Торикаэбая-моногатари – анонимный японский роман ХII века.
Сикигаку – другое название театра но.
Мотодзитэ – в пьесах но роль сверхъестественного существа: божества, демона, призрака, ведьмы. Эту роль исполнял ведущий актер труппы – ситэ.
Миниатюры
Леонид АШКИНАЗИ
РОДИТЕЛИ, ШКОЛА, ДЕТИ…
Наташе К., источнику идеи
– Нам сказали в школе, что мы можем помогать людям.
– Интересно. И как же именно? (саркастически)
Нерешительно:
–Учитель нам сказал… что маленькие люди не любят ходить в школу, а взрослые люди не любят ходить на работу…
– И что?
– А если они заболеют, то могут не ходить на работу, и, стало быть…
– Во-первых, некоторые любят ходить на работу. Во-вторых, некоторые (назидательно) любят ходить в школу. Как вы отличите одного от другого? (пауза). А если и отличите, как вы сможете это учесть? Воздействием на человека мы же сознательно управлять не можем. Так?
– Ну так…
– Дальше. Мы можем передаваться от человека к человеку, но сознательно регулировать это тоже не можем. Так? (пауза)
– Ну, вроде так…
– Так что брось эти дурацкие идеи. Помочь человеку… надо же…
Вирус гриппа печально смотрел вслед младшему вирусу и думал: «А ведь я ему еще не сказал про мутации…»
Мария фон ЮСЕФССОН
НЕОКОНЧЕННЫЙ РАССКАЗ
– Ты готова? Я уже у подъезда.
– Да-да, бегу!
Схватив телефон, ключи – и ухмыльнувшись своему довольному отражению в зеркале – она выбежала из квартиры. На улице ноябрь, на работе аврал, у подруги очередной развод – да и черт со всем этим! У нее есть ОН.
Он появился так же внезапно, как и ее кот, Михалыч. Просто пришел в ее жизнь и остался в ней. Михалыч, к слову, был котом высокомерным и до неприличия разборчивым – но ЕМУ почему-то даже давал себя погладить. И она решила, что это знак. Если уж кот ЕГО признал, то какие тут могут быть сомнения…
Это был бурный роман, похожий на ураган, разрыв молнии и цунами одновременно. Они не замечали ни времен года, ни смены дня и ночи, они даже часто не могли сказать какой сейчас день недели и как это все так получилось…
Сложно было сказать сколько это продолжалось. Несколько месяцев, недель дней, часов... Время потеряло дня них всякий смысл, свою линейность. Сложно даже было восстановить хронологию событий – что было сначала, а что потом – такое все было яркое и слепящее глаза. И вот наконец они решили вместе поехать в отпуск. Идея была его, ею всецело поддержанная. Чемодан был собран, Михалыч сидел насупленный и угрюмый, часы весело тикали. Все предвещало – а сердце пело…
Вытряхнув содержимое очередной пыльной папки, Катя с интересом изучала ворох упавших на стол бумаг.
– Что это? Я этого у тебя раньше не видела… Ты начал писать любовные романы? Вспышка, ураган… И кот смешной… А где продолжение?
– Продолжения нет. Это из неоконченного. Я начал писать и бросил. Как-то не пошло. Видимо, не мой жанр…
Катя покачала головой и сложила все обратно в папку. Она всегда бережно относилась к его текстам, ей всегда казалось, что они какие-то живые, что ли… Неоконченная история любви оказалась между каким-то старым письмом и неудачным, по его мнению, фельетоном, так и не увидевшим свет…
Она уже не помнила, сколько она вот так сидит и смотрит на не разобранный чемодан. Самолет улетел без них, он так и не приехал, все попытки до него дозвониться не дали никакого результата. Она не понимала, что все это значит, почему все вдруг закончилось и что ей теперь делать – и даже Михалыч не смог ее вывести из оцепенения своим урчанием и требованием комплексного обеда… И вдруг она поняла, что больше не слышит стука настенных часов. Стрелка не двигалась.
– Странно, – подумала она, – я же недавно батарейку меняла. Сломались, наверное…
Переводы
Роберт БАРР
РЕВАНШСтраничка из семейной жизни грядущего двадцатого века
Джон Мэдокс сидел за столом, опустив голову и сжав ее обеими руками. Он был в отчаянии. Дела складывались самым плачевным образом, как, впрочем, с ним случалось уже не впервые. Он сидел у себя в офисе, в полном одиночестве. Ему необходимо было собраться с мыслями, и он сказал, чтобы его не тревожили. Однако, несмотря на то, что ему никто не мешал, придумать он так ничего и не смог. Как ни ломал голову – тщетно. Наконец он вскочил, нервным шагом прошелся по комнате, остановился и произнес:
– Похоже, ничего иного не остается – необходимо посоветоваться с женой. Как жаль, что она так редко бывает дома, – так много всего, что необходимо обсудить…
Он схватил бланк телеграммы и написал:
«Миссис Джон Мэдокс, Улица Миллионеров, 20, Сити, Лондон.
Ты не можешь заглянуть ко мне на пару минут? Хочу проконсультироваться. Мэдокс».
Отправив рассыльного с телеграммой, он, в ожидании жены, принялся вновь шагать по комнате.
Но она не приехала, а прислала ответную телеграмму – буквально несколько слов. Он торопливо раскрыл послание. При этом руки его дрожали. И прочитал:
«Не могу сейчас отлучиться. Слишком занята. Приезжай к часу дня ко мне, поедем в клуб, позавтракаем, а заодно и потолкуем о твоем деле. Джоан Мэдокс».
Он встревоженно взглянул на часы. Еще только одиннадцать. Значит, он увидит жену лишь через два часа. Чтобы как-то убить время, сел к письменному столу и написал несколько деловых писем. Потом поднялся, подошел к зеркалу, привел в порядок костюм, взял шляпу и тросточку, вышел на улицу и, наняв кэб, отправился в Сити, в офис жены.
Там его встретила миловидная изящная девушка, секретарь супруги. Он назвал себя. Она, доложив, пригласила его в небольшую приемную и сказала, что миссис Мэдокс скоро его примет. Она извинилась за то, что ему приходится ждать, и предложила полистать свежий номер «Скетча» – она знала, что мужчины обожают этот журнал, – его начали издавать в веке девятнадцатом, и он легко шагнул в двадцатый. Ведь они обожают все эти разговоры о модах, великосветские сплетни и скандалы!
В приемной, кроме него, сидели еще трое мужчин. Секретарь, обращаясь к ним, объявила: миссис Мэдокс извиняется, но сейчас принять их не может. После четырех дня она будет свободна и тогда примет. Посетители ушли. Мэдокс остался один. Через несколько минут жена вышла. Это была статная, красивая женщина высокого роста, с правильным энергичным лицом и умными ясными большими глазами. Костюм ее, скорее, был мужским, нежели женским, но по своему поведению она была, конечно, женщиной. Левую руку она держала в кармане юбки, небрежно позвякивая находившейся там мелочью и ключами.
– Здравствуй, Джон! – приветствовала она мужа, энергично пожимая ему руку. – Извини, заставила тебя ждать, но я была ужасно занята утром. Теперь разгребла дела, и мы можем отправиться в клуб и позавтракать.
Говоря это, она дружески похлопала Мэдокса по плечу. Он же смотрел на нее, улыбаясь. Присутствие супруги неизменно действовало на него самым умиротворяющим образом, наполняя все его существо уверенностью и сознанием, что ему не придется в одиночку бороться с бесконечными трудностями жизни. Он знал, что у него есть надежный друг и товарищ. Одна из сотрудниц принесла миссис Мэдокс длинное пальто и помогла надеть его. Застегнувшись на все пуговицы и надев мужского фасона фетровую шляпу, она стала еще более походить на мужчину. В ее муже, напротив, неуловимо, но настойчиво сквозило нечто женственное.
– Мой экипаж подан? – спросила миссис Мэдокс.
– Да, сударыня.
– Пойдем, Джон. Не станем попусту терять время! – сказала решительно супруга и, выйдя на улицу, распахнула дверцы экипажа, предложила мужу сесть первым, а затем и сама села рядом с ним. Экипаж покатил по направлению к Ист-Энду – туда, где находился клуб, в котором собирались богатые бизнес-вумен.
Клуб был очень дорогой, там все было дороже, чем в «Карлтоне» или «Реформ-Клубе», но зато элегантнее и изящнее, чем в старомодных мужских клубах.
– Жду вас в половине четвертого! – коротко сказала она кучеру, входя в подъезд.
Обязанности швейцара заведения исполняла стоявшая на входе привратница. Миссис Мэдокс записала в лежащую на столе в прихожей гостевую книгу имя мужа, затем оба прошли в большой зал и присели к столу в уютной оконной нише.
– Подайте нам обычный клубный завтрак! – приказала она лакею. Тот был тоже женского пола. – И бутылку шампанского, – добавила она.
– Я не люблю шампанское, – заметил Джон.
– Пустяки! – откликнулась жена. – Бокал-другой пойдет только на пользу и взбодрит тебя. Ты мне сегодня не нравишься.
– Я весьма озабочен. Поэтому и хотел переговорить с тобой.
– Во всяком случае, попрошу тебя не делать этого во время завтрака, – заметила серьезно жена, откинувшись на спинку стула. – Это против моих правил, да и вообще вредно для пищеварения. После, в курительной, нам будет довольно времени потолковать о деле. А как поживают дети?
– Благодарю, все хорошо. Вот только девочка сильно обижает мальчика, а иногда даже его бьет. Но, впрочем, они как-то ладят.
– Бедный мальчуган! – сказала миссис Мэдокс. – Да, мальчики большая забота для родителей… Особенно, когда подумаешь, что им придется пробивать дорогу в жизни! На будущей неделе, надеюсь, выберусь проведать детишек...
– Мне бы так хотелось, чтобы ты делала это почаще! – заметил Джон. – Малыши очень по тебе скучают.
– Что делать, у меня положительно не хватает времени.
– Может быть, ты поедешь со мной сегодня? – спросил он. – Дети будут так рады тебя видеть.
– Нет, – возразила она, – сегодня у меня обедает сэр Сезар.
– Ну, может быть, тогда завтра?
– Завтра вообще исключено. Я пригласила на обед большую группу промышленников. Ведем переговоры.