- Мистер Фармер? - жизнерадостный джентльмен на моем экране.
- С кем имею честь? - с ходу подстраиваюсь под его тон я.
- Джеймс Бутби. Адвокат вашего клиента Адама Чарльза.
- Все понятно. Дайте угадаю. Перемещение во времени не принесло мистеру Чарльзу счастья, и он хочет возврата оплаты и компенсации морального вреда. Я прав?
- Отчасти, - отвечает Бутби. - Насчет возврата и компенсации вреда вы попали в самое что ни на есть яблочко, - адвокат явно нравился самому себе, - что же касается счастья, у моего клиента несколько иные претензии.
- Стало быть, он все ж таки счастлив? И то, слава богу.
- Мистера Чарльза совершенно не удовлетворила та эпоха, в которую вы его перенесли, - адвокат вдруг заговорил подчеркнуто деловым, суконным тоном.
- Позвольте. Вот договор, вот двадцать пятый пункт договора. Мой, то есть теперь уже ваш клиент хотел в Викторианскую Англию, и он в нее попал. Неужели он утверждает, что оказался в Месопотамии?
- Викторианская Англия оказалась не только не идеальной, но и... - адвокат пытается подобрать слово.
- Прекрасно понял вас, - я избавляю его от этих филологических мук. - Понимаю и мистера Чарльза и вполне сочувствую, но причем здесь, собственно, я?
- По мнению моего клиента, виновата не Англия и не королева Виктория, а ваша машина времени. Она исказила до неузнаваемости облик идеальной эпохи, изучению которой мистер Чарльз посвящал свой досуг на протяжении всей своей жизни.
- Знаете, у меня была супружеская пара - реконструкторы, увлечены Средневековьем. Попав туда, в ужасе попросились обратно. Но им и в голову не пришло предъявлять претензии моей машине. Просто переключились на хоббитов и эльфов.
- Марк, вы не возражаете, если буду называть вас так? так вот, Марк, предлагаю нам всем встретиться в моем офисе и решить все в досудебном порядке. Завтра в двенадцать ноль-ноль, вас устроит?
- Ну, уж в досудебном здесь явно не получится, - рассмеялся я и погасил экран.
Иностранец. Откуда? Признаться, я в этом не очень разбираюсь, пробелы в образовании - что да, то да. Он называет год и страну. Он напряжен и немногословен, чего-то не договаривает. Вдруг я понял, чего он хочет на самом деле. Но вправе ли я? А отказать ему формальных оснований у меня вроде нет. Но вправе ли я?! Разрешить человеку отправиться на верную гибель. А смерть его будет бессмысленной. Совершенно бессмысленной, если он не убьет тамошнего диктатора. Но даже если и убьет. Вдруг после исчезновения диктатора станет только хуже. На какое-то время хуже. Пусть это звучит достаточно пошло, но исключать такого результата нельзя.
Он улыбнулся (почти не удивился, что я понял его намерения). Он не настолько наивен, чтобы надеяться на удачу в этой тираномахии, и не настолько отважен, чтобы вообще на нее решиться. Он просто хочет проголосовать "против" потому, что в свое время, когда еще были выборы, проголосовал "за".
Пью чай у своей соседки Линды Дайсон. Уютный такой коттеджик, интерьер респектабельной, может быть, даже демонстративно респектабельной старости.
- А это мой Крис, - открывает семейный альбом Линда. - Сорок восемь лет, как его не стало. Рак. В самом расцвете, да... И никто не виноват.
Я, как и положено, печально вздыхаю. Нет, мне действительно жаль этого красивого и, судя по всему, хорошего, доброго парня, но как еще выразить чувство - только посредством штампа.
- Марк! Послушайте. Можно мне туда? На минутку только. Я передам ему, то есть себе самой тогдашней медикаменты - сегодня же рак лечится без особого труда. Правда, Марк, только передам таблетки и ампулы и сразу обратно.
Линда боится отказа. Знает, нельзя вмешиваться в причинно-следственные связи, порождать непредсказуемые последствия и прочее. До недавнего времени я и сам так считал. И в подобных просьбах всегда отказывал. Был даже не вправе их выполнять, иначе потеряю лицензию (истинная правда, кстати). Я уверен в своей правоте, и вдруг: а почему мы дрожим над причинно-следственными, что вызваны чьей-то болезнью, чьей-то случайной, нелепой, ненужной смертью?! Почему не думаем о тех причинах и следствиях, что были отменены, перечеркнуты болезнью и смертью?! Почему не спасаем все то, что уничтожат слепая случайность, бездарное сцепление обстоятельств?! Да, конечно, можно себе представить: старушка вернулась в свое прошлое, принесла лекарство, ее муж не умер, и она, юная, счастлива. И проживет с ним долго и счастливо, но тогда не будет ее второго брака, и дети, рожденные в новом браке, просто исчезнут, и дети этих детей теперь никогда не родятся... Я это учел. И если второго брака не было... А сейчас мысль: да пусть даже и был - время, в котором родились дети от второго брака, время, в котором она жила (живет) с новым мужем, совершенно равноценно (онтологически равноценно) времени, в котором будет спасен ее первый муж. Получается, все это никуда не исчезнет. Просто будут разные нити времени, разные плоскости времени, может. Мультивремя? А я просто перевожу стрелки здесь. Создаю временной парадокс? Безусловно. Но Крис, первый ее муж, не умрет, и Линда будет с ним счастлива, а все ее прошлое во втором браке останется, не будет перечеркнуто. Это вызов для этики, для религии, да что там вызов! проверка их на излом, я сам не готов к такому, но есть смысл побороться, попытаться, поискать ответы, это стоит того. Вот с чем я теперь выступлю перед комиссией Конгресса.
Будет ли Линда в одной временной плоскости знать о себе, Линде, в другой плоскости, о другом варианте своей судьбы и жизни? Если нет, то меняется не так уж и много, во всяком случае, для нее. Но так вот взять и плодить временные парадоксы?!
Линда не может поверить, что я согласился.
- Боюсь вот только, Марк, что я тогдашняя не поверю, что эта возникшая ниоткуда старая карга и есть я. Не дослушаю ее (свои) объяснения насчет "машины" и прочего. Я же была самонадеянная и упрямая. А вдруг я (тогдашняя, молодая) просто-напросто побоюсь давать своему Крису непонятно какие лекарства?
А вот это что-то новенькое. Передо мною в кресле плейбой. Молодость, кажется, не знавшая еще неудач и разочарований. Хочет заняться секстуризмом во времени. Цена значения не имеет. Мечтает о средневековой Испании. Да-да, соблазнить графиню. Он даже выучил испанский. Муж уехал по поручению короля или на какую-нибудь войну, может, он вообще сейчас открывает Америку. Графиня подготовилась: приняла ванну, умастила себя маслами и благовониями. Преданная служанка проводит его по потайной лестнице в башню замка. Ночь безудержной страсти, графиня поражена, понимает, что в ее жизни никогда уже не случится ничего подобного...
Зачем я слушаю этот полулитературный бред? Сейчас она отрежет у него на память прядь волос. Точно. Нет, клиент, безусловно, выгодный, денежный, кто ж спорит. Потом ему захочется римлянку времен Нерона. Потом Екатерину II, кстати, если б он хоть немного знал историю, то понял, насколько это было б для него выгодно.
- Боюсь, дорогой мой Джексон, в застенки инквизиции вы попадете куда как с большей вероятностью, нежели в альков роскошной аристократки.
- Это почему же? - недоверчив плейбой.
- По сотне различных причин, может, даже по тысяче. Перенеси я вас сейчас век в двадцатый, вас бы приняли за инопланетянина. Ну а в средневековой Испании - за колдуна и прислужника дьявола. Да вы и сами в этом признаетесь.
- Почему это я должен в чем-то там признаваться?
- А у людей есть такая склонность - признаваться под пытками. Особенно если пытки длительные. А красавица графиня, которую вы так вожделеете, насладится с балкона красочным зрелищем вашего аутодафе.
Плейбой сказал, что будет консультироваться со специалистами и, скорее всего, поищет другую фирму, специализирующуюся на путешествиях во времени.
- Мистер Фармер?! Надо же! - юное создание нагоняет меня на утренней пробежке в парке.
Ну да, я же теперь вроде как популярен. Придется терпеть. Издержки славы. Почему только слава приходит ко мне главным образом своими издержками? Я увеличиваю обороты.
- Мистер Фармер! Постойте!
Я еще прибавляю скорость.
- Только одну минуту, - юное создание легко выдерживает мой темп. Я же его, похоже, скоро уже не выдержу. - Я понимаю, что это бестактно, но выслушайте меня, пожалуйста.
Создание очаровательно, свежо и длинноного. Знаю прекрасно, что я сейчас услышу. Создание пожелает перенестись в тот год, в котором какая-нибудь кинозвезда еще не связала себя узами брака. В принципе, это можно. Но нужно ли? Ладно, не будем морализировать по пустякам. Но глаза, лицо, нет, пожалуй, она не так уж незамысловата. Тут все ж таки ум, и чувство, и воображение. Насколько, конечно, можно вникнуть сейчас, во время бега. Наверное, она хочет встретить какого-то кумира нашего времени, ну да, из самого первого ряда. Причем встретить, когда его еще никто не знает, когда его еще не принимают всерьез. Она скажет, что верит в него - верит и понимает, и ей плевать, что он непризнанный и нищий, и готова разделить с ним... Я сбиваюсь с дыхания, останавливаюсь. Несколько унизительно задыхаться сейчас на глазах у создания.
- Мистер Фармер, - она протягивает мне бутылочку воды. - Без газа. Я из нее еще не пила.
- Спасибо, - беру у нее воду.
- Мистер Фармер, перенесите меня туда, где мне будет сорок. Ну, или почти сорок.
- То есть?
- Чтобы все муки выбора, ошибки, разочарования и утраты были уже позади. - Запнулась, помедлила, но все же добавила: - Мне так тяжело дается моя юность.
- Рад вас видеть, мистер Липман, - широко улыбаюсь я, - но у нас же с вами назначено на завтра, на одиннадцать тридцать.
- Именно поэтому я и пришел, - пожимает мне руку Липман.
Я усаживаю его не за стол, а в уютное кресло, сам сажусь в кресло напротив.