- Понимаете ли, Марк, - кряхтит, пытается устроиться в кресле Липман. - Я передумал.
- Если вы все еще беспокоитесь за свое состояние, мы же с вами просканировали вас несколько раз - ваш организм прекрасно выдержит нагрузки, что возникнут при таком относительно непродолжительном путешествии в прошлое.
- За организм я спокоен, хотя время от времени мне надоедает заделывать в нем очередную течь. Просто я понял, что возвращение в прошлое, в жизнь не есть решение. - Перебивает самого себя, говорит резко: - Это ничего не изменит. Вообще ничего!
- Я так понимаю, вы сейчас о высшем смысле жизни? - видит бог, я не хотел говорить с сарказмом.
- Дело даже не в этом, - Липман снова стал спокоен. - Я не считаю отсутствие, невозможность этого смысла такой уж драмой. Есть что-то, что поглубже его будет. Пусть даже не выше, но глубже. Понимаете? Вот о чем я думал сегодня ночью.
- Вы это о полноте бытия? - говорю я.
- В том числе и об этом. Но только в том числе, не более. Я пытаюсь хоть что-то понять в абсолюте ли, в его отсутствии, в его преодолении. Я должен. Обольщаюсь, наверное. И как вы, Марк, сейчас сказали, полнота и неисчерпаемость бытия... она вдруг перестала быть для меня рассудочной абстракцией, я впервые ее пережил, пусть это, может, и неудачное слово... И возвращаться в жизнь, что-то там подправлять, улучшать в биографии и судьбе, выжимать из прошлого еще сколько-то счастья... нет. Пусть и стоило бы, наверное. Там было много ненужного и бездарного. Но мне неинтересно. Вдруг стало неинтересно. Поймите. К тому же, - улыбнулся Липман, - боюсь соблазниться, увлечься. А мне, как вы догадываетесь, остается совсем немного времени.
- Но то, - я пытаюсь подобрать слово, - ради чего вы сейчас отказываетесь... а что, если оно ничего не принесет вам, кроме неудачи этой вашей попытки понимания и сопричастности, и обернется ничем?
- Скорее всего, - кивнул Липман.
- Я прожила долгую жизнь, разнообразную, - Лиза Шрик пригубила предложенный мною бренди. - Все было, все сбылось. Ну а то, чего не было - мне его и не надо. Или почти не надо. Вот такая полнота судьбы получилась.
- Даже немного завидно.
- Сколько вам, Марк? Шестьдесят?
- Примерно.
- Хороший возраст. Еще есть здоровье и силы, но можно уже дорасти до покоя. Правда, ко мне покой пришел позже. Ну да ладно. Это мое чувство, сознание подлинности и завершенности прожитой жизни. - И тут же, во избежание пафоса: - Можете мне позавидовать еще раз.
- Тогда почему вы здесь, Лиза? Что вы хотите подправить в своем прошлом?
- Ничего, - Лиза Шрик пожала плечами.
- Просто посмотреть? Пройтись по самым ярким моментам, сопоставить с собственными воспоминаниями?
- Я сегодняшняя, - она поднимает свою правую ладошку, - и я юная, семнадцатилетняя, - поднимает левую ладошку, накладывает ладошки друг на друга. - Понимаете?
- То есть вы хотите стать самой собой тогдашней и прожить свою жизнь заново? Это невозможно, Лиза, - начинаю подробно объяснять, почему это невозможно в принципе.
- Жаль, - недослушала она. - Очень жаль. А у меня-то было еще столько вопросов. - Она достает шпаргалку, кладет на стол перед собой: - Ставши юной, сохраню ли я свое сегодняшнее самосознание, удержу ли свой девяностолетний опыт, смогу ли повторить этот трюк, - вновь поднимает и соединяет ладошки, - еще раз. Очень жаль, Марк, - Лиза Шрик состроила скептическую гримасу на собственный счет.
Что тут у нас еще? Это я просматриваю заявки. Так, профессор археологии. Все понятно: всю жизнь занимался раскопками, а теперь увидит объекты своих научных изысканий в первозданном виде. К тому же сможет составить подробную карту будущих раскопок. Похоже, нас ждет революция в археологии. Гарвард берет расходы на себя. Что же, поставлю на очередь. Или попробовать пропустить его вне очереди?
Студент-первокурсник. Хочет переместиться на свои выпускные экзамены. Ну да, чтобы узнать, какие ему достанутся билеты. Ладно, напишу ему о том, что время и будущее не детерминированы и ему очень даже может навредить эта его наивная вера в предопределенность. Время над ним посмеется, а жизнь больно или же унизительно стукнет. Примерно так.
Боже! Человек выставил счет судьбе. Не упустил ни одной подробности. И составил детальный план исправления прошлого - в детстве меняем то-то и то-то, делаем так, чтобы в таком-то году, такого-то числа его отец не пошел туда-то, не поставил его в угол, не сказал ему то-то и то-то. А в юности отменяем случайную встречу с такой-то девушкой, но добавляем такую-то случайность, что приведет к таким-то и таким-то последствиям... и так далее и так далее. И все это у него на ста пятидесяти листах. Вряд ли он станет слушать мои контрдоводы.
А это у нас кто? Восходящая звезда тележурналистики. Хочет взять интервью у "ряда исторических деятелей прошлого". Ну-ну. Пусть попробует, в любом случае это все ж таки опыт.
Корпорация?! Чем обязан? Ее интересует прошлое как рынок сбыта. Мне предлагается долевое участие. Придется дать подробный ответ и ненавязчиво так посоветовать инвестировать в научную и необязательно даже в научную... главное, что в фантастику.
- Моя история, - медлит, подбирает слова Харрисон, - в общем, у нас был медовый месяц, я решил прокатить Джесси над Атлантикой на своем самолете. Может, вы знаете, были такие примитивные, двухмоторные... двухместные, м-да. Уже по одному моему тону вы догадались - самолет потерпел аварию... в смысле, крушение. Мы упали в километре от берега. Уже потом я думал: это ж сколько должно было совпасть случайностей - отказал мотор, который накануне проверил механик, может, он был небрежен, почему? потому что вечером поругался с женой? или с похмелья? Или же просто, без причины, потому что он такой? А почему в самолете оказался только один спасательный жилет? Их же должно было быть два. Их и было всегда два! А мне, почему мне в голову не пришло проверить жилеты? Потому что их всегда было два. Потому что с ними всегда все было в порядке. Потому что со мной никогда ничего не случается.
Я сочувственно киваю.
- Так вот, жилет, - после паузы продолжает Харрисон. - Почему я надел его на себя? Почему не дал его Джесси? Сам не понял. Рефлекторно, инстинктивно, на автомате? Потом уже появилась логика: в жилете я удержал бы, спас ее, а она в жилете меня не удержала бы. Я без жилета мог бы утащить ее за собой...
- Может, прервемся, мистер Харрисон?
- Ничего, все нормально, - протестующий жест Харрисона. - Надев жилет, я бросился спасать свою Джесси, но... понимаете, были волны, ее унесло уже. Да-да, именно волны. Я сам спасся чудом. И услужливая совесть тут же подсказала - в этих волнах она бы погибла даже в жилете.
- Понимаю вас, Харрисон.
- Да ни черта вы не понимаете! Если б жилет был у Джесси, она отдала бы мне. И как с этим жить? Но ничего, жил, прожил целую жизнь, достиг, чего хотел, был хорошим и добрым и, в общем-то, был счастлив.
- И теперь вы хотите вернуться туда и отдать ей жилет?
- Это не очень-то честно - я же решился только сейчас, когда жизнь прожита и впереди ничего, кроме угасания на больничной койке. Но лучше уж так, чем вообще ничего. Мистер Фармер! Марк! Я могу стать тем юным самим собой... там, на волнах, возле моего разбившегося самолета?
Что я ему скажу? Он же, в отличие от Лизы Шрик, просит всего лишь о мгновении. Я не уверен, но я попробую.
- Думаю, на мгновение можно, - я пытаюсь сказать твердо.
- Это сложно, я понимаю. Но я доплачу.
- Засуньте себе эту свою доплату сами знаете куда, - огрызаюсь я.
- Мистер Фармер! Тут все больше становится звонков насчет путешествия в будущее, - это моя секретарша Барбара, только что вернулась из отпуска.
- Так, Барбара, - пытаюсь сообразить я, - скажи им, что в будущее только по предварительной записи.
- А когда будет открыта предварительная запись, мистер Фармер?
- В будущем, Барбара.
Барбара выходит, но тут же возвращается:
- К вам миссис Уэйн.
Насколько я понял из речевого потока этой экстравагантной сорокалетней леди, она просто хочет попутешествовать во времени, потому что все, что есть на Земле сейчас, она уже посмотрела. Вот, наконец-то! Просто турист. Она не собирается спасать мир, решать предельные вопросы бытия, перелопачивать собственную судьбу. Просто путешественница. Она отправится вместе с мужем, но не знает, какую эпоху им выбрать для начала. А можно ли взять тур повышенной комфортности? И не получится ли так, что они забронируют "Хилтон" еще до того, как он будет построен. В таком случае пусть хотя бы сделают скидку. Какой у нее звонкий, замечательный смех.
Мне удалось. Столько сил, средств, нервов и времени, но я сумел модернизировать свою лабораторию (мы по инерции, точнее, из уважения к традиции называем ее "машиной времени"). Теперь Харрисон сегодняшний станет тем самым самим собой - совсем еще юным, с жилетом в руках возле разбившегося самолета, а на расстоянии вытянутой руки будет Джесси. На десять секунд. Но это много. Я и так сделал невозможное. Где моя нобелевка?
- Десять секунд мне вполне хватит, - Харрисон счастлив.
- Что ж, тогда давайте начнем подготовку к перемещению. Жду вас послезавтра, - я отключаю экран.
Если вначале подготовка к перемещению во времени занимала месяц, то теперь не больше недели. Харрисон держался молодцом. С ним приятно работать (так бывает, увы, далеко не всегда). И вот наступил тот самый день. Пусть процедура и отработана до автоматизма, но все равно каждый раз волнуешься. А волноваться к тому же надо так, чтобы этого не заметил клиент. Но все. Кабина закрыта. Аппаратура запущена, пошел отсчет, старт через полчаса. Мне всегда тяжело даются эти полчаса, но вот их уже и нет - осталось одиннадцать секунд, десять, девять, восемь, семь, шесть, пять... Стук изнутри кабины. Что ж такое?! Есть же связь с оператором, то есть со мной. А он ломится так, будто его заперли в допотопном сортире. Останавливаю автоматику, отключаю системы. Скорее всего, просто стресс. Значит, придется всю тягомотину подготовки начинать заново. Что ж, не впервой.