– Да, редкий был ублюдок, – буркнул конунг. – Но, послушайте, не стану же я сам пачкаться, и… я даже не знал, что он здесь будет!
– У богатых свои причуды, сэр, – пожал плечами инспектор. – Но продолжим знакомство. Джон Штайн, фермер, производство органического питания. Согласно вашей рекламной брошюрке, «органическая говядина – это мясо коров, свободно пасущихся на естественных лугах с изумрудной травой». Вы не выращиваете говядину из клеточных затравок в заводских биокотлах, как делают все, а забиваете живых коров! Вы кормите людей трупами! Варварство и дикость, как сказал бы Фергусон. На прошлогоднем «Дне Земли» вы чуть не подрались с ним, когда он лично стоял в пикете около вашего офиса, было такое?
– Совершенно отвязанный тип, – ухмыльнулся фермер. – Но девяносто пять процентов дохода я получаю от протеиновых смесей из молотых кузнечиков, которые скачут по «естественным лугам с изумрудной травой». Экомясо – это, скорее, хобби.
– Ну, для кого и пять процентов большой убыток. Но пойдем дальше: «средство». Зачем Эдварду использовать мачете, когда у него есть монтировочный пистолет? И смог бы он так искусно прорубить череп профессору? Давайте спросим профессионала. Миссис Блэтчфорд, вас, кажется, до замужества звали Христина Жовнир, да? И вы занимались фехтованием?
– Да, я саблистка, пятикратная чемпионка мира, – спокойно кивнула Кристина. – Но откуда я могла знать, что здесь будет мачете?
– Это могла быть импровизация, мадам. Пойдем дальше: «возможность». Палатка профессора была открыта изнутри и полна воды, значит, он вышел во время дождя. Замок не сломан, значит, открыл сам. Но существует еще одна возможность: кто-то был с ним в палатке, и этот кто-то открыл замок. Этот кто-то и есть наш убийца.
Инспектор подался вперед и пристально посмотрел на Кристину:
– Палатка одноместная, там двоим тесновато. Эдвард не пустил меня к себе. А кого бы профессор стал терпеть рядом с собой в тесной палатке, а?
Та поморщилась:
– Глупо, инспектор, глупо и пошло. Кроме того, Горд и Штайн видели, как я забиралась в свою палатку.
– Да, я видел, – кивнул фермер.
Инспектор с минуту изучающе разглядывал всю троицу.
– Хорошо, – наконец сдался он. – Если честно, с «возможностью» существует и другая проблема. Под этим ливнем убийца промок бы мгновенно до нитки, а вы все сухие, включая Эдварда. То есть у всех железное алиби.
– Ну, допустим, не у всех, – невозмутимо заметил фермер. – Один из нас действительно вымок.
Все уставились на инспектора.
– Ну, я ошибся палаткой, залез к проводнику, – смутился инспектор, – а пока перебегал, успел промокнуть. Но не насквозь же! Кстати, это и есть второе алиби Эдварда: я точно знаю, где он был на начало дождя.
Повисло молчание.
– Замечательно, у всех есть алиби, а дальше-то что? – не вытерпел конунг. – Кто убийца?
– Кто – не знаю, – пожал плечами инспектор. – Вернемся на базу, и пусть этим дальше занимаются профессионалы.
– Профессионалы? – удивился конунг. – А вы кто? Вы же старший инспектор!
– Вообще-то, я занимаюсь финансовыми преступлениями, – неохотно признался инспектор.
– Вот это да! – расхохоталась Кристина. – Оказывается вы – на-ло-го-вый инспектор! – Она с мстительным удовольствием пропела слово: «налоговый». – Это многое объясняет.
– Если не знаете, кто убийца, зачем вы устроили этот цирк? – возмутился конунг.
– Разве не ясно, Горд? – спросила его Кристина. – Он пытался следить за нашей реакцией, ждал, что убийца чем-то себя выдаст. Но у него ничего не получилось.
– Можно и так сказать, – хмуро согласился инспектор. – В общем так: кто убийца – неясно, связи с базой нет, коптер за нами не пришлют. Скоро стемнеет, и до темноты мы не успеем выбраться из Леса, так что заночуем, а утром отправимся домой. Все согласны?
– Нет, – вдруг произнес молчавший до сих пор проводник. – Надо уходить сейчас.
– Почему? – вырвалось у всех.
– Мне кажется… я чувствую, что все поменялось, что… – ответил проводник.
– Что поменялось? – не понял его инспектор.
– Раньше это была такая игра, – проводник поежился, – я что-то воображаю, а Лес делает так, чтобы это все видели. Ведь на самом деле мачете не было, оно вам только казалось…
– Сразу всем казалось? – недоверчиво переспросил инспектор, – всем одно и то же?
– Вот это да! Материализация мысли! Господа, мы в волшебном Лесу Исполнения Желаний! – Кристина всплеснула руками. – Инспектор, это все объясняет! Признайтесь, мы же все хотели прибить этого хорька! Вот он и сдох! Мы все убийцы, господа, а судить нас нельзя, потому что это будет наказанием за мыслепреступление!
– Господи, какая материализация мысли, о чем вы, – недовольно отмахнулся инспектор, – это из области сказок.
– «Если все захотят, то это не будет сказкой», – вмешался фермер. – Вам обязательно нужно рациональное объяснение? Вот вам парочка, для мозгового штурма: Лес работает как резонатор биотоков мозга, и образы одного человека индуцируют соответствующие образы у других. Что-то вроде принудительных галлюцинаций. Или вот: Лес – это разумное сверхсущество, которое заступилось за пасынка, чем плохо?
– Ну как, инспектор? – рассмеялась Кристина. – Появился новый подозреваемый – Лес, вот только как вы его арестуете? Хотя я знаю одного адвоката, который засудил целую планету.
Она провернулась к мужу:
– Ларри Шульман, ты его знаешь.
Конунг рассеяно кивнул.
– Перестанете, пожалуйста, – раздраженно остановил их инспектор. – Дайте Эду договорить. Эд, так что же поменялось?
Эд удрученно посмотрел на него:
– Это больше не игра, это всерьез, я чувствую… Он разозлился. Надо уходить, вам не пережить здесь ночь.
Инспектора вдруг разобрал смех.
– Чувствуешь, что Лес разозлился? – весело переспросил он. – Говоришь, что мачете воображаемое? Так это очень легко проверить!
Он вскочил на ноги:
– Сейчас мы пойдем к телу и внимательно его осмотрим. Даже не знаю, почему я не сделал этого раньше?
– Ну, я догадываюсь почему, господин на-ло-го-вый инспектор, – тихонько проворчала Кристина и тоже поднялась.
Все двинулись к месту, где сидел убитый.
К этому часу баобабы успели заметно потускнеть. Туман у леса сгустился, и теперь он покрывал подножия деревьев, словно толстым слоем белого пуха. Сквозь него видно было не дальше, чем на вытянутую руку, и инспектор только тогда заметил тело, когда чуть не споткнулся о него.
– А где мачете? – раздался рядом удивленный голос конунга.
Мачете исчезло.
Теперь, когда его голову больше ничего не удерживало, мертвец сполз на землю и лежал на боку, застыв в той же позе, в которой сидел часом раньше.
Инспектор нагнулся и внимательно осмотрел его лоб. Ничего: ни раны, ни шрама, ни даже припухлости. Он провел пальцем. Кожа была холодной и гладкой.
Инспектор ощупал ствол баобаба: на шершавом стекле не осталось ни зарубки, ни царапины.
– Что за чертовщина, я же точно видел, – пробормотал инспектор и выпрямился.
В тумане в нескольких метрах от них раздался отчетливый хруст.
Кристина охнула.
Несколько секунд тишины, потом послышалось шуршание, словно огромный удав заскользил сквозь жесткую осоку.
– К палаткам, живо, – почти крикнул инспектор, но никого подгонять не пришлось: все и так уже бежали назад.
– А где же мальчишка? – фермер нервно оглядывался по сторонам. – Эд, где ты?
Инспектор резко нагнулся, заглянул в палатку, потом в другую, третью. Проводника нигде не было.
– Тихо! – крикнул фермер и поднял руку. Все застыли.
Шуршание теперь окружало их со всех сторон, постепенно сжимая кольцо.
К шуршанию примешалось легкое клацанье, словно сотни маленьких лап с острыми коготками царапали стекло.
Земля чуть слышно загудела. Лес стал стремительно меркнуть.
Как тут быстро темнеет, – подумал инспектор, – словно в театре гасят свет.
– Вот и финальный акт, – прошептала рядом Кристина, – на этот раз настоящий.
– Да, глупо все получилось, – отозвался фермер.
Гул усилился до дрожи в ногах, и вдруг – ба-ба-бах! – небосвод над головой разлетелся на куски, и в проломе засверкал ослепительный сноп прожектора. Темные человеческие фигурки заскользили вниз по десантным веревкам. Рокот армейского окто-коптера стер все остальные звуки.
Все, спасены, – понял инспектор и краем глаза заметил, как огромная черная тень метнулась к нему наискосок откуда-то сверху. Он попытался уклонится, но не успел.
Тень накрыла его.
Яркая розовая вспышка ослепила, обожгла и растаяла, оставив его в бархатно-черной пустоте.
У… меня… болит… голова… – одинокая мысль с трудом продралась сквозь вязкий туман, – у меня… Подожди, значит я жив!
Инспектор открыл глаза.
– О, замечательно, вот вы и очнулись! – Незнакомый бородатый мужчина в белом халате широко улыбнулся и щелкнул тумблером на пульте. – Вывод из комы завершен. Приятно познакомится, я доктор Бромберг.
– Где я, доктор? – с трудом выговорил инспектор и попытался потрогать ноющий лоб, но не получилось: руки были плотно припеленуты к телу.
– Вы на базе, в госпитале, вас здорово огрело по голове осколком породы, когда спасатели взорвали панцирь. Вы получили сотрясение мозга, и пришлось вас погрузить в восстановительную кому на семьдесят два часа, чтобы не было осложнений.
– Взорвали панцирь? – не понял инспектор.
– Ну да, этот «коралл» внутри которого вы были, у него снаружи наросла толстенная кварцевая стенка, настоящий панцирь. Ее спасатели и взрывали, чтобы попасть внутрь.
– Внутри коралла? Какого коралла? – недоуменно переспросил инспектор.
– Ну, губчатого мата или «леса», если хотите. Вы же отправились туда за орхидеями, неужели не помните? – Доктор пощелкал пультом. – Странно, память должна полностью восстановиться. А про несчастный случай с одним из ваших вы помните? Вы вызвали спасателей, их коптер полчаса шел по вашему радиосигналу, а потом им пришлось проделать дыру в панцире, чтобы проникнуть внутрь.