Гай Юлий Цезарь – древнеримский государственный деятель, полководец, политик и писатель. Был объявлен пожизненным диктатором, что ознаменовало конец Римского государства как республики. Основателем рода Юлиев считался Юл, сын мифического героя Энея и внук богини Венеры; отсюда разговоры о божественном происхождении Цезаря.
Аврелия Котта – мать Цезаря.
Юлия Цезарис – тетка Цезаря, жена полководца Гая Мария.
Корнелия Цинилла – дочь Цинны и первая жена Цезаря, родившая его единственного законного ребенка, дочь Юлию. Умерла при родах.
Помпея Сулла – внучка Суллы и вторая жена Цезаря, с которой он развелся после скандала на священном женском празднестве Доброй Богини, куда проник переодетый мужчина Клодий, приведенный своей сестрой Клодией Пульхрой. Цезарь развелся с ней, произнеся фразу: «Жена Цезаря должна быть выше подозрений».
Кальпурния Пизон – третья жена и вдова Цезаря.
Юлия – дочь Цезаря, жена Гнея Помпея Великого. Умерла при родах, после чего отношения бывших друзей Цезаря и Помпея испортились окончательно.
Атия Бальба Цезония – племянница Цезаря и мать Октавия.
Гай Октавий – будущий великий император Август, внучатый племянник Цезаря, усыновленный им в завещании.
Октавия – дочь Атии и сестра Октавия.
Дом Юниев
Марк Юний Брут – римский сенатор, друг Цезаря, его протеже и убийца, вставший во главе аристократической фракции, недовольной единоличной властью диктатора. Слухи о том, что Цезарь был настоящим отцом Брута, не опровергнуты и не подтверждены.
Сервилия Цепиона – мать Брута, много лет бывшая любовницей Цезаря.
Дом Птолемеев
Птолемей XIII – малолетний царь Египта, формальный муж и брат Клеопатры, оспаривавшей у него права на престол. Погиб во время гражданской войны в Египте, утонув в реке.
Клеопатра – царица Египта, любовница Цезаря и впоследствии Марка Антония.
Цезарион – сын Клеопатры предположительно от Цезаря.
Потин – евнух, регент царя Птолемея XIII.
Политики и военные
Марк Антоний – полководец и политик из партии Цезаря, его протеже и друг.
Гней Помпей Великий – полководец и государственный деятель. Был частью триумвирата вместе с Цезарем и Крассом. Возглавил армию Сената, объявившего Цезаря врагом государства, и после долгой гражданской войны был побежден Цезарем в Фарсальской битве. Бежал в Египет, где был убит по приказу царя Птолемея.
Цицерон – блестящий оратор, политик и философ. Один из виднейших противников деятельности Цезаря.
Марк Порций Катон – политик и идейный вдохновитель войны Сената против Цезаря.
Покончил с собой после поражения Цезарю в Африке при городе Утика.
Сципион – политик и противник Цезаря, следовавший за Катоном и разделивший его судьбу после поражения при Утике.
Луций Корнелий Сулла – полководец, диктатор и тиран, ставший первым римлянином, бравшим Вечный город силой. При нем были введены проскрипционные списки, по которым без суда и следствия истреблялись его противники тысячами.
Во времена проскрипций жизнь Цезаря была в опасности, но под влиянием просьб родственников Сулла согласился его помиловать, предсказав, что в будущем «этот мальчишка» себя покажет.
Луций Сергий Катилина – легат Суллы, лично участвовавший в проскрипциях. Позднее возглавил заговор по захвату Рима.
Гай Марий – полководец и политик, воевавший с Суллой. Муж тетки Цезаря Юлии.
Луций Корнелий Цинна – политик, вначале поддерживавший Суллу, а затем выступивший против него, чтобы стать единоличным правителем.
Марк Лициний Красс – полководец, политический деятель, один из богатейших людей Республики. Разгромил армию Спартака, однако часть его славы досталась Помпею, разбившему последний отряд восставших рабов.
И другие лица
Верцингеторикс – вождь, возглавлявший сопротивление галлов против завоевания Римом. Был побежден Цезарем в битве при Алезии и доставлен в Рим, где был заключен в тюрьму, а затем казнен.
Никомед IV Филопатр – царь Вифинии, куда Цезарь бежал от Суллы. От слухов об их связи Цезарь так никогда не смог избавиться.
Катулл Гай Валерий – великий древнеримский поэт, активно критиковавший Цезаря.
Рассказы
Артур БАБИЧ
САМСОН
Они меня называют недоумком и тупицей. Они правы. Когда-то давно я был маленький, а сейчас огромный. Не растет только голова. Мои руки толще головы – это я занимаюсь. Отец любит, когда я занимаюсь. Он хлопает в ладоши и кричит мне в ухо:
– Поднимай выше, недоумок! Поднимай выше!
Я стою в круглом зале. Вокруг люди, много людей. Все улыбаются. Они машут руками и что-то кричат. Стою. Они не называют меня недоумком. Они не знают. А если б знали, то называли бы. Но эти люди не знают, и потому мне хорошо. Можно не бояться, что они станут дразниться, и бить палкой и кричать:
– Поднимай выше, недоумок! Поднимай выше!
Здесь мне хлопают. Повсюду на скамьях много людей. Там всегда много людей. Они улыбаются мне, и я улыбаюсь им. Столько хороших людей! На них разноцветная одежда. Все красивое и блестит. Я иду на середину зала – показать, что умею. Так говорит отец. Он всегда идет сзади и шепчет:
– Покажи им, что умеешь, Самсон!
И я иду и показываю.
Передо мной грузовик. Никто такой не поднимет, а я иду и поднимаю. Не знаю почему. Отец говорит, я таким родился. Грузовик не тяжелый. Сперва переворачиваю его набок. В зале кричат и вздыхают. Затем поднимаю над головой и начинаю поворачиваться. Так отец просит. А после аккуратно опускаю грузовик на землю и слышу, как разноцветные люди веселятся и хлопают в ладоши.
Отец шепчет:
– Разломай-ка его, Самсон! Порви на кусочки!
Отец меня так называет только в зале. Но я не могу запомнить. Не понимаю. Долго смотрю на него, и тогда он говорит:
– Давай же, недоумок!
Улыбаюсь и иду разбирать грузовик.
Снова переворачиваю его набок. Отрываю колеса. Я не спешу. Отец говорит, спешить нельзя. Вот и не спешу. Отрываю одно колесо, потом другое, и еще, и еще. Складываю их в сторонке. Затем отрываю какие-то железки.
Люди молчат и открывают рты. Грузовика уже нет, есть куча железа. Я стою рядом и смотрю по сторонам. Как же много людей, добрых хороших людей! В груди у меня почему-то тепло.
Тут в зал вкатывают блестящие шары. Отец берет меня за руку и говорит:
– Бросай-ка их вверх! Бросай и лови, понял?
– Понял, отец!
Иду и бросаю шары. Они не тяжелые. Совсем легкие. Их всего два. Я бросаю один – он летит почти до потолка. Пока он летит, бросаю второй. Затем ловлю первый и тоже бросаю. Мне нравятся шары. Они совсем не тяжелые. Я их почти обхватываю двумя руками.
– Потолок не пробей, дубина! – шепчет отец. – Ниже! Ниже!
Кидаю ниже. Но так не интересно. Потолок в зале маленький и кидать не интересно. А я мог бы кинуть высоко. Чтобы шар совсем из виду пропал. А так скучно. Но людям все равно нравится.
Потом отец говорит:
– Хватит!
Я ловлю шары и тихо ставлю на пол. Отец всегда говорит, его надо беречь. Большого зала у нас еще нет. Но скоро будет. Тогда можно будет шары не ловить. И бросать выше…
В зал вкатывают прицеп грузовика. Внутри много железок, целая гора. Я подхожу, и отец говорит:
– Подними его над головой, Самсон! Медленно и аккуратно. Ничего не просыпь!
Железа там много. Торчит во все стороны. Это потяжелей грузовика. Прицеп длинный, с высокими стенками. В зале становится тихо. Все молчат и смотрят на меня. Я смотрю на прицеп. Отец шепчет:
– Иди же, недоумок! Люди ждут!
Иду. Подлезаю и хватаюсь посередине. Оказывается, не тяжело. Чуть тяжелей грузовика. Я поднимаю прицеп на вытянутых руках и поворачиваюсь вокруг, как просит отец. Люди пока молчат. У них большие круглые глаза. Кто-то вздыхает.
Но тут меня кто-то ударяет в грудь. Ноги подгибаются, я качаюсь. Прицеп почти падает, железки внутри гремят. Напрягаюсь, ровняю, но не выходит. Прицеп идет то вбок, то вперед, то назад. Перебираю ногами. Вокруг начинают кричать, но не от радости. Со скамеек вскакивают и бегут. Что-то кричит отец, но и его голос пропадает. Я один в зале. Один пытаюсь одолеть прицеп… но не получается.
Грудь болит. Не выдерживаю и роняю прицеп. Он с грохотом пробивает пол, а я падаю. Железки летят во все стороны. Лежу и смотрю в потолок. В груди что-то болит. Поднимаюсь. Повсюду пыль и железки.
Кто же меня ударил?
В груди что-то болит. Но когда трогаю, не вижу крови. Ведь когда кровь – тогда и болит. Иногда я раню руки, идет кровь и больно. Но трогаю грудь, а крови нет. Не понимаю… Бывает, болят руки и ноги от железок, но это не такая боль. Когда болит по-настоящему, всегда есть кровь. А сейчас нет.
Вижу, как бежит отец с какими-то людьми.
– Что б ты сам провалился в эту яму! – кричит он. – Недоумок! Болван! Тупица!
У меня много имен. Стою перед отцом, а он все кричит и кричит. Он маленького роста, с черной бородкой и белой кожей. Он машет руками и потихоньку краснеет.
– Кто меня ударил? – спрашиваю я. – В грудь. Вот сюда…
Отец не смотрит. Бегает вокруг прицепа и кричит. А затем хватает палку и бежит ко мне. Я падаю на пол и сворачиваюсь в клубок. А отец меня колотит. Бьет по плечам, по рукам, по ногам. Иногда по голове.
– Тупей все равно не станешь! – кричит отец. – Тупей некуда!
Когда он устает, то падает рядом. Хрипит, отплевывается. Мне жалко отца. Я поднимаюсь, беру его на руки и уношу из зала. А в зале уже работают люди, убирают железки. Потом приду, помогу. Сперва отнесу отца домой.
– Теперь бояться будут, – шепчет он. – Придется все объяснять, врать, выкручиваться… А ведь последнее выступление тут, все, конец… и такое.
– Кто меня ударил?