкой, происходившей из царского рода. Было у него качество, очень присущее дворянству - обостренное чувство личной и родовой чести. Порой ругал Россию, обвиняя ее в неспособности к морскому делу и прочих исторических грехах.
Но всеми частичками своего "я", каждой клеточкой своего мозга Андрей Дмитриевич принадлежал России. Балабуха нес в себе нравы и ценности мира, которого больше нет - традиционной культуры русских европейцев. Той культуры, что сложилась в эпоху Карамзина и дожила до середины ХХ столетия. Культуры профессорских кабинетов, долгих бесед об отвлеченном, вдумчивого всматривания в природу, знания родословных, почти религиозного почитания книги.
Входили в эту культуру и многие уютные, чисто бытовые черты: культ друзей, культ еды, культ домашних животных. Сделал за окном кормушку и приваживал воробьев. Кот Бегемот - черный британец - пугал воробьев, и Балабуха вел с котом воспитательные беседы. Ему хотелось и чтобы воробьи не боялись, и чтобы Бегемот был доволен.
- Будь в доме капитаном! - говорил он жене. - А я буду боцманом!
И был. До смешного раздражался, если не находил на привычном мете ложки или стакана. Всегда кормил и поил вошедших в дом, независимо от материального благосостояния. Он любил то, чем занимался всю жизнь...
Конечно, привлекали к Балабухе и его личные качества: он был очень хорошим человеком. Добрым, отзывчивым. Вечно кому-то помогал.
Очень надежен, если переживаешь какие-то трудные минуты. Был эпизод, когда, влетев в очередную идиотскую "историю", я хотел положить где-то документы и часть своих книг: в моем доме жил очень опасный человек. Балабуха помог, не задавая лишних вопросов.
Он был очень жизнерадостным: эмоционально воспринимал все, происходившее в течении жизни. Под шкапами с книгами, в окружении Истории и Литературы, в ореоле известности сидел человек, страстно ругавший марксистов и упоенно изучавший историю.
Занятия науками и искусствами часто делает мужчин... немножко дамами. Вечно они носятся с тем, кто к ним как относится, все хотят, чтобы все их любили, буквально купаются в личных отношениях. Так вот - Балабуха жил и умер мужчиной. Во всех смыслах.
Миролюбивый и доброжелательный, он мог быть очень опасен. В деле я его ни разу не видел, но кое-что слышать довелось - причем от людей, много что видевших, прошедших "горячие точки". Уважительно посмеиваясь, они рассказывали, что Балабуха в минуту опасности вовсе не празднует труса. Что трость в его руке - почти как шпага.
Отношения с дамами? Человек, от которого просто "пахло" мужскими качествами и надежностью. Человек, от которого исходил явственный аромат элиты. Элиты родовой, наследственной - он не мог не привлекать внимания.
Всегда элегантный и хорошо одетый, вежливый и интересный, Балабуха легко покорял сердца и души слабого пола. Пока была потребность - активно пользовался этим. Выбрав Татьяну, остановился. Хотя вообще то скорее Татьяна его выбрала. Впрочем, эту историю пусть она сама и рассказывает, я лишь констатирую факт - биография Балабухи была очень мужской и в этом смысле.
Мои романы Балабуха воспринимал... пожалуй, так: с одобрительным юмором. Веселился - но ему было приятно, что друга любят, что у него и здесь все хорошо. Он считал естественным, что, оставшись один, мужчина не уходит в монастырь. Но при этом как минимум в двух случаях относился к моим дамам настороженно... и в обоих случаях оказался очень прав.
Продолжением личных качеств стало особое положение Балабухи в литературном мирке. Он был носителем высочайшей профессиональной культуры. Мало того, что знал все. Буквально ВСЕ! Мне доводилось называть ему обрывки каких-то сюжетов - сам не помнил, откуда это взял. А Балабуха помнил. Он мгновенно говорил, из какой книги этот сюжет, этот герой, эта коллизия. Откуда взято, кто написал произведение, когда.
Балабуха безошибочно определял, относится ли написанное к научной фантастике, научно-литературному жанру или к художественно-научному. До встречи с Балабухой я и понятия не имел, что такие различия вообще существуют.
Последний классик советской фантастики, он лично знал Пухова, Бритикова, Войскунского, Казанцева, Можейко, Варшавского. У него было свое мнение об Яне Ларри и Иване Ефремове, с которым он обменивался письмами. Он прекрасно знал биографии Конан-Дойля и Жюля Верна, классиков американской фантастики.
Кто в России знает, что Жюль Верн - непревзойденный мастер слова? Что он - автор песни "Марсовые", ставшей народной песней французских моряков парусного флота?
Веллер подал, как великое открытие - Сильвер был вовсе не судовой кок! На судне Флинта он был главой абордажной команды! Это перевод неверен, в представлении не одного поколения россиян Сильвер так коком и остался... И получилось в лучшем случае непонятно: сам капитан Флинт боялся скромного кока...
Когда я сказал об этом Андрею - именно как об открытии Веллера - он только пожал плечами: да кто ж этого не знает? Он-то - знал, и давно.
Андрей Дмитриевич очень точно показывал, что в произведении хорошо, а что - не очень. Какую линию сюжета стоит развить, а что лучше вообще опустить.
Он был потрясающим стилистом. Порой наши корявые строки вызывали у него почти физические мучения...
- Хочешь, покажу как?!
- Давай!
...За полчаса из страницы остается два абзаца, и автор пребывает в недоумении - это же так просто! Почему он сам не додумался?!
Балабуха любил вовлекать в литературный процесс, любил помогать и учить. Причем у него получалось! Ему нравилось, когда и у других получалось тоже. Как искренне он поздравлял каждого из нас с новой книгой!
Стоит посмотреть, как и что писал Балабуха о коллегах. Лучше всего читать об этом в книге, где собраны рецензии, предисловия и послесловия Балабухи к произведениям множества коллег{6}. Все у него ну прямо такие гениальные! Вдохновившись, хватаешься читать этих "гениев"... с недоумением откладываешь книгу, а потом пристаешь к Балабухе - ну чего ты их так расписал. Однажды Балабуха долго рассказывал, как трудно шел имярек к литературному труду, как полезно ему помогать. В другой раз огрызнулся:
- Тебе жалко!?
...Ему нравилось поддерживать и хвалить. Он старался видеть хорошее там, где его было маловато.
Недостатки тоже были.
Один из них - Балабуха терпеть не мог дураков. Не только клинических, которые тоже не сами выбрали родиться людьми с природной нехваткой ума... Он не любил, не уважал даже людей, не способных понять какие-то сложные вещи. Ограниченных.
- Он же не виноват!
Андрей Дмитриевич соглашался, что не виноват, но все равно не любил.
Особенно же не любил, не уважал тех, кто не способен или не хочет учиться. Горячо поддержал тезис: "Не стыдно не знать; стыдно не хотеть знать". Огорчился, что это слова Горького - многопочтенный Алексей Максимович входил в число немногих писателей, которых Балабуха воспринимал очень кисло. Узнал, что мой прадед называл Горького не иначе, чем "босяк", - очень обрадовался.
Высоко оценил рассуждение Тургенева: "Тебя вывихнули с детства? Так тебе уже 35! Пойди и ввихни себя обратно".
Балабуха не признавал слабаков, которые не хотят себя "ввихивать" туда, куда им надо или хочется. Не без его влияния я сформулировал: не умеешь писать книги? Подумаешь! Я, когда родился, даже ходить не умел!
Этому рассуждению Балабуха тоже веселился.
Был он сноб интеллектуальный, и не только. Познакомились мы с ним, когда ученик Андрея Дмитриевича нашел меня и передал его просьбу - позвонить. Встретились в кафе Союза писателей. Андрей Дмитриевич наговорил кучу комплиментов, позвал в свою секцию в Союзе...
Рассказываю, что зашел в один Союз... посмотрел на самовлюбленную до идиотизма морду главы... Не захотел. Зашел в другой - справа от главы Союза висит икона, слева - портрет Путина. Не... в Союз русского народа мне тоже не надо.
Андрей Дмитриевич очень веселился и заверял - у него все не так. И сказал правду! Секция фантастики в Союзе писателей Санкт-Петербурга была для Балабухи и домом, и семьей, и любимым родовым имением - всем сразу. Эту секцию он любовно, жизнерадостно обустраивал много лет. В ней было хорошо, душевно, а каждое выступление Балабухи превращалось в представление - увлекательное и веселое.
Балабуха был тем, кого психологи называют "неформальными лидерами". Умные начальники таких и продвигают - будучи "в системе", они легко организуют других, а в оппозиции - опасны. Балабуха мог бы быть прекрасным главой всего Союза, но не стремился к этому. Слухи ходили, но свидетельствую - не стремился. Зачем ему лишняя докука? И, к тому же, зачем куда-то лезть? Будет нужен - сами позовут.
Андрей Балабуха был гуру - тем, к кому шли и учиться, и шлифовать профессионализм, и за информацией, и за духовным учительством. Он показывал пример и ставил планку. Вольно или невольно, множество людей примеряли эту планку на себя: дотягиваешь или нет.
Рассказывать о Балабухе можно почти бесконечно. Умер рано, вызывая невольный протест: ну, куда ж ты ушел?! Зачем нас бросил?! Без тебя нам будет много хуже... Утешает одно: судьба Андрея Дмитриевича Балабухи стала дорогой в бессмертие.