- Семьдесят кредитов и полный пансион, - коротко изрек Кныш, пристально оглядывая меня. Он мельком посмотрел на выписку из трудовой книжки, заверивший его в моей неплохой физической форме, после чего пришел к выводу, что лишний землекоп его роботам не помешает.
- В неделю? - уточнил я. Кныш хмыкнул.
- В месяц, парень. И считай, тебе повезло.
Смехотворная сумма, годная не понятно для чего. На Земле я получал триста, да, это считалось солидной суммой для бедняка, но на Авроре... Обед в самой дешевой кафешке здесь обходился в десять кредитов, еще столько же следовало заплатить за эконом-класс в гостинице. На пленете просто не имелось ничего дешевого, на бедных Аврора не была рассчитана.
Но не отступать же. Я согласился, удивившись, что любимое детище Ждана находится в столь плачевном состоянии.
- Хозяин интересуется раскопками редко. Вспоминает раз в двадцать лет, начинает финансировать, а после снова забывает. Сейчас четырнадцатый год пошел, если хочешь, приезжай через пять сезонов, обеспечим солидней.
Не поняв, шутил Кныш или нет, я подписал контракт, поступая в распоряжение начальника экспедиции.
Когда мы ехали на ближний раскоп, он находился в тридцати километрах от космопорта и в ста семидесяти от ближайших владений Ждана, я задал вопрос, мучивший меня с момента знакомства.
- Вы явно не пользуетесь жижей, почему? Дорого?
Кныш хмыкнул.
- Бесценно. Парень, ты вообще знаешь, как она действует?
Пришлось сознаться, что нет. Последующая лекция Кныша перевернула мои представления о природе сока жизни.
Оказалось, жижа вовсе не витаминный коктейль, омолаживающий организм, как мне казалось ранее, но катализатор замедленной или остановившейся со временем регенерации самого организма. Больше того, не вызывая раковых метастазов, управляла ей, позволяя телу предстать перед изумленными свидетелями чуда полностью обновленным буквально за несколько суток, вне зависимости от того, какие повреждения ему были нанесены, лишь бы имелась подходящая среда. А среда на Авроре действительно благоприятствовала. Жижу вырабатывала сама планета, подобно тому, как она создавала нефть или алмазы, после же источала ее из своих недр, накапливая в прудах иссиня-черного цвета, напоминающих битумные. Попавший туда организм возвращался к жизни. Так оказалась открыта первая особенность сока жизни.
Вторая же последовала нескоро, но была еще более поразительной. Оказалось, жижу можно извлечь из организма. Поглощаемая порами, она накапливалась в крови и при порезе выходила первой, не давая той последовать схожим путем. Однако, стоило ввести противосвертывающий препарат, как организм лишался сока жизни, и тот можно было использовать повторно, уже на другом человеке, третьем, десятом. Лишенный жижи человек быстро чах, ибо вместе с ней его покидала и иммунная система, напрочь отказывавшаяся работать после потери драгоценного катализатора. Да и старые болячки почти немедленно возвращались, организм отвыкал реагировать на вирусы, бактерии, а то плодил онкологические опухоли. Обезжиженным редко кто протягивал дольше нескольких лет, да и то, в стерильном боксе. Неудивительно, что цена владения хотя бы крохотным запасом жижи возрастала тысячекратно. И так же неудивительно, что любой, в ком находилась хотя бы капля сока жизни, мог подвергнуться процедуре обезжижевания, обрекавшей его на мучительную смерть.
Это как кислород - и даритель жизни и яд в одном флаконе. Хотя мой новый шеф и не согласился с таким сравнением.
- Без жижи мы проживем, а без кислорода...
- А туземцы? - вдруг вспомнив, спросил я. Кныш развел руками.
- Это наркотик, а не живительный газ. Все на него подсаживаются. Просто они первыми. Мы вторыми.
Он снова хмыкнул, а я подумал, все же хорошо, что Вере не достанется сок жизни. Я спросил, можно ли где увидеть те самые пруды жижи, о которых он говорил, на что Кныш хохотнул.
- Ну ты, парень, даешь. Да кто ж такое богатство пропустит? Всю планету перелопатили вдоль и поперек, выжали досуха. Теперь пытаются на месте создавать. У богачей она в бассейнах плещется и только. - Он помолчал и прибавил: - А, наверное, красиво, войти в жижу стариком и выйти... таким, как ты, к примеру.
Он вздохнул и замолчал. Машина подъезжала к раскопу. Начинался дождь.
Последующие три дня я махал лопатой и иногда рубил кайлом непослушный грунт. Наработался так, что... да нет, не больше, чем на прежней должности, там тоже приходилось много таскать и часто прибивать кувалдой. Ту работу, кончено, жаль, но я надеялся на лучшее. Да и о заводе сейчас не думалось - лишь изредка, когда начались дожди, и вся работа остановилась, а не только у чувствительных к влаге роботов, разбирающих черепки и камешки.
Воспользовавшись перерывом, я поймал за пуговицу Кныша и спросил его о плакальщиках Евгения Ждана, может, знает что. Тот призадумался.
- Вот куда тебя понесло. Знакомые там есть? - я кивнул, руководитель экспедиции вздохнул. - Сразу бы так сказал. Да толку, не доберешься.
Я начал расспрашивать, но Кныш сказал одно - плакальщиков вне пределов дворцов он почти не видел, разве в самых крайних случаях их вызывают на место, чтоб там отпевать. Он так и сказал: "отпевать", я просил пояснить ритуал, но руководитель отказался, сам не знал.
- Плакальщики особую форму носят, - единственное, что пояснил Кныш. - Вроде спецовки, либо синюю, либо голубую. Я несколько раз видел, как они выезжали на случай, когда тело невозможно было забрать. Не спрашивай, почему, мне в интимные дела богачей не проникнуть. И тебе не советую.
Все равно попросил Кныша помочь, тот рукой махнул. Потом кое-что сообразил.
- Если получится вызволить из земли что-то интересное, можно и в замок Ждана обратиться. По данным этих железок, - кивок в сторону механического исследователя недр, - здесь должны находиться несколько плит, возможно, молельня или кенотаф - скелетов нет. Мы такие находим, но пока не понимаем, для чего они. - Он вздохнул и продолжил как бы с новой строки: - Вообще, изучение чужой культуры та еще задачка. Ни черта не понятно. Ладно, письмо у них консонансное, хоть в чем-то на земное похоже, но само общество... Вроде родовой строй, но без деления на классы, есть лидеры, но смысл их деятельности неясен. - Помолчал и прибавил: - Ничего не выяснили достоверно. Неудивительно, что нас финансируют из рук вон. Как будто здесь можно найти общество, похожее на землян. Они ж рептилии, чем вообще могут на нас походить?
Еще три дня протянулись сущей мукой. Хотелось все бросить и молить чуть не на коленях у Кныша провести меня в замок Ждана, вроде нарыли кое-какие ценности. А после нападал раж первооткрывателя, хотелось докопаться до истины, представить нечто непостижимое хозяину раскопок, чтоб только тот позволил свидеться с Верой. Может даже освободил ее от непонятной обязанности. Затем обычно накатывала апатия. И все это сменялось друг другом в разных вариациях по несколько раз на дню, совершенно меня измотав. Пока кайло неожиданно не встретило камень.
Чуть позже мы - я и два робота - выкопали небольшую, в рост человека стелу с непонятными даже Кнышу надписями и фигурками, не то молящихся, не то работающих на коленях вокруг не то горы, не то конического здания, такие здесь встречались. Руководитель заинтересовался изображениями, долго шевелил губами, пытаясь перевести текст, подходил и так и эдак, наконец, сдался, пригласив экзолингвиста, тоже робота. Но и этот выдал лишь с десяток вариантов, повторив, будто нарочно, слова начальника; раздраженный Кныш прогнал его взашей. Но тут же взял себя в руки:
- Пожалуй, можно будет с этим сходить в замок. Скажем, что ритуал почитания тогдашних бессменных правителей. В конце времен, среди туземцев и такие попадались.
- Аборигены тоже знали про бессмертие? - ляпнул я.
- А сам как думаешь? Или подозреваешь в них непроходимую тупость, если они до звездолетов не додумались? Эк в тебе колонизатор неожиданно развился. Так знай, вьюнош, их цивилизация достигла пика развития тогда, когда наши предки только из Африки вышли. Сорок тысяч лет назад это было, сорок. Займи уже свое место.
Я тотчас заткнулся и некоторое время еще увеличивал глубину раскопа, но до остальных плит, находившихся чуть глубже, в тот день не добрались. Вечером же я снова начал пытать Кныша вопросами о туземцах.
- Да шут знает, что у них за история. Войн вроде не было, разве набеги, видимо, себя берегли. Жижу друг у друга воровали, если я правильно перевожу надписи, она у аборигенов почиталась священной. Сперва только по особым случаям давали и избранным, необязательно вождям или жрецам. Потом, когда цивилизация пришла в упадок, царькам и их близким сторонникам. В те времена жижи было много, но все подряд ее не применяли, видимо, и без нашей понимали учености, чем кончится. Только в самом конце, когда начались войны...
- Из-за жижи?
- Возможно, - поразмыслив, ответил он. - Люди расплодились, возжелали большего, чем могли получить. Начали воевать - тем и сгинули. Теперь мы на их место пришли. Боюсь, как бы подобным не кончилось.
- А случается - здесь, на Авроре?
- Столкновения? Ну, как сказать. Наверное, рано или поздно сам увидишь, что бывает, когда люди становятся богами. Только лучше от них держаться подальше! - резко произнес он. И продолжил с новой строки: - Охотников до большей порции жижи всегда будет. И если у Неграшей ее не отнимешь, то у остальных - пожалуйста. Законы здесь не писаны.
Поздним вечером я стал свидетелем подтверждения слов Кныша. Охранник, из людей, пришел в палатку руководителя, где тот с роботом совещался касательно сути откопанной стелы, взяв меня в качестве зрителя, рассказал о ночном визитере.
- Министр образования с проверкой прибыл, - усмехнувшись, доложил он. Я не поверил ушам.
- Сам? А что же нас не предупредили...
- Бывший, - хмыкнул Кныш. И прибавил: - Во всех смыслах. Выйди, сам увидишь.
Ночь вступила в свои права, лишенное луны небо сияло